Канадские зарисовочки. Рассказы и миниатюры - Елена Коротаева

Мы познакомились с Наташей в начале девяностых в северном израильском городке, где «из нашего окна Иордания видна, а из вашего окошка – только Сирия немножко», впрочем, из моего окна была видна не только Сирия, но и Ливан, и высокая гора со снежной вершиной, который до апреля иногда не таял, а про Иорданию я приврала, чтобы не портить рифму всем известной переделки.

Тогда мы делали свои первые ошибки, которые полагается сделать по молодости лет в новой стране, дабы непоколебимым оставался закон: каждый вновь прибывший должен обязательно съесть свою порцию… иначе неправильно. И все. Неправильно. Там же кругом советчики.

Вы думали, что Страна Советов – это Россия и все, что было к ней прикреплено? Нет. Это Израиль. Там, невозможно что-то делать, например, поднимать домкратом машину, чинить компьютер, кроить юбку, все что угодно… в публичных местах только по одной причине – сразу подойдет много людей, и все будут советовать, как правильно. Все переругаются между собой, разнервничаются, и у всех поднимется давление.

Советчики приходили и к нам в группу, где мы изучали иврит. Пришел, вернее снизошел один богатый, известный в городе, процветающий… с красивой бородкой, золотыми килограммовыми часами и цепочкой на шее, шортах и расстегнутых сандалиях и стал советовать: «Вы, адвокат – переучивайтесь на бухгалтера, вы, тренер по фехтованию… я вас умоляю, здесь неспортивная страна, шахматы – наш вид спорта – переучивайтесь на оператора станков с программным управлением.» Ко мне обратился:

– Что? Преподаватель английского… переводчица? Кому вы нужны, душенька? Здесь английским свободно владеет любой старшеклассник, это второй язык в стране. Идите скорее и записывайтесь на курс специалистов по проверке и контролю качества!

– Качества чего? – говорю и чувствую, что во мне просыпается пантера Багира из мультика «Маугли».

– Да всего! Вы не сможете преподавать английский даже в садике. Можете стать экономистом или бухгалтером.

– Да из меня бухгалтер как из вас.…

В глазах у меня потемнело, потом покраснело. Последнее, что помню это удивление и восторг в его масляных темно-карих глазах.

Тем не менее, бред подействовал, и мы с Наташей оказались на полугодичных курсах менеджеров гостиниц. Идиотизм полный, но советы, советы… первая эмиграция. Наташа потом один месяц поработала в гостинице, а я, сдав пятичасовой экзамен на иврите, не работала по этой славной профессии ни дня.

В тот же год она уже работала в школе, а я учила английскому взрослых израильтян по программе ОРТ. Через 10 лет, приехав в Канаду мы уже ничьих советов не слушали.

На днях вечером мы сидели с Наташей и вспоминали наши первые ошибки, энергию с которой мы их совершали и молодость. Она тогда всегда ходила по городу с двумя красивыми мальчиками с тонкими чертами и кудрявыми волосами, сыновьями, а я с дочкой.

Сейчас ее мальчики ростом под два метра выучились в университетах, а появившаяся позже дочка еще учится в другом городе. Все трое детей разъехались, и образовалось у них с Димой «empty nest – опустевшее гнездо». Тут-то и подоспело приглашение свыше в резервацию к индейцам.

Собирались серьезно. Наташа взяла с собой кучу книг, красивых костюмов, сапоги на шпильках, а Дима – молотки, кусачки, гвозди, пилы. Прибыли на остров на 3 недели раньше в августе 2010 года, вошли в дом, который им дали бесплатно на время работы, порадовались. Вошли в школу – умилились.

Дима видит – у жены душа поет, и давай класс оборудовать. Он рукастый, сколотил и повесил на стены десяток полок, портреты классиков британской и американской литературы, а главное поставил новый суперсовременный магнитофон (на свои деньги купленный перед экспедицией на остров) и дюжину наушников с микрофонами для отработки правильного произношения.

Работали с утра до ночи. Все убрали, украсили, пожали руку молчаливому невозмутимому завучу из местных и улыбчивому директору из бледнолицых, и пошли домой.

А в дом кто-то залезал. Украли яблоки со стола на кухне вместе с пакетом, при этом явно хотели показать, что побывали в доме. Ну да ладно, умилились Дима с Наташей, наверное, детки шалят. Лариса достала вазочку и положила в нее остававшиеся в холодильнике яблоки.

Утром приходят в класс… Все полки сбиты со стен и разбиты, на столах и стульях сначала слой краски, потом слой клея, потом опять краски, а на учительском столе одиноко лежит одна коробочка с наушниками и микрофоном, поблескивая красивой металлической отделкой на черном фоне. Остальное украдено, все, включая магнитофон, наушники и любовно расставленные по всем углам Наташей ручки, карандаши, фломастеры и прочие канцтовары. Работали с утра до ночи, отдраивали нестираемую краску с клеем, стерли руки в кровь. «Это не против вас, сказал невозмутимый завуч из местных, это против белых людей на острове».

По дороге домой слегка обратили внимание на парней лет пятнадцати, которые стояли кучкой, молчали и курили, и капюшоны их курток были надвинуты низко на глаза и прямые орлиные носы. Открыли дверь, а в дом кто-то залезал. Украли яблоки со стола на кухне вместе с вазочкой, при этом явно хотели показать, что побывали в доме. Вот такое рондо с оригинальными повторами получается.

Класс привели в порядок, начался сентябрь, а с ним и учительские будни моей подруги. Она выбирала самые интересные темы, уроки вела изобретательно и артистично, держалась молодцом и оптимисткой. Я плохо представляю себе, как бы я вела себя в ситуации, когда перед учительницей сидит молчаливый класс подростков в капюшонах, надвинутых на глаза, и не реагирует, вообще не реагирует никак. Но надо знать Наташу. Я прямо вижу, как она бодренько носится по классу со своей нестираемой улыбочкой и энергично вдалбливает краснокожим старшеклассникам структуру английского эссе. Слышу, как она задает вопросы, и сама же на них зажигательно отвечает, потому что индейцы… молчат. Просто всегда молчат, а она отвечает весело и интригующе. Вскоре оказалось, что английский они прекрасно все знают, надо только доводить до ума грамотность.

– Это такая культура, говорила она мне по телефону, это сфинксы.

– И что на лицах никаких эмоций?

– Никаких! В их культуре это непринято.

– А что они делают на переменке? – спрашивала я.

– Ничего. Стоят группами и курят. Молча.

Вскоре Дима получил при школе небольшую работу как мастер на все руки. Когда они возвращались домой, то первые дни «музыка» была все та же: В.-А. Моцарт «Турецкое рондо»… вернее Индейское рондо: все повторялось. Заходили в свою островную трехкомнатную резиденцию после работы и видели, что кто-то залезал, при этом явно хотели показать, что побывали в доме. Но прошло недели две, и все это прекратилось, а завуч объяснил, что это не протест против белого человека в целом, а против предыдущего учителя, место которого заняла Наташа.

В школе она бодрилась, но даже на ее стальные нервы стало действовать молчание «ягнят», и я получила нервный имейл «Срочно высылай пианино!» Это был почти пароль вроде: «Грузите апельсины бочками». У нас была договоренность, что если совсем тоска одолеет, то я ей вышлю громадный синтезатор, который болтался у нас по дому неприкаянный, потому что мы купили дочке обычное пианино. Мы его упаковали и помчались на почту. Адрес не вызвал удивления ни у меня, ни у почтовых работников:

«Учительнице Наташе, озеро Драйбэрри, Онтарио, Канада».

Оказалось, она выбила разрешение школьных властей преподавать еще и музыку, что начала делать незамедлительно. Вскоре несколько человек в классе сняли капюшоны, правда, под ними оказались шапочки, но это был прогресс!

Наконец один из учеников встретился с ней глазами. Она сообщила мне об этом с восторгом:

– Они никогда не смотрят в глаза!

– Почему?

– Смотреть в глаза – это в их культуре – прямая угроза! А он смотрел спокойно и дружелюбно!

Месяца через два Наташа уже не так много порхала по классу, грациозно пронося свои девяносто кило мягкой доброжелательности мимо учеников. «Где у нас сегодня Патрик?» – спросила она однажды, увидев, что одного ученика нет в школе второй день. «Он сидит со своим ребенком» – ответили шестнадцатилетние одноклассники. Ну вот так, там ранние союзы.

Шел месяц за месяцем, и только одна девочка не разговаривала с учительницей и на вопросы не отвечала. Однажды Наташа подскочила и к ней и стала убеждать, что надо принимать помощь, если что-то не понимаешь – не проблема – помогу. Ответ был: «Иди туда-то и туда-то, такая ты разэтакая, и отвяжись от меня, чтоб тебе!»