Детективное лето - Елена Ивановна Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернулся Красноглазик, в миру Ваня, именуемый также Геной — сокращенно от «Генеральный директор»: лицо расслабленное, в каждой руке по картонной подставке на четыре гнезда, занятых бумажными стаканами.
— Большой американо, раф на кокосовом, крим-латте на миндальном, какао с зефирками, вроде никого не забыл! — он вручил одну подставку подоспевшему гному, а со второй повернулся к Валентине Петровне. — Забыл спросить, на каком топливе вы работаете? Взял капучино, латте и кофе по-советски, все на обычном молоке, сахар отдельно, вот!
— Не ожидала, спасибо, — поблагодарила Мордасова, принимая картонку со стаканами.
— Там еще двойной эспрессо, это Иванычу, — предупредил Гена-Ваня и канул в общий с гномом Кондратием кабинет, на ходу снимая бесконечный, как обмотка аккумулятора, шарф.
Упомянутый Иваныч пришел последним. Валентина Петровна, нашедшая на просторах офисного логова безобразно захламленную, как все тут, кухоньку, как раз успела расчистить от чашек с засохшими чайными пакетиками и закаменевшей кофейной гущей край стола и присела на прочную с виду коробку (стульев не было и тут), дегустируя предложенный ей кофе по-советски.
— Нюша, клаву свою забирай! — покричал вновь прибывший с порога.
Валентина Петровна, загодя вписавшая в свой блокнот ожидаемого Иваныча, собралась было запротоколировать и какую-то Клаву, но вовремя сообразила, что речь о компьютерной клавиатуре.
— Оп-ля! — Прибывший отдал Нюхе плоскую коробку, заглянул на кухню и освободившимися руками хлопнул себя по коленкам. — Что творится-то! У нас нормальный человек?! Ты кто, прекрасное виденье?
Варвара Петровна почувствовала себя польщенной, но проявила уместную строгость:
— Здравствуйте, уважаемый! Меня зовут Валентина Петровна, а вас?
— А меня лучше бы вообще не звали, устал я, — мужик предпенсионного возраста, невысокий, почти квадратный, с коротким ежиком густых седых волос, бесцеремонно сдернул крышечки с бумажных стаканов, нашел свой двойной эспрессо и припал к нему, как истомленный жаждой бедуин. — О, хорошо! Оживаю…
Валентина Петровна смотрела на него холодно, с укором. Мужик под ее взглядом закашлялся, поставил пустой стакан, пригладил прическу, стальной ежик которой от этого нисколько не изменился, и наконец представился:
— Иваныч я.
Валентина Петровна добавила в свой взор бодрящего арктического морозца.
— Семенов Андрей Иванович! — вытянувшись во фрунт, отрапортовал мужик.
— Хи из админ наш. Иваныч, вольно! — ехидно молвил из прихожей вездесущий Кондратий. — Ши из эйчар.
— «Эйчар!» — Валентина Петровна передернулась.
— «Админ!» — фыркнул мужик и потянулся за стаканом с латте. — Фу, гадость! Еще и без сахара… — он укоризненно посмотрел на Валентину Петровну, как будто это она должна была позаботиться о сладости напитка, и доверительно поведал: — Админ — это по штатке, а так я тут за все, — Иваныч раскинул руки, охватывая захламленные просторы. — И по железу, и если что вообще починить. Они же, мелюзга, ничего не умеют. Крутить отверткой — безнадежно утраченный навык. Мать заменить — в сервис. Клаву перебрать — а как это? Вы представляете, они меня спрашивают: а правда, Иваныч, что в ваше время клавиатуры деревянные делали и, чтобы сменить язык, надо было новую из доски вырезать? А правда, что компы были большие, как дом, из танкового железа и так сильно грелись, что вы на них стейки жарили?
Он сокрушенно вздохнул, шумно выглотал капучино и печально констатировал:
— Поколение гениальных рукожопов. Обитатели виртуального мира. Не то что мы с вами, дорогая Валентина Петровна…
Нахал накрыл руку Мордасовой шершавой мозолистой ладонью, но Валентина Петровна, решительно не готовая так быстро становиться дорогой, выдернула длань из захвата и громко — чтобы все слышали — спросила:
— Еще кого-то ждем или уже весь персонал на своих рабочих местах?
— Ви хэв еще два кодера на удаленке! — ответно покричал Кондратий.
«Еще два кодера каких-то», — записала в блокнот Валентина Петровна и, подняв голову, поймала откровенно сочувственный взгляд Иваныча.
— Ну, ну, — сказал тот и, похлопав не успевшую увернуться Мордасову по плечу, ушел в большую комнату к «мелюзге».
Валентина Петровна допила винтажный напиток (а правда, что в советское время кофе варили в огромных кастрюлях и разливали по граненым стаканам поварешкой?) и стала прикидывать очередность своих первых действий как эйчара, тьфу, кадровика!
Освоиться на рабочем месте, кстати, где оно? Посмотреть, что осталось от предыдущего кадровика, то есть, прости господи, эйчара. Ознакомиться с личными делами коллег… Но сначала пообщаться с руководителем, с Геной, стало быть, который Ваня, и утрясти все детали собственного трудового договора.
— Ваня, можно вас? — Валентина Петровна заглянула в соседнюю комнату.
— Угу, — ответил Красноглазик, не отрываясь от компьютера.
— Иван? — снова позвала она через минуту.
— Угу, угу.
— Товарищ Генеральный директор!
На это обращение Красноглазик и вовсе не откликнулся.
Валентина Петровна немного подумала и решила максимально усилить призыв.
Мало что может соперничать по притягательности с виртуальной реальностью. Разве что волшебное зелье — свежесваренный домашний борщ.
Мордасова сходила к себе на десятый этаж и принесла в логово трехлитровую кастрюлю с борщом, еще одну — с компотом, поварешку, стопку чистых тарелок, башенку вложенных один в другой стаканов, ложки, солонку, перечницу, банку сметаны, головку чеснока, нож и буханку бородинского. Пришлось сделать две ходки, потому что сразу все унести никак не получалось.
Волшебное зелье начало действовать сразу же. Едва Валентина Петровна сняла крышку с кастрюли и мажорный запах наваристого борща перебил амбре чего-то (или кого-то) пропавшего, в большой комнате стих дробный перестук клавиш, в маленькой заскрипело кресло, а из кладовки, где, тихо и изысканно ругаясь, возился Иваныч, донеслось исполненное недоверчивого восторга: «Да неужто, вашу мать?!»
Через секунду в дверной проем вдвинулась квадратная фигура, увенчанная серебрящимся ежиком, но Валентина Петровна решительно отмахнулась половником:
— Позову!
Ежик затрясся, понятливо кивая, и послушно отступил, но продолжал взволнованно сопеть в прихожей. Валентина Петровна еще немного подождала и возвысила ласковый голос:
— Ва-ня!
В сочетании с непреодолимо притягательным ароматом борща это подействовало.
— А что тут… — задумчиво шевеля носом, явился Красноглазик: шевелюра в беспорядке, взгляд туманный, вид отсутствующий. Он увидел дымящуюся на столе тарелку борща: — Ой, а я такое не е…
Окончание фразы бесследно потерялось в азартном чавканье.
— Не ешь, не ешь, — согласилась Валентина Петровна, подавив порыв по-матерински погладить взъерошенную голову, низко склонившуюся над быстро пустеющей тарелкой.
Иваныч из
