Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале июня, охотясь на птиц и собирая яйца на острове Саундерс, Фройхен вдруг увидел в заливе Северной Звезды китобойное судно «Утро»: оно прокладывало себе дорогу через последние зимние льдины, словно футбольный нападающий, прорывающийся через усталых защитников. На борту снова не оказалось Микеллы Эриксен, зато Фройхену передали от неё письмо. Боясь того, что может в нём содержаться, он решил сразу не вскрывать его.
Вместо этого он провёл день, читая и перечитывая письма от родных: было чудесно погрузиться в знакомые объятия семейных симпатий и сплетен. Слова родных живо напомнили Фройхену мир, который он покинул: людные рынки, вкусные пироги – Дания, какой её описывал Ханс Кристиан Андерсен. Фройхену написал каждый из его шестерых братьев и сестёр, а также отец и мать: с обоими Фройхен был очень близок. Мать Фройхена была более эксцентрична, чем муж, и часто рассказывала о бурном прошлом собственного отца, в то время как Лоренц Фройхен был скорее человек приземлённый. Родители Лоренца тщательно приготовили ему спокойную жизнь торговца: прибыльная профессия позволяла кормить семью. Но Лоренц не хотел таким же образом влиять на будущее Петера: напротив, он позволил сыну самому искать дорогу в жизни. Когда Петер был мал, Лоренц брал его на длинные прогулки и позволял сыну увлекаться всем, что тот видел: будь то интересные насекомые или особенно ветвистое дерево. Если бы не поддержка и терпимость Лоренца, Петер мог бы и не оказаться однажды в Гренландии. Теперь он был так далеко от дома – и скучал, очень скучал по родным и по семейной жизни, о которой напомнили ему письма. Может быть, когда Микелла всё-таки приедет к нему, тоска по дому немного утихнет. Но вскрывать её письмо он всё ещё страшился.
Письма из дома пришли и Расмуссену. Дагмар сообщала мужу, что у них родилась вторая дочь, Инге. Она появилась на свет в марте, примерно через девять месяцев после отъезда Расмуссена.
Вместе с письмами друзья получили газеты и журналы, из которых узнали о достижениях других исследователей. В январе Руаль Амундсен высадился в Антарктике и отправился к Южному полюсу; американский путешественник Хайрам Бингем открыл для западной цивилизации развалины Мачу-Пикчу; американский авиатор Юджин Эли впервые посадил самолёт на палубу корабля – это был корабль «Пенсильвания» в гавани Сан-Франциско, и авиация теперь претендовала на видное место в арсенале путешественника.
Фройхен вскрыл письмо от возлюбленной только вечером, и его лицо осветила улыбка: она собирается прибыть позже этим же летом, поплывёт на корабле, который должен привезти новые товары для торгового поста. Фройхен был вне себя от счастья: «Она хочет разделить со мной жизнь, какая нам ни уготована! Она хочет жить в моём доме, как бы жалок он ни был, и стать гренландкой!»
Остаток лета Фройхен и Расмуссен прожили в совершенном счастье. Одно хорошо, когда почта приходит редко: если получаешь хорошие новости, можно смаковать их долго, не страшась перемен к худшему, ведь о них всё равно не узнаешь. Фройхен готовился к приезду Микеллы, предвкушая этот радостный день. Когда он не был занят грёзами, они с Расмуссеном охотились в каяках на морскую живность или выходили в море на небольшой парусной лодке и посещали соседние острова. Лето подходило к концу, и они не сводили глаз с горизонта, ожидая корабль Микеллы.
Пришёл сентябрь, а они всё ещё ждали. В середине месяца начали тревожиться. На свободное море в заливе можно было рассчитывать только в августе: позже в любой момент залив мог сковать лёд. Ждали не только Микеллу: им везли крайне необходимые вещи, в особенности они нуждались в спичках, гвоздях и кофе. С каждым днём тревога друзей всё усиливалась. Наконец Фройхен не утерпел: он решил выйти в море на парусной лодке и пересечь залив в надежде услышать вести о корабле Микеллы. Опасно было отправляться на таком утлом судёнышке – но по крайней мере Фройхен сможет закупиться нужными вещами на юге, если корабль Микеллы в самом деле не прибудет.
Не успел Фройхен ступить ногой на остров Саундерс, как увидел в небольшой гавани шхуну, стоящую на якоре. Она в самом деле задержалась в пути: потребовалось 45 дней, чтобы пересечь пролив, где уже тесно толкались льдины. Взобравшись на борт, Фройхен не нашёл там Микеллы. Но тут матрос передал ему письмо. Фройхен разорвал конверт и принялся читать… «Это было одно из тех писем, что так сложно писать: поэтому они выходят вдвойне неловкими, – вспоминал он после. – Моя возлюбленная родилась в хорошей семье, выросла в большом городе – и в последнюю минуту она решила, что суровая жизнь в Арктике не для неё».
Фройхен всё ещё сжимал письмо в руке. Горькие слова Микеллы жгли его, сердце тяжело замерло в груди. Судьба посмеялась над ним. Женщина, которая помогла ему найти деньги, чтобы воплотить в жизнь его мечты, больше их не разделяет. Все надежды Фройхена теперь лежали на дне мёртвым грузом. Его, несомненно, одолевали и другие мысли: неужели вот она, цена жизни в Арктике? Стоит ли она расставания с Микеллой?
Фройхен ещё не успел прийти в себя, когда к нему быстрым шагом приблизился капитан и прервал его грустные думы. Он сказал, что скоро снимается с якоря, чтобы не застрять здесь на девять месяцев. Фройхена прогнали с корабля. Он спустился обратно в свою лодку, думая о том, как тщательно готовился к приезду Микеллы. Теперь всё впустую. «Жизнь теряется в туманной дали, словно река, что течёт по пустынной стране», – пишет он и добавляет с изрядной долей драматизма: «Из-за Микеллы моя жизнь кончена».
Часть третья
Отсюда лёд, оттуда лёд,
Вверху и в глубине,
Трещит, ломается, гремит,
Как звуки в тяжком сне.
Сэмюэл Тейлор Кольридж. Поэма о старом моряке[8]
14. «Мой мир перестроился»
Когда Фройхен вернулся в Туле, никто не спросил его о Микелле: все и так понимали, что произошло. Несколько дней он провёл в тоске, переживая разрыв с возлюбленной. Микеллу он не мог винить: далеко не каждому дано полюбить Арктику, и она, очевидно, не была таким человеком.
Некоторые, проведя время в Гренландии, остывают к
