Моя жизнь, майор Козлов. Доигрался до лейтенанта - Виктор Козлов

Итак, Венгрия. По прибытии к новому месту службы, отцу выделили служебную квартиру. Одна комната площадью около 70 кв. метров, в ней вполне можно играть в футбол, потолки высотой метра четыре. Посередине – печка-голландка высотой метра три, облицованная, как положено, изразцами. За печкой было немного места, где я сушил грецкие орехи, которые сам и собирал. Вторая комната метров пятнадцать; летом мы с сестрой в ней спали. Зимой все спали в большой комнате, вокруг печки. Поскольку отопление печное, нужно было покупать брикетированный уголь, который при горении страшно вонял. Брикеты изготавливали из каких-то стружек, торфа и угольной пыли. Они хранились в кладовке, которая была моей территорией. В ней я держал свои “богатства” – все, что можно собрать на огневых городках, полигонах, танкодромах, автопарках и в других интересных местах. Периодически отец с мамой наводили порядок, и мои патроны, гильзы и еще много интересных вещей тачками отправлялись на помойку. Туалет, умывальник и ванная комната были общие, на несколько семей. В этом старинном доме проживали семь семей и в каждой – дети. Так что друзей и общения хватало. Лучшим другом тех времен был Володька Забелин. С его семьей я еще встречусь – в 1975 году, в городе Кишиневе.

В доме были широченные коридоры, по которым можно было ходить строем, и просторные холлы. В этих холлах и коридорах мы играли в дождливую погоду. Строили из стульев, одеял и покрывал пещеры, баррикады и все, что только можно было нафантазировать. Это была наша территория, и мы использовали ее правильно: устраивали морские и сухопутные сражения из любимых приключенческих книг, которые читала вслух моя мама: «Одиссея капитана Блада», «Копи царя Соломона», «Двадцать тысяч лье под водой». Рафаэль Сабатини, Генри Райдер Хаггард, Жюль Верн и другие писатели, которые остались со мной по жизни навсегда.

Летом, когда у отца выдавался свободный выходной день, мы собирали сумки с провизией и своим ходом, то есть пешком, выдвигались к ближайшему водоему. Он находился от нас километрах в трех, на территории заброшенного фруктового сада. Семьи офицеров приходили сюда, стелили под деревьями покрывала, распаковывали сумки с едой, и начинался праздник семейного единения. К водоему приезжал буфет от «Военторга» с пивом, воблой, монпансье в железных коробках и другими вкусностями. Отец покупал себе пива и тарани, а нам сладостей. Здесь я впервые попробовал тарань. Какая же она вкусная! Отец научил меня жарить и есть пузыри от тарани. Пальчики оближешь!

Еще мы ходили на семейные прогулки в ближайшие горы, но это уже ближе к осени. Там корзинами собирали кизил и барбарис.

Весной, когда становилось тепло и сухо, жены офицеров ходили в горы загорать на первом солнышке. Одна очень не худенькая дама умудрилась постелить свое одеяло на выползших для спаривания змей. Гадюки вмешательству в их личную жизнь противостояли, как могли – одна из них и цапнула тетку в задницу. Задница у тетки после этого стала еще в два раза больше.

В то время в военных гарнизонах за границей каждый взрослый находил себе развлечение по интересам. Офицеров по вечерам в приказном порядке привлекали к посещению Университета Марксизма-Ленинизма. Учиться в нем нужно было два года. В вечер посещения университета офицеров старались не привлекать к службе. После занятий группы обучаемых пересаживались в кафе при Доме офицеров. И вели неспешные беседы за бутылочкой, другой, третьей, десятой великолепного венгерского пива. А может, и вперемешку с палинкой (местной водкой) либо с несколькими бутылками местного сухого красного вина. Обсуждение «важных вопросов» затягивалось далеко за полночь. Если я успевал появиться в кафе в начале посиделок, то мог претендовать на бутылку лимонада и шоколадку. Потом меня оправляли домой – возражения по поводу продления праздника живота не принимались.

Для жен офицеров, чтобы у них не ехала “крыша”, была создана великая страна различных кружков. Хочешь научиться вязать или шить – пожалуйста, иди на курсы кройки и шитья. Хочешь обучиться правильно и вкусно кормить мужа, убирать квартиру, вбивать гвозди и делать мелкий ремонт по дому – помогут курсы домоводства. Но высшим пилотажем был кружок художественной самодеятельности. Офицерши с хорошенькой фигуркой и привлекательной мордашкой и притом способные к танцам могли пять лет ездить по всей Венгрии и участвовать в смотрах художественной самодеятельности ЮГВ. Была даже такая присказка: морда – ВО, жопа – ВО, служим в ЮГОВО. Моя мама нашла себя в хоре. Что это был за хор! Человек под сто. Как они пели, как они пели! Вся Венгрия заслушивалась. Спевки у них проходили по три раза в неделю. Если что-то не получалось, они могли и задержаться. Вся эта жизнь в военных городках была неплохо показана в художественном фильме «Анкор, еще Анкор!». Народ веселился, как хотел и как умел.

Занятия моих родителей делали меня абсолютно свободным во времени и пространстве. Практически я был предоставлен сам себе и в компании себе подобных за пять лет пешком обошел окрестности в радиусе 20 км и более от нашего гарнизона. А в Венгрии есть, где погулять и что посмотреть! Горы, горы и горы. А, как известно, «лучше гор, могут быть только горы». В горах много чего вкусного: там сады, в которых росли персики, абрикосы, сливы, вишни, виноград и тому подобное. С ранней весны и до поздней осени всегда что-то и где-то росло.

Весна начиналась с шелковицы. Деревья шелковицы были очень высокие, и мы умудрялись забираться на самые тонкие ветки, как обезьяны. А там были ягоды: белая шелковица, красная, черная с оттенками и без. Следующие недели две мы ходили с черными ртами – результат поедания шелковицы. Съедалось этой шелковицы за день великое множество. Все зависело от того, куда ты сможешь по дереву залезть и при этом не свалиться и не убиться. А если уж добрался, то съешь все, до чего сможешь дотянуться. Вкус этой волшебной ягоды до сих пор стоит во рту. Дальше созревали черешня и абрикосы. Абрикосы были мелкие, желтые и ужасно вкусные. А какова была первая черешня! После подходила алыча и сливы. И так продолжалось все лето.

Венгрия богата озерами и прудами. В какие-то времена в них запустили зеркального и простого карпа. Какая там рыбалка! Свою первую в жизни рыбу я поймал именно там. Когда она клюнула, я сначала не поверил, а когда понял, что там что-то есть, дернул удочку… но слишком сильно – ни рыбы, ни крючка, ни грузила! Дальше все шло гораздо лучше – за день мог наловить порядка 50 небольших рыбешек. Мама жарила рыбу в подсолнечном масле, даже не чистя. Получалась хрустящая вкуснятина.

С карпами все обстояло не так просто. Можно было часами водить у его морды куском хлеба, смоченным в подсолнечном масле, а карп мог откусывать по мельчайшему кусочку хлеба и не заглатывать всю наживку. В конечном итоге он оставлял чисто обсосанный крючок и уходил в другое место. Не часто можно было видеть, как кто-нибудь из рыбаков вытаскивал крупного карпа, но если уж это случалось, то счастью не было конца. Несколько раз я наблюдал успешные окончания рыбалок, когда пятикилограммового карпа вытаскивали из воды вдвоем-втроем. От радости рыбаки бросали свои снасти и волокли рыбину домой. Если держать такого карпа за жабры, то хвост волочился по земле. Вот это рыбалка! Приходилось видеть и плавающие снасти, это когда карп вырывал не только леску с поплавком, но и удилище из рук рыбака, а потом с этим и плавал.

В воинских частях по программе учебно-боевой подготовки отрабатывали подводное вождение танков, то есть преодоление водных преград под водой. Для этого выбирался водоем глубиной до четырех метров с хорошим дном. Каждый механик-водитель танка со своим штатным экипажем должен был преодолеть водную преграду. Жутковатая картина, когда сорока тонная махина, то есть танк, под водой преодолевает расстояние в сто-двести метров, а на поверхности воды плывет небольшой буй и торчит кусок воздухозаборной трубы. Мы, мальчишки, старались не пропускать такие развлечения. Танк при движении по дну создавал столько шума, что глушил рыбу. Всплывали рыбины размером то ли с полено, то ли с чемодан – это были карпы весом от пяти килограммов. В эти моменты к ним устремлялась малая флотилия на надувных лодках и плотах, офицеры и солдаты на остроги накалывали рыбу и затаскивали в лодки. Ну, чем не праздник? И каждый раз, когда уже думаешь, что вся рыба в этом водоеме кончилась, на поверхность начинали всплывать такие дикобразы, что, мама, не горюй.

В водоемах можно купаться все лето. Вода очень чистая и теплая. В Венгрии я и научился плавать. Чтобы научиться плавать, мне нужно было два раза чуть не утонуть. Первый раз – в бассейне, который наливался для детей в дни летних каникул. С одной стороны там мелко, а с другой стороны даже очень глубоко. У меня имелся надувной круг типа лягушки. Он легко раздвигался и из него легко выскочить, что я и сделал. Когда я выплыл на глубину, круг соскользнул с меня и уплыл в сторону, а я остался один на один с водой и стал изображать поплавок во время поклевки. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не проходивший мимо офицер, который, не задумываясь, бросился в воду и подтянул меня к лестнице. Оттуда меня, испуганного и слегка захлебнувшегося, и вытащили. Дома был разбор полетов. А бассейн на неделю слили. За это от всех остальных, кто не тонул, я получил большое «фи» и «фу».