Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год - Вокруг Света

Ялта, декабрь 1966 Константин Паустовский

Мустанг лежит в Гималаях

Французский путешественник М. Пессель побывал в 1964 году в одном на отдаленнейших и малоизвестных уголков Гималаев — в непальской провинции Мустанг. Автор называет Мустанг княжеством; в действительности же в 1961 году статут князей ликвидирован, и Мустанг является одним из 75 административных округов Непала. Лишь в силу традиции «князь», или раджа, сохранил почетную приставку к имени. Целью прогрессивного закона 1961 года было покончить с раздробленностью страны, оставшейся со времен господства колонизаторов и ненавистного непальскому народу феодального рода Рана. А в 1963 году непальским правительством были предприняты первые решительные шаги по ликвидации патриархального уклада этого далекого края — кастовости, полиандрии и полигамии.

Похвала яку

Целых два года готовиться, поднять на такую высь 400 килограммов продовольствия и снаряжения, и после всего забыть о «ката»!

Таши, мой проводник, смотрел на меня с явным неодобрением. Что делать? Два пони, присланные за нами, уже ждали седоков.

К счастью, один старый монах согласился продать мне «ката», белый шелковый шарф, совершенно необходимый для аудиенции. Сунув его под халат, я взобрался на пони и вместе с Таши выехал через единственные ворота из Ло Мантанга, столицы княжества Мустанг. Миновав ряд молитвенных флагов, мы пустили наших пони в галоп по бесплодной равнине и два часа спустя прибыли в летний дворец князя. В тот день я узнал, что Ангун Тенцинг Трандул, двадцать четвертый по счету раджа Мустанга, не ведает того, что Земля круглая.

Но разве не удивительней, подумал я, что внешний мир так мало знает о существовании Мустанга? Спрятавшись за восьмитысячник Дхаулагери, защищенный великим горным массивом Аннапурна, лежит Мустанг—крохотное княжество площадью в 2 тысячи квадратных километров. Мустанг взгромоздился на совершенно ошеломляющую высоту: пять тысяч метров над уровнем моря. Только три горные тропы соединяют его с остальной частью Непала.

Возможно, потому, что я говорю по-тибетски, я был первым европейцем, получившим разрешение на сравнительно долгое пребывание в Мустанге.

Найти носильщиков, слуг и проводника для опасного путешествия оказалось не так-то просто: на базаре в Катманду ходили слухи, что на дороге полно разбойников. Сначала мне удалось нанять повара по имени Калай. Он сопровождал меня в экспедиции в район Джомолунгмы в 1959 году.

Хотя я так и не смог заставить себя отведать его «фирменное» блюдо — шоколадный торт, начиненный чесноком, — я знал, что это исключительно честный и добросовестный человек, сохраняющий хладнокровие в минуты опасности.

Что касается моего молодого проводника Таши, то он вообще ничего не боялся. «Через 99 лет все, что сегодня живо, умрет, — заметил он бодро. — Немного раньше, немного позже — какая разница?» Лично я предпочел бы, чтобы со мной это случилось попозже.

Наша экспедиция была сформирована в Покхаре, недалеко от границы Мустанга, откуда с Калаем, Таши и десятью носильщиками я и отправился в Ло Мантанг.

Через семь дней носильщики отказались идти дальше. К счастью, я встретил четырех крестьян из Мустанга, гнавших домой маленькое стадо яков. За непомерно высокую плату они согласились погрузить на яков мое снаряжение и продовольствие и отвезти нас в столицу.

Як — «многоцелевое» животное. Из его шерсти делают одежду. Самка, которую называют «драй», дает молоко. Раз в году якам делают кровопускание, и их засохшую кровь едят. На яке можно вспахать поле, на нем можно ездить, возить вьюки. Его навоз — это топливо. За мохнатый хвост яка в Индии можно получить довольно высокую цену — там из него делают метелочки от мух. И наконец, если як свалится с утеса в пропасть, его счастливый владелец (которому закон не разрешает убивать животное) получает не менее 350 килограммов мяса. Но у яка есть и весьма существенные недостатки: длинные рога, скверный характер и невероятная медлительность. К этому еще нужно прибавить, что перевозка грузов на яках в Мустанге обходится чрезвычайно дорого. Только поистине астрономические цифры могут заставить пастуха подвергнуть себя и своих драгоценных животных риску нападения со стороны бродячих разбойников. Я подсчитал, что на последнем этапе километр пути обходился нам в два с половиной доллара.

Через 15 дней трудного и опасного путешествия по немыслимым тропам Гималаев, после встречи с двумя вооруженными бродягами, при воспоминании о которой дыбом встают волосы, мы, наконец, добрались до верхней точки горного перевала. И здесь нам открылось зрелище, которого мне еще не доводилось видеть. Среди лунного пейзажа глубоких ущелий и голых хребтов вознеслась громада города-крепости. За крепостными стенами виднелись красные здания монастырей и белый княжеский дворец. Перед нами лежал Ло Мантанг, столица таинственного Мустанга.

На юге, за спиной, поднимались величественные белые вершины горного массива Аннапурна, часть «невидимой» северной стороны Гималаев, которую столь редко доводится наблюдать европейцу. Я повел свой маленький караван вниз, к городу. Из монастыря раздались звуки трубы, когда мы миновали массивные ворота — единственный проход в огромной стене, окружающей Ло Мантанг. Горожане каждую ночь запирают их, чтобы в город не проникли разбойники племени кхамра, наводящие страх на всю округу.

Четыре недели крепость будет моим домом. Затем я отправляюсь дальше, чтобы посетить все 23 деревни и два остальных города этой удивительнейшей страны.

Меня принимает раджа

Внутри городских стен мы остановились. Пока мы снимали вьюки, вокруг собралась толпа любопытных горожан. Один из ло-ба — так называют себя жители Мустанга — предложил мне свободную «квартиру» на третьем этаже дома, принадлежавшего вдове князя. Дома в Мустанге делают из земли, смешанной с глиной: ее набивают между деревянными досками, которые потом снимают.

Княжеский посыльный сообщил о моем прибытии радже, находившемуся в своем летнем дворце в Тренкаре. И тот прислал за мной и Таши двух тибетских пони под серебряными седлами, с разукрашенной сбруей.

Пока мы ждали, Таши инструктировал меня, как преподносить шарф, как протягивать правую руку «сдержанно и скромно». Приветствовать высокопоставленное лицо в Гималаях, не говоря уж о князе, без «ката» было бы «грехом, большим грехом».

В тускло освещенном тронном зале дворца сидело человек тридцать. Одни были одеты в халаты из грубой овчины, другие — в превосходную шелковую парчу. Это и был двор, который проводит большую часть дня, прислуживая князю или обсуждая с ним государственные дела. В стороне, поджав под себя ноги, на ковре из овчины, положенном на сиденье деревянного трона, разрисованного красными и золотыми драконами, сидел сам раджа Ангун Тенцинг Трандул, важный мужчина лет шестидесяти пяти на вид. Его длинные волосы были заплетены в косички и обмотаны вокруг головы. Ярко-красная лента придерживала их. Такого же цвета плащ был накинут на плечи.

Когда я вошел, все замолчали. Вынув «ката», я отвесил королю низкий поклон и протянул шарф жестом, который, как мне хотелось надеяться, выражал «сдержанность и скромность». Старик улыбнулся и, не говоря ни слова, указал на покрытую оранжевым ковром подушку рядом с собой. Я сел.

Наступило томительное молчание. Не существует книг, которые могли бы ознакомить меня с этикетом этого княжеского двора, где я был одним из первых европейцев.

Длинные волокна ячьей шерсти превратятся в руках мастериц в прочные нити.

Долгие пять минут висела мертвая тишина. Князь и его придворные не двигались, уставившись на меня. Я, в свою очередь, смотрел на них и удивлялся тому, что видел вокруг. Полдюжины собак бродили по тронному залу, куры входили и выходили через открытую дверь, голубка ворковала в клетке у ног короля, а низкие столы были уставлены богато украшенными серебряными чашами — поразительное сочетание богатства и примитивности.

Князь наклонился и поднял серебряный тонкогорлый кувшин с превосходной чеканкой. Поднеся узкое горлышко на расстояние полуметра от лица, он, к моему удивлению, не без изящества сплюнул в него. Прочистив таким образом горло, он произнес: «Каре ре?» («Что вам угодно?»)

— Мы прибыли засвидетельствовать вашему высочеству свое почтение, — робко произнес Таши.

Мы заранее условились, что он заговорит первым. Дело в том, что, несмотря на все старания, я никак не мог постичь высокопарную фразеологию, которую употребляют в Мустанге при обращении к важным монахам, знати и членам княжеской семьи.