Самоед - Всеволод Фабричный

Как видите: на дроби, иксы и таблицу Менделеева у меня просто не хватало свободного времени.

(Вклинюсь тут, чтобы еще раз похвалить зубровку — ох и любил! Ее всегда продавали в палатке около станции метро Кузнецкий Мост. Зубровка и сигареты Астра. Славная комбинация. И к тому же очень дешево. Я не был привередлив к табаку и выпивке: покупать Мальборо и Парламент, как это делали мои желающие роскоши и престижа одноклассники — я не собирался.) Подведя итог я скажу, что школа научила меня курить, пить, воровать и врать. Неплохо. Многое мне пригодилось в жизни, многое меня спасло от скуки и отчаяния. Многое уничтожило мое здоровье и сделало меня злобным полуинвалидом. Однако, если бы я не ходил в школу — я бы за милую душу выучился и курить и врать и так далее… Так что даже в этом случае школа бесполезна.

Я уверен, что сейчас вы думаете:

— Он это от обиды все пишет. Неудачник. Алкоголик. Работает на складах и заводах. В школе был непопулярен до соплей. Переехал в Америке — ни хера не может тут приспособиться — вот и прорвало. Тренирует мускулы своей бессильной злобы. Сейчас, поди еще купит ружьишко, да постреляет детей в яслях. Или умных студентов в их гордом институте.

Ошибка. Мне совершенно не обидно. Я ненавижу многих, но никому не завидую. Я не хочу поменяться жизнью не с кем. В свои лета я уже слишком убог и уникален, чтобы произвести обмен. Моя уникальность специфическая: например я дожил до двадцати семи лети пока что ни разу в жизни не поставил на плиту чайник. Я не умею заваривать чай. Попробуйте побить этот рекорд! Учиться поздно. Не знаю: куда ставить, чего наливать… У меня нет сотового телефона. Я как–то попросил у знакомого позвонить по его телефону по срочному делу. Не сумел. Не знаю чего там жать…Люди разговаривают по ним везде. В транспорте, в автомобилях. Почему–то наплывает ярость. Что ты, думаю, сука все эти кнопки жмешь? В глотке бы тебе твой сотовик колом встал. Потом жар по всему телу от злости…

Многие люди хвастаются своими умениями и жизненной хваткой — я же хвастаюсь неумением и неприспособленностью. Иногда я чувствую себя словно дитя–анацефал, которого вынесли из роддома и положили лицом вниз на заросший одуванчиком пустырь около железной дороги.

Я сам, добровольно, в здравом уме (про память уж не рискну…) сделал свою жизнь такой как она есть. У меня было немало возможностей выбраться из трясины рабочего класса и жестко поумнеть. Все до одной были сброшены по гулкой мусоропроводной трубе. Я даже сейчас слышу как они, громыхая, летят в переполненный бак. Прощайте! Прощайте!

У общества, кроме того, случаются еще и революции. Войны. Катаклизмы людской неугомонности. У меня нет никакого мнения по этому поводу. Когда–то я еще играл в человека, которому есть дело до несправедливостей и эта хворь постепенно прошла. Иногда доброкачественная опухоль потихоньку, втихаря рассасывается. Сейчас я с одинаковым удовольствием слушаю о том — сколько укокошили американцев и сколько иракцев. Это ведь примерно то же самое, что и автомобильная катастрофа: бежишь смотреть, охаешь, переживаешь, а сам только и ждешь струйку крови из под дымящейся груды металла. Чем больше урона и мяса — тем больше дрожащего удовольствия в области затылка.

Если меня заберут воевать — тогда я конечно взвою не на шутку и заимею какую–нибудь точку зрения. Например — стану предателем родины, постреляв своих. Почему так жестоко? Потому что «свои» вынудили меня воевать. Они посадили меня в пекло. Вот и получите! От врага скорее всего тебе ничего не достанется кроме пули. От «своих» — можно получить и пулю и издевательства впридачу.

Но мне кажется, что я не пройду медобследования. Меня оставят с женщинами, стариками и младенцами. Случись блокада (трупики около пункта приема посуды, серые физиономии, съеденный матрац) — я возможно стану людоедом с уклоном в сторону мародерства. Только это не будет так весело, как в моих детских фантазиях.

Есть фашизм, расизм и коммунизм. Мне нет особого дела до расовых распрей. Я, конечно, имею полное право не любить негров, азиатов и индейцев. Почему? Расовая терпимость? Да я‑то потерплю, а вот они частенько не терпят. Я знаю этих людей тогда — когда они в большинстве. В отличие от комичных русских расистов, которые видят кавказца всего пятьдесят раз в день и потом истекают слюной в мыслях о чистоте нации — я действительно проживаю в стране смешанных рас. Я знаю каково работать в иранской пекарне. Я много перенес, когда разгружал мебель с неграми и индейцами. Я слышал немало ласковых слов в свой адрес (и в адрес своего народа). Русские иммигранты–евреи, которых в моем городе очень много — также не сумели посеять в моем сердце волшебных семян любви.

Я — меньшинство. Иногда мне кажется, что я живу в Китае. Иногда что в Индии. Это зависит от района. Город большой.

Да. Наверное я расист. Это естественно и натурально. По–другому к сожалению невозможно. Нет, у меня были друзья китайцы и негры, лучший мой начальник за все мои рабочие годы оказался индусом — но все это отдельные человеческие особи. Если же взять чужеродные расы в целом и рассмотреть их как «народ» — становится немножко мерзко.

Загвоздка вот в чем: кроме черных, желтых и коричневых я также не люблю и белых. Особенно русских. Не поголовно, конечно. Так… в общих чертах не люблю. И теперь я расист?

Вот с русскими иммигрантами в Канаде (не обязательно одни евреи — все без исключения) у меня действительно что–то похожее на железную идеологию. Хотя мне это не свойственно.

Когда на улице я слышу родную русскую речь — мне не хочется подойти и познакомиться.

— Здравствуйте! Я, тут, слышу что по–русски разговаривают…. А откуда вы? А как долго вы в Канаде?

Нет. Спаси и сохрани. Я лучше усну от уремии, чем приобщусь к русской коммунии. В печь. В газовую камеру. Обувь можно не снимать.

Не буду отрицать: я знавал относительно неплохих русских людей в Канаде. Точнее — одного человека. Получеловека. Скорее всего мне просто не везло. Когда–нибудь я встречу его или ее. И пронзительно заплачу от внутричерепного счастья. Начну ломать руки и закатывать глаза к сине–зеленым небесам. Окончательно сопьюсь от возбуждения. Иногда так долго и трепетно ждешь каких–то вещей, что когда они в конце–концов приходят в твою жизнь — ты понимаешь, что тебе конец. Счастье за долгие годы превратилось в ласковую погибель.

Не стану дрочить изъяны своего народа. Их слишком много. Скажу одно: хотел бы уважать, да не уважаю.

Разумеется славянская культура и мифология, все наши бородатые Свагори, Перуны, Чернобоги, блинные Масленицы и славянские руны очень–очень любопытны и я не хочу менять их ни на жаркий, остервеневший Ислам, или на модный и скучный как жопа Буддизм.

Солнцеворот, красна–девица перекатывающаяся на сеновале, глухие еловые боры, багульниковые болота, лешие — это как раз по мне и я бы не прочь…вот сейчас прямо туда.

Но это же сон под утро. Мечта, которая не сбудется. А становиться членом каких–то полувменяемых обществ, которые свято чтут Великую Русь и часто при этом почему–то кричат «Хайль Гитлер!» — я не хочу. Конечно существуют более целенаправленные и современные общества, партии, группировки и так далее, но тут возникает еще один камень преткновения: жесткая иерархия, которую мы, русские, так нежно любим. Почему мною должна командовать какая–то мразь — пусть даже она и знает все удушающие приемы и может наизусть оттарабанить Слово О Полку Игореве?

Я имею полное право выбрать полюбившегося мне шибздика в свои вожаки. Это мое личное дело. Ставить же кого–то перед фактом, что вот он — выбранный вождь (заводила, главарь, или же просто — самый сильный или умный) и его надо слушаться — кажется мне нелепым. Некоторые особи настолько любят власть, что в любой ситуации, даже в самой что ни на есть незначительной (и с совершенно незнакомыми людьми) — немедленно берут инициативу. Чтоб вы сдохли.

Где–то, конечно, существуют расисты–одиночки, психопаты, яростные патриоты, которые могут прибить за одно лишь слово и это в какой–то мере похвально, (как и любое проявление некорыстного бешенства) но если вдуматься как следует… я еще не совсем сошел с ума, чтобы представлять, что я белый богатырь и защитник Матушки Земли от поганых басурманов. Немножко стыдно. Вот когда окончательно свихнусь — может быть попробую. Не важно, что я живу в Канаде. Тут много лесов и рек и если у меня как следует поедет крыша — я наверное смогу убедить себя, что я вовсе никуда и не уезжал. Тогда уже не будет особой географической разницы.

Бесполезные, невменяемые террористы, мизантропы и маньяки заслуживают некоторого уважения. Они хотя бы не прикрывают свои мокрые дела удивительной фразой «ради потомков». Даже еще раз — «ради потомков!» Эту нелепицу нужно посадить в банку с формалином и показывать людям ради их саморазвития.