Штопая сердца - Мария Владимировна Карташева

ели еду, приготовленную на воде из одного источника. Наши почки — это своеобразный фильтр. Всё, что мы съели или выпили, в том или ином виде попадает в кровь, дальше кровь попадает в почки… — женщина задумалась. — Когда с вами, следаками или операми, разговариваю, я вообще поражаюсь, как мне диплом дали, когда я оперирую такими выражениями. Короче, все вещества из воды попадают в кровь, потом происходит сложный процесс внутри организма, а вот остатки ненужных веществ попадают в почки. Так понятно?

— Мне уже давно всё понятно, — бесцветным голосом отозвалась Лисицына. — То есть вы предполагаете, что эти люди находились в одном месте?

— Я бы сказала даже более конкретно, в одном доме, потому что осадок явно нефильтрованной воды, но и не из скважины, там ещё более тяжёлые вещества попадаются. Это, скорее всего, вода колодезная. Из чего можно сделать вывод, что они были где-то за городом.

— Блестяще, — немного просветлела лицом Лисицына. — То есть с уверенностью можно сказать, что этих людей всё-таки что-то объединяет.

— Аня, но они были там долго — может быть, несколько месяцев. За несколько дней такую концентрацию не накопишь.

— Я поняла. Среди пропавших без вести их тоже нет, — задумчиво произнесла Лисицына.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появилась затянутая в кипенно-белый медицинский халат девушка.

— Нинель Павловна, подпишете несколько бланков? Или попозже зайти? — Надя покосилась на Лисицыну. — Здравствуйте.

— Проходи, — Нинель махнула рукой.

— О, я смотрела эти почечные пробы, — сказала девушка, мельком глянув на экран. — Хотела как раз спросить, могу ли я рассчитывать на разрешение, — она перевернула в папке листы, которые подписывала заведующая, — включить их в свои изыскания.

— Ты о чём? — Нинель сдвинула очки к кончику носа и воззрилась на помощницу.

— Я буду писать научную статью о сосудистой гипотезе. При перфузии крови в организме, в частности в почках и головном мозге, стенка кровеносного сосуда постоянно контактирует с высокой концентрацией различных соединений.

— Надя, ты как-то попроще можешь? Анна Михайловна имеет непосредственное отношение к анализам. Это трупы с её дела. Переведи с медицинского на человеческий, — укоризненно сказала Нинель Павловна.

— Да не страшно, я послушаю, — возразила Анна Михайловна.

— Аня, это ты послушаешь. А потом у меня здесь куча оперов и следаков будет толпиться, когда вот такая юная докторица начинает сыпать терминами, — Нинель Павловна пожала плечами. — При этом дело-то стоит на месте. Потому что нарушены коммуникативные связи, и патологоанатом толком не может донести свою мысль. А ведь порой от этого зависит раскрываемость, — женщина откинулась в кресле, сняла очки и прикрыла на секунду глаза. — Я и студентов своих учу, и сотрудников. Я всегда говорю, что нужно учиться общаться. Надя, рожай уже свою мысль быстрее, и так дел много.

Девушка на секунду задумалась:

— Хронические болезни почек могут вызвать целый букет заболеваний головного мозга. В первую очередь, угасание когнитивных функций.

— Надя, едрит твою налево! — воскликнула Нинель. — Анна Михайловна — высокообразованный сотрудник уголовного розыска. Но что, если тебе придётся общаться с простым опером, который забыл даже, какой краской были выкрашены двери в его институт? — она постучала по голове. — Ещё проще.

— Ну куда проще-то. Сказать, что если болят почки, то это может сказаться на внимании, концентрации и так далее? — возмущаясь, проговорила Надежда.

— Нет, — твёрдо сказала Нинель и повернулась к Лисицыной. — Аня, ищите пропавших среди пациентов психотерапевтов или психиатров. И судя по степени ухоженности, окраске волос и другим признакам, люди эти были не особо богатые. Поэтому вряд ли могли себе позволить кого-то из высокооплачиваемых специалистов. Скорее всего, сначала шли к терапевту в обычную поликлинику, потом получали направление в диспансер или к неврологу, — Нинель вздохнула. — Но всё это очень неточно.

— Хотя бы что-то в нашем нулевом поле информации.

— Я постараюсь ещё что-нибудь накопать: у нас в городе более ста пятидесяти поликлиник, и это я ещё не беру поликлинические отделения при больницах.

— Я думаю, нужно начать с диспансеров, — тихо сказала Надя. — Их значительно меньше, и пациентов вычленить проще. Ведь в обычной поликлинике человек может вообще не появляться годами. А если было обращение в диспансер, то проще отследить. Эти пациенты, — девушка осеклась, — точнее, умершие, вряд ли состояли на учёте, но их посещение, скорее всего, носило постоянный характер.

— Почему?

— Ну всё, конечно, зависит от степени расстройств.

— И Нинель Павловна получает новую головную боль и нагоняй от высокого начальства, — что-то набирая на клавиатуре, сказала заведующая.

— Почему? — снова спросила Анна Михайловна.

Нинель Павловна нажала на кнопку «отправить» и откинулась в кресле.

— Потому что я сейчас хочу облегчить вам работу. Я, конечно, не протащу эти тела через тотальный реестр анализов, но сейчас мы знаем, где можно поискать. Поэтому я закажу отдельные тесты, и мы увидим, что там было с когнитивными. Ну и я сама попозже более подробно у них в головах покопаюсь, может, что-то насмотрю и эпителий нарежу для исследований.

* * *

Конец рабочего дня согнал почти всех в кабинет, не хватало только Марка и Глафиры. К счастью Визгликова, до конца недели у них была возможность доработать на старом месте, но потом придётся перебираться в раздражающее своей сверкающей новизной здание.

— Журавлёв не звонил? — Визгликов сидел в кресле с закрытыми глазами и слегка покачивался.

— Нет, — почти одновременно ответили Лопатин и Погорелов.

— Плохо. Он у меня как-то ушёл с радаров, после того как сказал, что доехал до конечной остановки бабы этой заполошной, — задумчиво протянул Стас.

— Так, может, что-то случилось? — встревоженно спросил Лопатин.

— Случилось, — монотонно подтвердил Стас. — Точнее, случится. Завтра у него будет похмелье, и тогда с самого утра я ему вынесу мозг. Хотя нет. Более филигранно это сделает Анна Михайловна. Потому что, когда он мне звонил, то на заднем фоне кто-то пел развязанным женским голосом и слышалась музыка, а ещё звенели бутылки.

— Что мы имеем? — вдруг спросила Лисицына, оторвавшись от отчётов. — Мы имеем только то, что у нас ни хрена нет. Бегаем, пытаемся свести концы с концами, и ещё мы почему-то свято уверены, что мы руководим процессом. А мне кажется…

На этих словах Визгликов, который читал пришедшее сообщение, вдруг вскочил с кресла и, махнув рукой Погорелову и Латунину, гаркнул:

— По коням, Марк что-то нашёл. Анна Михайловна, я звякну с дороги.

— Хорошо, — проговорила Лисицына сквозь сомкнутые зубы.

Как только Визгликов и оперативники ушли, женщина встала, прошлась по кабинету и, взяв со стола салфетку, промокнула набежавшие слёзы. В груди было душно, как-то разом навалилась депрессия, хотелось просто перестать дышать и закрыться от всего мира где-нибудь подальше.