Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха - Ганс Шпейдель

Хофакер должен был доложить фельдмаршалу фон Клюге, а затем ехать в Берлин, чтобы кратко проинформировать генерала Бека и других, примкнувших к силам Сопротивления, и скоординировать планы свержения национал-социалистического строя. Он должен был снова докладывать Роммелю после 15 июля.

Попытка технически реализовать возможность приостановления военных действий для того, чтобы пересечь линию фронта и вступить в переговоры с противником, была в эти дни предпринята генералом бароном фон Люттвицем в секторе 2-й танковой дивизии. Командование союзников предложило по радио произвести обмен женского медицинского персонала и службы связи, захваченного в Шербуре, на нескольких тяжелораненых солдат союзных войск в месте, указанном союзниками. В течение двух часов локального перемирия был совершен этот акт гуманизма. Гитлер, узнав об этом, пришел в бешенство и впал в подозрительность.

Фельдмаршал фон Клюге вернулся в Ла-Рош-Гюйон 12 июля. Они с Роммелем обсудили тактические действия и операции и пришли к полному согласию по военным проблемам.

Клюге попросил сделать окончательную оценку того, как долго может быть удерживаем фронт тающими силами воюющих частей, не имеющих за собой никаких резервов. Роммель согласился, что армейских руководителей и большинство командующих корпусами следует попросить высказать свое мнение. Он предложил, чтобы их ответы были направлены Гитлеру вместе с ультиматумом. Он рассказал, что, по его мнению, следует сделать, если Гитлер, как и ожидается, отвергнет их требования. Он сообщил Клюге о миссии Хофакера, который скоро вернется с новостями из Берлина. Генерал-квартирмейстер должен был через несколько дней докладывать о ситуации на русском фронте и в штабах армий.

Клюге внимательно выслушал Роммеля, потом объявил, что в принципе согласен с его идеями и примет окончательное решение в зависимости от донесений, которые будут поступать от боевых командиров. Роммель дал указание начальнику штаба сообщить о его намерениях и о его беседах с Клюге генералу фон Штюльпнагелю. Нужно было обратить внимание Штюльпнагеля на то, что Роммель был готов при любых обстоятельствах начать действовать, даже если Клюге не решится принять участие. Генерал Шпейдель посетил Штюльпнагеля в Париже под вечер 13 июля. Военный губернатор только что получил известие об аресте Лейшнера и Лебера, лидеров социал-демократов из сил Сопротивления в Берлине. Ощущалась необходимость в быстрых действиях. Штюльпнагель предложил ничего не предпринимать до возвращения Хофакера. Военный губернатор завершил подготовку к перевороту в находившемся под его командованием районе.

Фельдмаршал Роммель ездил на фронт 13, 14 и 15 июля и разговаривал со всеми своими командирами, в том числе с командирами СС Зеппом Дитрихом и Хауссером, донесения которых о ситуации на фронте выглядели особенно тревожными. Они были совершенно откровенны, и Роммель не предвидел никаких трудностей со своими войсками СС, если бы решил действовать на Западе независимо. Генерал, командовавший I танковым корпусом СС, а позднее ставший командующим 5-й танковой армией, группенфюрер СС Дитрих во время посещения Ла-Рош-Гюйон выразил как Роммелю, так и его начальнику штаба недовольство руководством фюрера. От потребовал полномочий действовать независимо в случае прорыва фронта. Части СС, которые вели бои с врагом и храбро сражались, жестко контролировались своим командиром. Справедливости ради следует сказать о боевых частях СС, что совсем не отождествляли себя с подразделениями секретной полиции своих собственных СС. Им были чужды методы их работы.

Военный губернатор полагал, что в случае необходимости сможет устранить секретную службу во Франции и в Париже без особых проблем.

Роммель вернулся с фронта, погруженный в свои мысли и взволнованный. Он говорил с солдатами на передовой, и они подтвердили и дополнили ту картину, которую нарисовали командующие армиями и боевые генералы. Повсюду ему задавали тревожные вопросы, не смогут ли в последний час изменить ситуацию быстрые и независимые действия вышестоящих командующих. Фельдмаршал давал разъяснения там, где они требовались, и вернулся, укрепившись в уверенности, что солдаты и офицеры всех рангов целиком верят ему как руководителю.

Все прочие возможности донести правду до Гитлера оказались исчерпаны. Вместо военной поддержки, обещанной Гитлером, были лишь мелочные придирки и злобное подозрение. Продолжали сыпаться дилетантские распоряжения из Баварии и Восточной Пруссии. Роммель еще раз направил послание Гитлеру, на этот раз в форме очевидного ультиматума. Он был направлен Гитлеру 15 июля в виде трехстраничного меморандума по военному телетайпу через главнокомандующего войсками на Западе. Его текст был примерно следующего содержания.

Положение в Нормандии становится день ото дня все сложнее. Близится кризис.

Из-за ожесточенности сражений, непомерно огромного числа боевой техники, особенно артиллерии и бронетанковой техники, брошенной в бой противником, а также в результате эффективных действий его военно-воздушных сил, которые преобладают над районом боевых действий, не имея соперника, наши потери настолько велики, что боевая мощь наших дивизий быстро слабеет. Пополнения из Германии редки, а транспортные трудности неделями не дают им попасть на фронт. Пополнение составило лишь 6000 человек, по сравнению с потерями в 97 000, из которых 2360 из офицерского состава (28 генералов и 354 кадровых офицера) – в среднем потери составляли от 2500 до 3000 человек в день. Материальные потери на поле боя чрезвычайно велики, и восполнить возможно не более чем малую их часть. Уничтожено 225 танков, только 17 получено взамен. Новоприбывшие дивизии не имеют боевого опыта, не хватает артиллерии, бронебойного и противотанкового оружия ближнего боя. Они не в состоянии успешно противостоять жестоким атакам после многочасового артобстрела и бомбежки с воздуха. Как доказали боевые действия, даже самые храбро сражавшиеся боевые части бывали полностью разгромлены в результате таких атак.

Складывается настолько трудная ситуация со снабжением в результате разрушения системы железных дорог и бомбежек шоссейных и грунтовых дорог на расстоянии до 100 миль за линией фронта, что могут быть доставлены только предметы самой первой необходимости. Артиллерийские и минометные боеприпасы приходится расходовать с максимальной экономией.

Нет сколь-нибудь значительных подкреплений, которые можно было бы бросить на нормандский фронт. День за днем высаживаются все новые силы противника, и масса боевой техники выгружается на берег. Наши военно-воздушные силы не беспокоят линии снабжения противника. Натиск противника все нарастает.