Гробница Наполеона - Наталья Андреева

— Как это некстати, — пробормотал Артем, возвращаясь к столу и усаживаясь на свое место.

— Еще бы! — высказалась Прасковья Федоровна. — Свидетель!

Валентин Борисюк сидел мертвенно-бледный и смотрел прямо перед собой. Писательница заметила, что молодой человек не в себе, и спросила:

— Валентин, что это с вами?

Тот не ответил. Его взгляд скользнул по буфету, и в глазах зама по рекламе что-то мелькнуло. Словно догадка осенила.

В это время Даниил Грушин открыл входную дверь со словами:

— Ну, здравствуй! Заходи. Я специально оставил ворота открытыми.

— Что случилось? Почему вы так долго не открывали? — удивленно спросил вошедший. — Я уж собрался уходить. Это. Того. Глядь: окна светятся. И машины у дома стоят. «Мерин», как у шефа, но номеров в темноте не разглядел. Почему-то света на участке нет.

— У меня гости, — загадочно ответил Грушин.

— Гости? Тогда, выходит, я не вовремя?

— Заходи, заходи. Тебе понравится. Примешь участие в вечеринке. Только тс-с-с… — И хозяин дома прижал палец к губам. — Ничему не удивляться!

Грушин вновь запер на ключ входную дверь и положил его в карман. А в душе возликовал: вот и свидетель! Какой же детектив без свидетеля? Кто-то должен оказаться в нужном месте в нужное время. Чтобы потом пролить свет на некоторые обстоятельства.

— У меня к тебе просьба, — сказал он гостю. — Сдай мобильный телефон.

— То есть?

— Просто положи его вот в этот ящичек.

Хозяин отпер ящик, где лежали трубки гостей. Если пришедший и удивился, то виду не подал. Молча положил телефон, куда сказали, и Грушин опять повернул в замке ключ. Ночь будет долгой.

Они прошли в гостиную.

— Ты посиди пока тут, — предложил хозяин. — Журналы полистай. Выпить не предлагаю, ибо ты за рулем. Мне надо кое-что обсудить с гостями.

— Хорошо, — кивнул визитер, опускаясь на диван.

Поднимаясь по лестнице, Даниил Грушин машинально взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Ольга меж тем дала срок до полуночи. И что изменится в полночь? Кареты возле дома превратятся в тыквы? Дамы окажутся в лохмотьях вместо вечерних платьев? Жена блефует. Полночь ознаменует начало нового дня, всего лишь.

А новый день обещает быть приятным.

Вообще-то в гадании на картах шестерка означает дорогу. А черная масть — дорогу позднюю. Так вот, в результате поздней дороги в доме Даниила Эдуардовича Грушина появился еще один персонаж. Которому предстоит сыграть важную роль в этой истории. Поэтому он заслуживает особого внимания.

Итак. Представляем: личный шофер Артема Дмитриевича Реутова Ваня Смирнов. Несмотря на то что к этому моменту ему исполнилось тридцать два года, его все так и звали — Ваня. Или Ванек. Изредка «Ванечка милый», если обращалась женщина, нуждающаяся в экстренной помощи. Ни один человек в офисе не назвал бы его отчества. И даже фамилию смог бы припомнить с трудом. Ванек и Ванек. Трудно представить себе человека более незаметного.

Ваня был высок ростом, чрезвычайно худ и невзрачен. С оттопыренными ушами, жидкими светлыми волосами и длинным, хрящеватым носом. Постоянно сутулился и втягивал голову в плечи. И еще все время молчал. Из Вани Смирнова, что называется, слова клещами не вытянешь!

Ваня был человеком безотказным. Его целый день гоняли туда-сюда, по огромному перенаселенному городу, замершему в автомобильных пробках. Но Ваня был водителем-профессионалом.

До полуночи засиживался в офисе в ожидании шефа, если тот не давал команды «отбой». Сидел в приемной у компьютера, щелкая мышью — гонял по полю разноцветные шарики. Играл в «лайнс». В этой электронной игре Ваня тоже был профессионалом и именно ему принадлежал рекорд офиса. Но кто бы об этом помнил!

Он летел сломя голову через всю Москву, если звонила жена шефа и в истерике сообщала, что машина заглохла. Или проколото колесо. Или закончилась незамерзающая жидкость в бачке. Его можно было поднять среди ночи и отправить в другой город с важными документами, отправить в магазин с длиннющим списком необходимых покупок перед поездкой на дачу. Или перед банкетом в честь юбилея фирмы. Ему можно было доверить выбор подарка ребенку или важному лицу, без разницы. И все это Ваня делал молча, без единого возражения. Ни разу не сказав, что в обязанности личного шофера это не входит. Он выполнял поручения шефа, его жены, поварихи и даже курьера! Как только возникала проблема, следовал неизменный вопрос: «А где Ваня?» Номер его пейджера, а потом и мобильника знали все. Но самого Ваню просто не замечали. И цену ему не знали.

Артем порой забывал, что находится в машине не один, когда разговаривал по мобильному телефону. Мог вести интимный разговор с личной секретаршей с интимными же подробностями, потом позвонить жене и сказать, что задерживается допоздна в офисе. Мог договариваться о деловой встрече и ценах на новую партию товара. Мог вести переговоры с таможней или проситься на прием к чиновнику, чтобы решить важную проблему. Мог потом перезвонить тестю, чтобы все это обсудить. Сидящий за рулем человек ни разу не напомнил о своем существовании. Молча вел машину, причем так аккуратно и быстро, как умел только он. За всю водительскую жизнь Ваня ни разу не побывал в аварии. И ни разу ни Артем Дмитриевич, ни прежний шеф не вспомнили, что Ваня еще не был в отпуске. С тех пор как пришел на фирму. И ни разу об этом не напомнил. Вот такой он был человек, Ваня Смирнов!

Биография его тоже была проста и молчалива. Родился, учился… После того как окончил школу, пробовал поступить в институт, разумеется, в МАДИ, но не прошел по конкурсу. До весны проработал вместе с отцом в гараже. Тот был механиком в таксопарке. А весной Ваню забрали в армию, как положено.

Два года он отсидел за рулем грузовика. Также безмолвно. Вернувшись из армии, вновь попробовал поступить в МАДИ. И вновь провалился. Что поделаешь! Он не умел говорить! Если письменные экзамены проходил удовлетворительно, то на устных непременно срезался.

В мыслях же и наедине с собой Ваня Смирнов был парнем остроумным. Придумывал шутки, приколы, знал массу анекдотов и, будучи еще школьником, даже выдавал их, но с опозданием на пять минут. Когда тема разговора давно уже сменилась и все с увлечением обсуждали что-то другое. И тут влезал Ваня со своей запоздавшей остротой. И все замолкали, не зная, как на нее реагировать. А Ваня ждал, что будут смеяться до слез и одобрительно хлопать по плечу. Вместо этого смеяться начинали над ним. Мол, ну ты, парень, и тормоз! Вот тогда-то он и замолчал навеки.

С девушками у него всегда были проблемы. Еще бы! При такой внешности и замкнутости! При том, что он был всего-навсего личным шофером. Который мог в любой момент сорваться с места, как лист, гонимый ветром, и улететь по делам фирмы. Человеком незаметным и без перспектив. Ибо поступать в институт в третий раз Смирнов так и не решился.

После второго провала на экзаменах Ваня вернулся в гараж к отцу. И вновь стал откручивать гайки, менять масло, регулировать сход-развал и прочее, и прочее, и прочее… Прошло около года. И тут случилось неожиданное: судьба-шутница столкнула Ваню с Даниилом Грушиным.

Тот ехал по улице на новеньких «Жигулях», наслаждаясь весной и хорошей погодой. Ваня шел по той же улице пешком. Был месяц май, на деревьях проклюнулись клейкие зеленые листочки, и настроение у него было прекрасное! У Грушина тоже. Дела недавно открывшей фирмы «Грушин и К°» шли отлично. Благодаря Артему.

Два человека в прекрасном настроении двигались навстречу судьбе. Не успев затормозить на перекрестке, Даниил Грушин тюкнул бампером ехавшую впереди машину. Послышался визг тормозов, звон разбитого стекла, который отозвался болью в огромном Ванином сердце. Ибо тот обожал машины как живые существа и к их травмам относился так же, как к переломанным человеческим костям. А серьезные повреждения переживал, словно тяжелую болезнь, и спешил на помощь.

Опытным взглядом Ваня определил, что новенькие «Жигули-восьмерка» набили приличную шишку, но жить будут. Вылезший из машины человек доверия не внушал. Взгляд рассеянный, переживания не наблюдается.

«Не водитель», — подумал Ваня Смирнов и невольно сделал шаг навстречу красивому, безукоризненно одетому мужчине с глазами, похожими на речные омуты.

Даниил Грушин и в самом деле не относился к разряду фанатов-автомобилистов. Машина для него была вещью, причем вещью бездушной, существующей исключительно ради удобства передвижения. И для престижа. Он не заботился о ней, не холил, не лелеял и никогда с ней не разговаривал, как с живым существом. В отличие от Вани, который не умел разговаривать с людьми, но зато часами изливал душу машинам.

Ваня Смирнов, открыв рот, наблюдал, как Грушин вытаскивает портмоне, а из-за руля старенького «Москвича», сопя от напряжения, вылезает дядечка в потрепанной кепке.