Выбор - Игорь Ревва

Рейс был колумбийский, и меня слегка изумила обходительность персонала. В последний раз я был в Великой Колумбии семь лет назад и воспоминания об этой стране сохранил не очень-то радужные. То же можно было сказать и о поездке. Впрочем, тогда я летел в Медельин, штат Новая Гранада. Может быть, венесуэльские линии обслуживаются более культурно? Но поднявшись на борт самолета, я понял причину их почтительного обхождения.

Милена, очевидно, привыкла жить с размахом. Как оказалось, она заказала нам два билета в отдельную каюту. У меня даже мелькнула мысль предложить ей оплатить стоимость своего билета — что ни говори, а место в отдельной каюте стоит в шесть раз дороже, чем в первом классе. Но я быстренько отогнал от себя эти провокационные порывы. Хочет лететь в каюте — пусть сама и платит. В конце концов, она тоже лицо заинтересованное…

Разговаривать с Миленой мне не особенно хотелось, да она и не пыталась вести беседы. Милена забилась в уголок каюты, забравшись с ногами в кресло, и уткнулась носом в книжку. Я скосил глаза и посмотрел на обложку — молодой мужчина в черном плаще с заколкой в виде серебряной розы разрубал короткой тяжелой шпагой какого-то отвратительного крылатого монстра. Все понятно. Георгий Железное. Вообще-то я такую сказочную фантастику не люблю, но эта его серия мне почему-то нравилась. Во всяком случае — первые пять книг. Не знаю, чем у них там в Амбере закончилось дело, потому что шестой роман я уже осилить не смог.

Я откинул кресло и развалился в нем. Хорошо, что я отоспался. Что ни говори, а столь частая смена часовых поясов кого угодно выведет из равновесия. Когда же мы окажемся в Каракасе? Ого! Раньше, чем вылетели! Бред, конечно, но если хорошенько подумать, так оно и есть — вылетели мы двадцать минут одиннадцатого, а прилетим двадцать минут десятого.

Я принялся обдумывать наш с Миленой визит к ее подруге — единственному сетевику, кроме Раттоля, которого Милена знала. Кстати, надо будет уточнить, как правильно сказать: «сетевик» или «сетевичка»?..

Конечно, я предпочел бы иметь дело с более спокойным человеком, нежели молодая женщина из Колумбии. Знаю я эту испанскую вспыльчивость. Но чем богаты, тем и рады…

По прибытии я сразу же понял, что вежливость стюардесс была показной и рассчитанной на иностранцев. Потому что нам с Миленой устроили такой шмон, какой не устраивают туристам и в Австралийской Республике.

Прежде всего нас погнали менять наличность — на территории Великой Колумбии не рекомендовалось иметь при себе иностранную валюту. В кармане у меня было около семисот франков, что равнялось приблизительно восьми тысячам местных разноцветных боливаров. Я слегка опешил, получив на руки целую охапку этих радужных банкнот. Нет, мой бумажник все их явно не вместит!..

К тому времени таможенники уже расправились с моим чемоданом и сосредоточенно размышляли, стоит ли разбирать по винтику мою переносную ЭВМ. Очевидно, два места в качестве ручной клади показалось им слишком большой роскошью. Мне неимоверных трудов стоило убедить их, что этот «чемоданчик» — всего лишь ЭВМ. Они продолжали сомневаться даже после того, как я для демонстрации запустил им игровую программу. Мне запомнилось высказывание одного усатого таможенника, заявившего: «А вдруг это все-таки бомба? Видишь, как бабахает!..»

Их французский был еще хуже, чем мой испанский, который я не знал совершенно. Поэтому я имел неосторожность произнести несколько слов по-русски. О-о-о! Русский язык эти ребята знали превосходно! Особенно хорошо им удавались разнообразные вариации мата — даже я не все понял из того, что они говорили! Но так или иначе, а общий язык мы нашли и дело пошло быстрее.

Почему-то возникли неожиданные проблемы, когда таможенники узнали, что Милена не является мне супругой. Но поскольку я уже знал, что нецензурные выражения они понимают превосходно, то буквально в нескольких словах объяснил им, кем мне приходится Милена и чем именно я собираюсь с ней заниматься на территории Великой Колумбии. Таможенники после моей тирады вытянулись по стойке «смирно» и восторженно посмотрели на меня. Еще немного, и они отдали бы мне честь. Хорошо, что Милена в этот момент спорила о чем-то с носильщиком и не слышала моих слов.

Аэропорт, естественно, носил имя Симона Боливара — в Великой Колумбии все носило имя Симона Боливара, честное слово! Даже национальная валюта!

На площади Боливара, возле памятника Симону Боливару, мы с Миленой взяли такси и поехали по улице имени Боливара на проспект Боливара, до самой гостиницы «Симон Боливар». Такси, к счастью, имени Боливара не носило, но зато водителя звали Симон. Что меня нисколько не удивило — без сомнения, добрая половина мужчин в Колумбии носит это имя.

С тех пор как я был здесь в последний раз, город еще больше расцвел. Я имею в виду архитектуру. Появилось очень много высоченных — до тридцати или даже сорока этажей — домов, сверкающих зеркальными стеклами окон. Гостиница же располагалась в здании, которое я с первого взгляда ошибочно принял за старинное, примерно конца восемнадцатого века. Однако это заблуждение развеялось, когда я разглядел, что по сторонам двери расположились две каменные фигуры, поддерживающие балкон над входом. Я назвал бы их кариатидами, если б не столь вызывающе развратные позы этих обнаженных изваяний. Нет, здание все-таки было современной постройки…

Холл был большим, жарким и пустым. Кроме портье — кругленького смуглого коротышки с совершенно пиратскими усами — и нас с Миленой, тут никого не было. Даже носильщиков.

Коридоры гостиницы устилали ковровые дорожки какого-то непонятного серовато-синего цвета. То ли неимоверно пыльные, то ли очень старые. И у меня создалось впечатление, что они не заглушали наши шаги, а наоборот.

Номер был — так себе, ничего особенного. Зато и стоил он мне сущие пустяки — тридцать боливаров (то есть меньше трех франков) в сутки. Что же вы хотели — за такие деньги еще и обслуживание?! Как бы не так!

Что бы я там ни говорил таможенникам, но поселились мы с Миленой в разных номерах. И девушке здорово повезло, что она не была свидетелем моих высказываний относительно серого и влажного постельного белья, пыли на столе и подоконнике и отсутствия в ванной комнате полотенец, мыла и вообще всего на свете. В том числе — и воды в кранах.

Этот последний факт меня особенно взбесил, и я даже позвонил портье с горячим желанием поругаться. Портье тоже, как оказалось, очень хорошо знал русский. И услышав мои возмущенные вопли, мгновенно сообразил, что к чему. Так что через несколько минут в моем номере уже вовсю кипела работа.