Золотой пленник - Алекс Орлов

Хлопнула дверь, фон Крисп вздрогнул и оглянулся.

— Что, господин офицер, страшно? — снова засмеялся старик.

— Непривычно.

— Гак что привело тебя ко мне?

— Я хочу извести зверя.

— Ты военный человек, умеешь стрелять из лука, арбалета — убей зверя, как захочешь.

— Это не совсем зверь, это демон, купленный у эберийского колдуна.

— Как он называется?

— Я не знаю. Он живет у одного человека и предан ему как собака, повсюду его сопровождает и охраняет. Ходит на задних лапах, у него большие когти и фигурой похож на горбуна. Еще у него огромные клыки и такая пасть, что он может запросто перекусить барана.

— Ты описываешь эртадонта.

— Эртадонт? И как же мне его убить?

— Этот демон очень быстр, ты ничего не сможешь ему противопоставить.

— Я это понимаю, поэтому прошу дать мне какое-нибудь снадобье или научить заклинанию.

Колдун помолчал, обдумывая предложение.

— Я помогу тебе, однако изводить эртадонта не буду — тебе придется сделать это самому.

— Как ты поможешь мне?

— Я смогу опьянить демона, он станет медлительным, и ты убьешь его.

— Что ты мне дашь?

— А сколько ты заплатишь?

— Я сейчас стеснен в средствах, но...

— Один золотой.

— Годится.

Капитан достал из поясного кошелька золото и передал старику, за что получил свернутую из просушенного пергамента трубку, залитую с обеих сторон древесным клеем.

— Это фетиш.

— Фетиш? Там внутри что-то пересыпается, — заметил фон Крисп.

— Без нужды не стоит его встряхивать.

— Но как им пользоваться?

— Когда увидишь эртадонта близко, переломи фетиш. Вот так. — С этими словами колдун переломил сухую палку, от звонкого щелчка распахнулась дверь. — Все, теперь уходи.

Капитан повернулся и пошел прочь, а оказавшись в огороженном валунами круге, почувствовал желание поскорее убежать, однако коня нигде не было, к тому же слобода оказалась на удивление далеко — где-то возле горизонта.

Фон Крисп запаниковал, он слышал, что иногда колдуны забирали к себе тех, кто приходил к ним. Перепрыгнул через ограду, он увидел своего скакуна лежащим на земле. Фон Крисп осторожно к нему приблизился — лошадь лежала неподвижно с открытыми глазами.

— Эй. — Фон Крисп дотронулся до шеи коня, и тот вздрогнул, по телу животного пробежала судорога, и он ожил. Быстро поднялся, и капитан тотчас распутал ему ноги.

Не мешкая, фон Крисп запрыгнул в седло и поскакал в направлении слободы, превозмогая мучительное желание оглянуться.

37

Первая ночь в лагере прошла спокойно, никто не пытался бежать, не было слышно воя шакалов. С рассветом прибыл новый обоз с холстами для шатров и шестами для них, невольников сразу подняли и поставили на работы.

За первый день они установили только десять шатров, а нужно было еще не менее двадцати. Говорили, будто казенных людей сгоняют отовсюду и скоро в лагере будет яблоку негде упасть.

Пока ставили шатры, приехали крючкотворы и стали обходить работающих, спрашивая имена и клички. Гарнизонный сержант объявил, что теперь каждый день будут проводить проверки — для невольников это было внове, поскольку Гудьир никаких проверок не проводил.

Сам он почти не появлялся, прячась в отдельном шатре со своими помощниками, однако Питер слышал, как его вызывали к военному коменданту Хаски и тот выговаривал Гудьиру за пьянство.

Работы было много, и, чтобы не останавливаться, трое отряженных невольников разносили по бригадам миски с кашей — завтрак, от которого они давно отвыкли. Каша была без червей, с оливковым маслом и куском лепешки. Полагались и ложки, правда, на всех их не хватало, и приходилось ждать своей очереди.

Позже обещали наладить приготовление чая, но пока в лагере не работали очаги и еду приходилось возить из Хаски.

— Эх и зажили мы, а? — восхищенно покачал головой Крафт, сидя в перерыве на земле с глиняной миской, полной овсяной каши. — Кто бы знал, что когда-нибудь вырвемся из лап этого вампира Гудьира!

— Мы не только вырвались, мы с ним еще посчитаемся, — добавил Спирос. Не дожидаясь, когда освободится ложка, он ел кашу, подбирая ее куском лепешки. Его примеру последовал и Питер, он ничего не говорил, просто наслаждался полученной свободой и горячей кашей на завтрак.

— Если б не воевать, можно было бы с такой кормежкой и двадцать пять лет служить у императора, — заметил Крафт.

— Нет, — вздохнул Густав. — Мне нельзя, мне домой возвращаться надо.

— Как же ты возвратишься, побежишь?

— Может, побегу. — Густав перестал есть и огляделся. — Не отсюда, конечно, а потом — чтобы стрелу не получить, как тот человек Рафтера.

— А вы заметили, что Рафтер и здесь сумел приспособиться? — вспомнил Питер. — Вчера он уже отирался возле писарей.

— Это не писари были, кладовщики, — с видом знающего ответил Крафт. — Он на войну не хочет, вот и ищет здесь местечко потеплее.

— Еще и прихвостней своих пристроит.

— Это запросто.

После завтрака работа пошла быстрее, Спирос привычно махал копром, Питер отгребал каменистую землю деревянным скребком, потом Густав с Крафтом ставили столб и все вместе натягивали полотно шатра. Ближе к обеду с северо-востока стала подниматься пыль, любопытные сбегали на вал и оттуда увидели огромное стадо овец. До этого как-то не верилось, что им, людям, доведенным до скотского состояния, будет положено мясное довольствие, а теперь — пожалуйста.

Строгие охранники согнали невольников с вала, и вскоре пришла другая новость — нужно идти получать башмаки, поскольку воевать босыми не полагалось.

На примерку ходили побригадно. Когда дошла очередь до Питера и его товарищей, они обнаружили на телеге с обувью Рафтера с четырьмя его молодцами.

— Ну, что я вам говорил, — сказал Питер, чувствуя, что начинает злиться.

— А-а, должники... — Рафтер усмехнулся. — Может, обойдетесь без обувки?

— Положено, значит, отдай — нам чужого не надо, — сказал Крафт.

— Выбирайте. — Рафтер столкнул ногой с телеги несколько пар, его бандиты засмеялись.

— Это носить нельзя, их крысы погрызли, — возразил Густав, просовывая в огромную дыру два пальца.

— Другого не получите, мне приказано дать по паре — берите и уходите, к тому же вы мои должники.

Питер стал закипать, он считал, что здесь нельзя устанавливать те порядки, какие были в бараке, однако, заметив его состояние, Спирос вышел вперед.

— Ваша милость, мы понимаем, что должны вам, но и без башмаков никак уйти не можем. Может быть, вы увеличите наш долг, а мы отдадим с первых же трофеев?