Грани воды - Джордж Элизабет

– Она уже эту часть прошла. Она тебя обогнала, ты не забыла? Ну, шевелись. Просто повторяй за мной. Делай огромный шаг. Главное – не потерять маску.

Пока Бекка спускалась по лестнице, Дженн наблюдала за Чадом, который, конечно, представил все так, будто это очень просто. Дженн последовала за ним, стараясь повторять его движения. Она шлепнулась в воду, потеряла маску, хватанула воды носом и чуть не ударилась головой о бортик бассейна – и все из-за своих ластов. Она вынырнула на поверхность, кашляя и отфыркиваясь. Бекка успела сплавать за ее маской и протянула ее ей.

Дженн вырвала маску у нее из рук.

– Сама справлюсь, ясно?

И она утешила себя приятными мыслями о том, каким сексуальным маршрутом может отправляться Толстозадиха.

Бекка посмотрела на нее в упор таким нервирующим взглядом, что Дженн захотелось ей нос откусить.

– Ну, что? Что? – рявкнула она, а потом, понизив голос, добавила: – И вообще, что ты здесь делаешь? Что тебе в голову взбрело? Рассчитываешь, что Деррик сюда заявится, или что?

– Я помогаю одному другу, – сказала Бекка.

– Хочешь сказать, что у тебя есть друг? – отреагировала Дженн.

Бекку передернуло, что немало порадовало Дженн. «Не лезь в мою жизнь, сучка!» – подумала она.

Бекка сказала:

– Рыбак рыбака… правда? – И, не давая Дженн возможности вопросить, что это, к черту, должно означать, обратилась к Чаду: – Ладно, препод, что теперь?

Глава 21

Бекка мысленно приготовилась к наступлению Дня гвоздик в своей школе. Она прекрасно знала, что это событие из тех, которые больно ранят – нечто сходное с неполучением валентинки в начальной школе, только еще хуже. Однако она достаточно скоро убедилась в том, что несколько лет назад родительский комитет нашел решение проблемы для тех, кто оказывался в Лэнгли без гвоздик. Всем ребятам, которым не суждено было получить цветок от соучеников, гвоздики вручались от родительского комитета.

Цветы раздавали перед обеденным перерывом, чтобы у всех было время прочитать послания, прикрепленные к стеблям гвоздик. В результате чирлидеры ходили по школьному двору с таким множеством цветов, словно они только что откатали произвольную программу по фигурному катанию на олимпиаде. Это же относилось к тем школьникам, которые пользовались популярностью. В эту же категорию попали спортсмены. Восклицания типа, «Ого!», «Круто!», «Класс!», «Вот это да!» доносились со всех сторон: с ними эти ребята вываливали охапки цветов на столы и садились читать послания. Но одновременно с этими восклицаниями и оживленной болтовней шли шепотки – Бекка ощущала их как горячие и напряженные. Они заполняли школу неслышным шумом, который производили те ребята, которые получили всего один цветок – и те, кто видел их с одним цветком.

«Он же… ей больно… попробовала бы сбросить килограммов десять, коровища… жалкая тварь… ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. и вообще он идиот… и так всегда… он не… она все-таки… почему никто никогда…» – ясно говорили о том, что чувствуют окружающие. Бекке все мероприятие представлялось отличным способом закрепить плохие отношения везде, где они имелись.

Она заранее приготовилась к одной гвоздике. Хотя у нее мелькнула было мысль отправить самой себе пару цветков, чтобы не выглядеть настолько жалкой, но она решила, что лучше потратит деньги на что-нибудь более важное, например, на еду. Она была очень удивлена, получив три цветка.

Непонятно, как им это удалось – но Диана Кинсейл, Сет Дэрроу и Дебби Гриедер послали ей гвоздики с записками, которые были забавными и теплыми. Она особенно широко улыбнулась, прочтя послание Сета: «Мы с тобой, милая, заодно». Ей подумалось, что Сет ей настоящий друг. Она решила, что, если бы он продолжал учиться в школе, она отправила бы ему шесть цветков.

В результате этого она чувствовала себя далеко не так отвратительно, как ожидала, потому что, конечно, одно она знала точно: что от Деррика она цветов не получит. И она с этим более или менее смирилась – пока не увидела Кортни Бейкер.

Она с трудом несла охапку, в которой оказалось чуть ли не сто гвоздик. Наверное, решила Бекка, у нее весь перерыв уйдет на чтение записок. Она поискала взглядом Деррика, предполагая, что он окажется загружен точно так же – однако его не видно было.

Кто-то из чирлидеров подошла к Кортни, оценивающе глядя на ее цветы. Бекка услышала ее слова:

– Ого! Наверное, даже не надо спрашивать, как у вас двоих все идет!

Кортни наклонилась и что-то ответила, на что чирлидер отреагировала:

– Кортни! Не может быть! Не верю!

Бекка больше ничего из их разговора не услышала: кто-то налетел на ее стул сзади с такой силой, что она стукнулась о стол. Противный голос сказал:

– Ох, извини, Жирдяйка! – Бекке даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять: мимо нее проходит Дженн Макдэниелс. Заметив ее гвоздики, Дженн добавила: – Ого! У тебя три друга?

Бекка повернулась на стуле и увидела, что у Дженн цветок один. Невольно она сказала:

– Кстати, о друзьях, Дженн… – и продолжать не стала.

Дженн швырнула свою гвоздику Бекке на колени.

– Ага, конечно! – рявкнула она. – Кстати о друзьях…

И она удалилась с шепотками: «Всезнайка… жирдяйка… уродина», – и еще несколькими словами, благодаря которым шепотки Дженн Макдэниелс всегда были такими узнаваемыми.

Бекка вздохнула, но тут же поняла, что шепотки Дженн перестали ранить ее так сильно, как это было вначале. Она задумалась над этим: возможно, она приблизилась к тому, о чем ей твердила бабушка. По словам той, истинное предназначение шепотков было в том, чтобы влезть в шкуру другого человека и лучше его понять. В тот момент Бекка не понимала, о чем говорит бабушка, но теперь ей показалось, что она к такому пониманию приблизилась.

Она развернула записку от цветка Дженн, ожидая увидеть, что там будет напечатано что-нибудь вроде: «С дружескими чувствами от родительского комитета». Вместо этого там значилось: «От твоего личного Красавчика». Значит, насчет Дженн Макдэниелс она ошиблась.

После уроков Бекка отправилась в город, сев на бесплатный автобус, который высадил ее неподалеку от мотеля «Утес». В это время года он выглядел пустым и печальным, а отсутствие машины Дебби Гриедер сказало Бекке, что сейчас ей не удастся поблагодарить ее за доброту и записку «Д. Г. и ее жевуны говорят: ты лучше всех!». Она направилась в «Саут-Уидби Коммонз», решив, что, скорее всего, застанет там Сета.

Вот только там оказалось множество других людей. Войдя, она сразу же увидела Сета: он сидел за столом в углу и читал какую-то книгу (это оказалась «Сидхартха»). Он двигал губами и щурился на книгу – но Бекке было непонятно, как он вообще ухитряется читать. Шум в клубе царил просто адский. Она попыталась закрыться от него с помощью глушилки, но даже это ей не слишком помогло. Толпа собралась в помещении галереи, но народу оказалось слишком много, так что часть людей перетекла и в кофейню.

Она протолкалась через собравшихся к Сету. Он поднял взгляд от страницы – и при виде нее его лицо осветилось улыбкой.

Она сказала:

– Привет.

Он ответил:

– И тебе.

– Ты прислал мне цветок. Это было абсолютно круто.

– Ты же меня знаешь. Крутой – это мое второе имя. Когда оно не Тупарь.

– Тупарем ты никогда не бываешь!

– О контрер, – возразил он на плохом французском. – Тупарь, по меньшей мере раз в неделю. Два раза, если не везет. Но по-любому я из тех, кто «говорит это цветами», а ты – из тех, кому цветы дарят. А раз так, то я послал тебе цветок. – Он положил книгу на стол обложкой вверх, снял свою фетровую шляпу и принялся возиться с конским хвостом. – Но это не значит, что мы парочка, да? – добавил он. – Не хочу, чтобы у тебя появлялись какие-то не те мысли. Просто мне не хотелось, чтобы ты боролась с проклятием одной гвоздики.

– Я получила три, – похвасталась она.

– Черт! Мог бы сэкономить доллар.