Путь отчаянных - Сергей Зверев

– Я – борт 27-345 российских ВВС, вынужденно нарушил ваше воздушное пространство. На борту тринадцать человек – пять членов экипажа, пятеро туристов и три террориста, захватившие наш самолет три с половиной месяца назад. Прошу указать мне воздушный коридор и дать возможность для посадки.

Некоторое время из приемника раздавался только треск эфирных помех, потом в нем что-то щелкнуло, и мужской голос отчетливо произнес на русском языке:

– Борт 27-345, я – старший диспетчер ВВС Израиля, буду сопровождать вас до авиабазы. Держите связь со мной. Добро пожаловать на Землю обетованную, мужики!

Глава 29

Ключ в дверном замке дважды провернулся, и Анна Тимофеевна Локис услышала, как вошел сын Володя, как он ставит на полку сумку, как разувается, снимает свою форменную куртку.

– Ма, я дома, – раздался из прихожей его довольный голос. – Чем кормить будешь? – это была его излюбленная фраза, когда он возвращался со службы.

– Руки сначала вымой, – крикнула мать из кухни, – тогда и узнаешь, чем тебя будут кормить.

– Это мы запросто, – весело отозвался Локис. – Что-что, а вымыть руки мне недолго.

Пока сын с аппетитом уплетал рис с рыбой, Анна Тимофеевна сидела напротив него и задумчиво наблюдала за ним.

Володя служил по контракту в каком-то десантном батальоне, в родной Балашихе. Служба, как он утверждал, была непыльной, на продовольственно-вещевом складе. Вот только его частые командировки на загадочный полигон под Владимиром... Каждый раз, когда он туда уезжал, Анна Тимофеевна начинала нервничать, хотя видимых причин, казалось бы, для этого не было никаких.

Месяца два назад он вернулся из очередной такой командировки, и, когда вышел из ванной, Анна Тимофеевна обнаружила на левом плече сына четыре длинные царапины.

– Ничего особенного, – отмахнулся он, когда мать с тревогой спросила про них. – Киска на полигоне поцарапала.

– Ничего себе киска, – покачала головой мать. – Да тут целый лев был!

– Ну, ма, ты скажешь, – натянуто рассмеялся сын. – Откуда во Владимирской области львы? Если только в цирке. Или в зоопарке.

Закончив ужинать, Локис налил себе чай в большую кружку и уселся перед телевизором.

– Володя, – осторожно окликнула его мать. – А ты когда-нибудь был в Израиле?

От неожиданности Локис расплескал чай себе на колени.

– Да ты что, ма, – морщась, ответил он. – Чего я там не видел? И с чего это ты вдруг вспомнила про Израиль?

– Просто сегодня письмо оттуда получила. Толстый такой пакет. На твое имя...

– А где оно?

– В твоей комнате, где ж ему быть.

Володя быстро отставил в сторону кружку и торопливо скрылся в своей комнате.

– Да это Боря Шульцман, – проговорил Локис, появляясь через несколько минут с листками в руках. – Сослуживец еще по срочке. Он года два как эмигрировал на историческую родину. А теперь скучает, в гости зовет!

Анна Тимофеевна вздохнула и отправилась на кухню. А Локис опять устроился в кресле и стал перебирать исписанные мелким аккуратным почерком листки.

«Здравствуй, Володя! – писал Шульцман. – Как и обещал, пишу письмо, едва только разгребся со всеми отчетами и проверками. Не знаю, как у вас, а в нашей конторе с этим строго. Бюрократия круче, чем в бывшем Союзе. Впрочем, что об этом писать? Обычная рутина, наверняка такая же, как и у вас. Давай-ка лучше я напишу что-нибудь более интересное...»

Локис несколько раз перечитал довольно объемное послание, улыбаясь при этом. Шульцман описывал, как встретила его семья, как ему выплатили зарплату за те несколько лет, которые он находился на нелегальной работе. Как дали двухмесячный отпуск, который они с женой и детьми провели на море...

«Я могу прислать вам всем вызовы, – заканчивал свое послание Шульцман. – Приезжайте, неплохо отдохнем, вспомним наши африканские приключения».

На этом предложении Локис криво усмехнулся.

– Приедешь тут, как же, – пробурчал он. – Кто б нас отпустил, да еще в полном составе...