Два зайца, три сосны - Екатерина Вильмонт

— Вы тут не бывали?

— Была однажды.

— Я очень люблю это место.

— Водите сюда своих дам? Тут хорошо, мало народу бывает. Безопасно.

Он рассмеялся.

— Я счастлив, что вы записали себя в мои дамы.

— Боже упаси!

Да, с ним надо осторожнее.

В зале громко пела канарейка. И не было ни души.

— Олеся, вы не за рулем, вина выпьете? Кстати, у вас что-то с машиной?

— Нет, просто я пошла пешком на рынок, а тут позвонила мама, пришлось схватить такси…

— Олеся, это правда, что вы выходите за Миклашевича?

— Решили взять быка за рога?

— Нет, я просто хочу, чтобы они у него выросли.

— Вы чересчур прямолинейны.

— А прямая это всегда самый короткий путь к цели.

Я только головой покачала, а он смотрел на меня так, что мне тоже захотелось немедленно наставить Миклашевичу рога, тем более, я абсолютно не была уверена, что он не нашел себе в Карловых Варах дамочку для временных утех…

У меня вдруг как-то пьяно и счастливо закружилась голова, хотя я не выпила еще ни глотка. Я чувствовала себя так, как нечасто бывало в жизни… И это относилось не только к Аполлонычу, глядевшему на меня с откровенным вожделением, нет, мне сейчас было почти наплевать на него, я сейчас любила себя, я гордилась собой. Я, закомплексованная, затюканная матерью, жизнью, Миклашевичем, сумела сбросить с себя все это, я нашла стезю, я добилась успеха, но главное, я стала другим человеком, другой женщиной!

— Олеся, вы где сейчас? — вкрадчиво осведомился барон Розен.

— Матвей Аполлонович, а как принято обращаться к баронам? Граф — ваше сиятельство, князь — ваша светлость, а барон?

Понятия не имею! — рассмеялся он. — Мне мое баронство как-то до фени! Зовите меня просто Матвей.

— А как вас звали родители?

— Отец Матюхой, а мама — Мотей.

— А как звали вашего отца?

— Полик. Смешно, да?

— Да.

— А кстати, я теперь знаю все про ваши дурацкие наития. Мне рассказала ваша очаровательная подруга.

— Вот трепло! Разрушила такую красивую легенду!

— Я не знаю, что там с вашим наитием, но вы для меня стали наваждением.

— Благодаря так называемому наитию?

— Не исключено, но факт остается фактом.

— А знаете, я в своей новой книге пишу о точно такой истории. Я многое беру из жизни, как Джамбул, что вижу, то и пою. Вы знаете, кто такой Джамбул?

— Вы забыли, сколько мне лет? Конечно, знаю. Даже помню его портрет в «Родной речи». Я ему пририсовал рога…

— Послушайте, что за страсть к рогам? А вы сами не рогаты, случайно?

— Полагаю, что нет.

Я поняла, что он, вероятно, не пережил бы Арининой измены, а сам готов ей изменять на каждом шагу. Впрочем, чему удивляться, все мужики таковы.

— Я знаю, о чем вы сейчас подумали, — засмеялся он.

— Держу пари, вы ошибаетесь.

— Пари держать не будем, вы же все равно не признаетесь. Но это только треп. А я должен, просто обязан сказать… Я потерял голову.

— И я должна помочь вам ее найти?

— Просто обязаны! Вы так круто меня заинтриговали…

— Но вы же теперь знаете происхождение интриги.

— А это уже не важно! И потом, Олеся, если бы не досадные случайности, у нас уже дважды была возможность…

— Досадные случайности это ваша жена и мой будущий муж?

— Олеся, зачем так конкретизировать все? Досадная случайность есть досадная случайность.

— Знаете, барон, я баба довольно суеверная, и помню, что Бог любит троицу. Обязательно возникнет третья досадная случайность. Так что не судьба…

— Ерунда! Если возникнет третья, то уж потом… И совсем не обязательно, что она возникнет… Черт знает что получается. Я уж понял — досадная случайность это вы сами.

— То есть?

— С вами не нужно пускаться в разговоры, с вами надо действовать.

— Возможно, но тут и происходят досадные случайности. И вообще, барон, я терпеть не могу иметь дело с женатыми мужчинами. Это обременительно для совести, неудобно и даже унизительно.

Я вдруг разозлилась, устала, в меня закрался какой-то страх, так со мной бывает, и этот страх никак не относился к барону.

— Извините, мне нужно позвонить сыну.

— Ради бога!

Я набрала Гошкин номер.

— Гош, у вас все в порядке?

— Да, мамуль, все клево! Вчера бабушка звонила.

— Я знаю.

— А сегодня дядя Митя звонил.

— Зачем?

— Ну, спрашивал, как дела и все такое… жаловался, что ему там скучно… А что у тебя, мам?

— Все нормально, сын. Ну ладно, пока!

— Что с вами, Олеся? Вы отчего-то вдруг встревожились?

— Да, сама не знаю, почему.

Я сидела на диване спиной к окну и вдруг заметила, что у него изменилось лицо. На нем отразился искренний восторг и даже умиление.

— Олеся! Гляньте, какая собака!

Я обернулась. На другой стороне Вспольного переулка стоял мужчина с невероятной собакой. Она была огромная и фантастически красивая. Серебристая пушистая шкура и черная, тяжелая, но на редкость добродушная морда.

— Ох, а что это за порода? — воскликнула я.

— Понятия не имею! Но глаз не оторвать! Вы любите собак, Олеся?

— Очень. А эту так и хочется обнять…

И вдруг у меня замерло сердце. К мужчине с собакой подошла женщина, погладила пса, чмокнула мужчину… Это была Юлька! У меня не возникло ни секунды сомнения. Она опять в Москве. Меня заколотило.

— Олеся, что случилось, вы так побледнели?

— Матвей, это моя родная сестра…

— Почему вы говорите об этом так, словно увидели призрак?

— Собственно, вы не так уж далеки от истины.

И в этот момент в ресторане появилась Юлька с кавалером. Куда они девали собаку, хотела бы я знать?

— Олеся? Ты?

— А что ты так удивляешься? Москва мой родной город…

— Ты выследила меня? Я еще тогда поняла, что совершила ошибку, позвав тебя сюда…

— Юля! — одернул ее мужчина. — Это твоя сестра?

— Идем отсюда, я не хочу, чтобы меня выслеживали…

— Минутку, мадам! — вдруг вмешался Матвей. — Я пригласил свою любимую женщину в ресторан, который я люблю. И это было абсолютной неожиданностью для нее, так что ваши претензии безосновательны! А если у вас мания преследования, то…

— Успокойся, Юлька, я уж давно поняла, что мы чужие. И мне совершенно не нужно и не хочется с тобой общаться, а уж выслеживать тебя… Мы были сестрами, а теперь мы чужие. Идем отсюда, Матвей!

— Олеся, — обратился ко мне Юлькин кавалер, — простите Юлю, у нее плохо с нервами сейчас… Она успокоится и позвонит вам, обязательно. Сестры не должны так вести себя…

Он властно взял Юльку под руку и вывел из ресторана.

— Что это, Олеся? — растерянно спросил Матвей.

— Это одно из самых глубоких и печальных разочарований в моей жизни. И спасибо вам, Матвей, что пришли мне на помощь.

— Я просто знаю, как надо успокаивать истеричек. Моя вторая жена была законченной истеричкой. Так что у меня опыт.

— Вот вам и третья досадная случайность…

— Да? Значит, с досадными случайностями покончено? Ох, я уже должен спешить… Что ты делаешь сегодня вечером? Я должен разобраться в этой истории. Я приеду к тебе часов в восемь, надеюсь, досадных случайностей больше не будет. Водитель отвезет тебя домой.

— Нет, спасибо, я хочу пройтись пешком, потом возьму такси, а то дома я просто рехнусь.

— Ну что ж, как хочешь. Так я приеду, да?

— Да, приезжай!

Я отчетливо поняла, что хочу этого.

Почему, собственно, я так психанула? От неожиданности? Скорее всего. Ведь я давно поняла, что прежней Юльки больше нет, а эта мне не нравится. Или от обиды, что я ей, видно, тоже не больно глянулась… Господи, неужели и я с годами превращусь в такого же монстра? Наверное, это у нас семейное. И, похоже, у меня есть все задатки. Как я могла думать, что Гошке хорошо с мамой? Мне было это удобно… Но если бы он хоть раз пожаловался… Ерунда, я сама должна была, обязана была почувствовать это… Я никудышная мать! И теперь я должна загладить свою вину перед сыном. Но как? Он теперь живет с дедом и рад этому, я играю слишком маленькую роль в его жизни, но кто мог знать, что все так обернется? Гошка хочет, чтобы я вышла за Миклашевича, он им очарован… Значит, я должна это сделать. Но пока не сделала, я хочу, чтобы пришел Матвей. Сегодня он опять мне здорово понравился. Как он отбрил Юльку! «Я пригласил любимую женщину»… До чего же приятно, когда о тебя в третьем лице говорят: любимая женщина… Чертовски приятно!

У Матвея Аполлоновича снесло крышу! Ему казалось, что он еще никогда не был так смертельно влюблен. После ночи, проведенной у нее, он примчался к себе в офис, Янина Августовна, взглянув на него, сразу все поняла. Он влюбился! И слава богу! Она терпеть не могла его жену. Интересно, кто его новая пассия?

— Янина Августовна, — слегка смущаясь, попросил он, — если моя жена будет звонить, я ночевал здесь, с ребятами, у нас был мозговой штурм…

И впервые за несколько лет совместной работы он заговорщицки ей подмигнул.

Ничего себе, подумала секретарша. Но мысль стать конфиденткой любимого шефа ей понравилась.