Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За портьерой звон посуды… но не фарфора, а стекла… в такое время года вряд ли это будет холодное питье… но угостит ли она меня чем-нибудь алкогольным?.. вряд ли… то, что обычно начинается чуть позже, – это всегда сцена непреодолимой печали, хотя степень ее бывает разная… наверно, готовит мне чашку зеленого чая, и, конечно, у нее все из рук валится… неслышные движения женщины… монотонный звук льющейся из крана воды… если все пойдет как обычно, она немного повздыхает, а потом пристанет с разговорами и будет болтать без умолку через портьеру – это ее не остановит; а я, прекрасно понимая причину этого – больная находит утешение уже в том, что выслушивают ее жалобу, – охлажу ее пыл, начав обсуждать расходы, в общем, буду играть довольно неприглядную роль – ничего другого мне не останется, но…
Женщина, которую я не могу вспомнить… женщина, точно фокусник, взмахом портьеры стершая свое лицо… неужели оно настолько лишено индивидуальности?.. но хотя лица ее я и не могу вспомнить, зато о ее одежде в состоянии написать целое исследование. Проникнув сквозь одежду, вполне можно представить себе ее тело. Не скажешь, что худа, сложена пропорционально, изящна. Кожа, наверно, гладкая, правда не особенно белая, спина определенно покрыта нежным пушком. Впадина вдоль позвоночника глубокая, ровная. Возраст – да, ничего не скажешь, она более зрелая женщина, чем показалось сначала в темной прихожей, – но все равно ее девичья фигура, с грудью не большой, но и не маленькой, выглядит удивительно законченной, очень подходящей для новейших модных танцев, требующих подвижного тела. Мне удалось так далеко зайти в своем воображении, что казалось, если мысленно сделать еще один шаг и представить себе, какие черты лица подходят этому телу…
Если строить догадки, опираясь только на воображение, у нее должно быть привлекательное лицо, четко очерченное, очень подвижное… так я безуспешно пытался нарисовать портрет, но ничего не получалось… что-то бледное и невыразительное, как подтек на стене, может быть покрытое веснушками, всплывало в памяти… но если отвлечься от лица, то, например, волосы, прическу могу вспомнить… черные, сравнительно мягкие, струящиеся через гребень, длинные распущенные волосы, скрывающие левую половину чистого лба… падающий из окна свет создает вокруг головы золотистый ореол – наверно, потому, что она не пользуется маслом для волос… чистый лоб… да, высокий, очаровательный лоб… до него только и удалось добраться. В чем дело?.. может быть, женщина сознательно не дает прочесть выражение своего лица?.. или за время краткого пребывания в комнате она продемонстрировала пять-шесть выражений, причем абсолютно разных?.. уж не скрывает ли она чего-то?.. а если так – порученное дело потребует от меня гораздо больше хитрости и изворотливости, чем я предполагал… скоро уже три минуты, как она ушла на кухню… только распалила мое воображение, с нетерпением закуриваю вторую сигарету… закуривая, встаю и, обойдя стол, останавливаюсь у окна…
Окно с частыми переплетами, но, поскольку они алюминиевые, тонкие, видно из него хорошо. Прямо перед окном, через выложенный бетонными плитами десятиметровый тротуар, – северная стена дома Хигаси, 2. На темной гладкой стене лишь пожарная лестница, окон нет. Внизу слева далеко видна широкая улица, по которой я приехал сюда. Прижавшись лицом к стеклу, можно увидеть и мой автомобиль. Если же подойти вплотную к книжной полке, слева от окна, дорога в другую сторону видна до самого спуска, и, поскольку эта перспектива под углом примерно в тридцать градусов пересекается с торцом соседнего дома, тротуар виден лишь до противоположного конца дома 2.
Примерно посредине, между тем местом, откуда я смотрю, и моей машиной, растерянно замигали ртутные лампы уличных фонарей. Наверно, какая-то неисправность, и автоматический выключатель реагирует на нее. А может быть, просто пришло время их зажигать. Прохожих стало несравненно больше, и не только женщин, возвращающихся с покупками, но главным образом мужчин, спешащих с работы домой. Наверно, подошел автобус. Если смотришь сверху вниз, ясно осознаешь, что люди – шагающие животные. Кажется даже, что они не столько шагают, сколько, борясь с земным притяжением, усердно тащат свой мешок из мяса, набитый внутренностями. Все возвращаются. Приходят туда, откуда ушли. Уходят для того, чтобы прийти обратно. Прийти обратно – цель, и, чтобы сделать толстые стены наших домов еще толще и надежней, уходят запасаться материалом для этих стен.
Но изредка появляется человек, который уходит и не возвращается…
– Итак, каковы ваши предположения? Рассказывайте по порядку все, что вспомните.
– Нечего рассказывать. У меня просто нет никаких предположений.
– Достаточно того, что вы вспомните. Даже если вы не располагаете никакими доказательствами и подтверждениями…
– Угу… Ну тогда спички…
– Что такое?
– Спичечный коробок… в кармане плаща вместе со спортивной газетой лежал коробок спичек, взятый в каком-то кафе, но…
– О-о, это интересно… – Снова разглядываю лицо с моментально исчезающим выражением – лицо, приводящее меня в замешательство, и снова чувствую себя неуютно. Лицо, которому бы очень пошла легкая улыбка в границах робкого равновесия, поразительно безмятежно, будто исчезновение мужа превратилось в источник успокоения. Уж не потому ли, что из-за горя и отчаяния, длящихся полгода, пружина, приводившая в движение волю, лопнула, утонула в безграничной отрешенности? А может быть, черты ее лица – не исключено, что она красавица, – как-то сместились, точно я смотрел на нее сквозь несфокусированную линзу. – Если рассматривать этот спичечный коробок как улику…
– Да нет… просто он лежал в кармане плаща.
– Видите ли. Если вы подтвердите свое заявление, которое вы нам подали, мы, естественно, немедленно начнем розыск. Но я хочу еще раз объяснить, что внесенный вами задаток составляет недельные расходы по розыску и, если за это время нам не удастся найти вашего мужа, гонорар, предусмотренный при успешном завершении розыска, вы платить не будете. Но и внесенные в качестве задатка тридцать тысяч иен также не будут возвращены. В случае же продолжения розыска придется внести еще тридцать тысяч иен. Помимо этого, вы должны будете оплатить текущие расходы…
– Расписаться здесь?
– Но учтите, сведения настолько скудны, что розыск может оказаться безрезультатным. Это моя профессия, и мне, в общем-то, все равно, но подумайте, не выбрасываете ли вы на ветер тридцать тысяч иен. Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания? За кем конкретно мы должны, по-вашему, следить, где, по-вашему, мы должны искать?..
– Если бы я знала… – Женщина отрицательно покачала головой и, глотнув, точно пробуя на вкус, пиво, от которого я отказался, так как был за рулем: –
