Бесы Черного Городища - Ирина Мельникова

— По какому делу?

— По полицейскому, — не слишком вежливо ответил Алексей и сунул ему под нос карточку агента. — Открывай!

Но мужик не спешил и первым делом посмотрел не на карточку, а на Ивана, затем перевел взгляд на Фимку.

— Чего надо? — спросил он недружелюбно. — Этого башибузука я вчера видел, возле соседнего дома крутился.

— Это мы и без тебя знаем, Ермилов, — рассердился Иван и выступил из тени. — Скажешь, не узнал!

— О господи! — Лицо мужика мгновенно исчезло из окошка, тотчас заскрипел засов, и одна из створок ворот распахнулась. В ее проеме выросла крепкая фигура в длинной ситцевой рубахе, широких, заправленных в сапоги шароварах и в надетом поверх всего холщовом дворницком фартуке.

В руках мужик держал керосиновый фонарь, который поднял до уровня лица, стараясь разглядеть прибывших. Наконец и впрямь узнал и, шагнув навстречу Вавилову, радостно вскричал:

— Иван Лександрыч! Какими судьбами?

— А ты, смотрю, неплохо устроился? — Иван подтолкнул вперед себя Фимку и прошел мимо дворника в ворота.

Алексей двинулся следом и, перешагнув через загораживающую подворотню доску, огляделся по сторонам. К дому вела кирпичная дорожка, по обеим сторонам которой виднелись цветники, обложенные все тем же кирпичом. Вдоль забора угадывались деревья и рос густой кустарник, похоже, ягодный. Чувствовалось, что хозяин — человек состоятельный, об этом говорил и ухоженный двор, и добротные хозяйственные постройки, отгороженные от особняка невысоким частоколом.

Дворник семенил рядом с Иваном, задирая кверху фонарь.

— Проходите, проходите, господа начальники! Мы тута в дворниках служим! Завсегда рады вас видеть!

Сквозь оживление и радость в его голосе слишком явно сквозило опасение, на что Иван не преминул заметить:

— Рано радуешься, Тимоха! Сам знаешь, полиция просто так в гости не ходит!

— Сюда, сюда, господа начальники, пожалуйте в дворницкую, — еще сильнее засуетился мужик, словно не заметив издевательских ноток в голосе Вавилова, и распахнул дверь в бревенчатую сторожку.

— Погоди, — остановил его Иван, — скажи, кто в доме проживает?

— Мадам Клементина, — с готовностью ответил тот. — Известная в городе гадалка. Судьбу предсказывает на стеклянном шаре, по рукам и по звездам.

— Ах вот оно что? — сыщики многозначительно переглянулись.

Мадам Клементина и впрямь была знаменитой среди горожан предсказательницей. В ее приятельницах и клиентках числилась сама губернаторша, но хаживали к ней и другие дамы — дочери и супруги влиятельных чиновников и богатеев Североеланска. Поговаривали, что в свое время она была любовницей вице-губернатора Хворостьянова и некоторое время благоволила к шефу местных жандармов Лямпе. Это позволяло полицейским считать гадалку очень полезным для Александра Георгиевича человеком, ведь она была в курсе всех амурных, финансовых и прочих тайн местного бомонда.

Дамой она была неболтливой, и хотя частенько оказывалась в центре местных интриг и скандалов, по обыкновению самыми поразительными способами выходила сухой из воды и не давала сыщикам повода познакомиться с ней накоротке.

Теперь этот случай представился. Не слишком приятный случай. У сыщиков были все основания подозревать, что именно мадам Клементину обнаружил Фимка, когда так неосмотрительно полез в открытую форточку…

Но прежде чем пройти в дом, сыщики решили прояснить обстановку.

Иван вошел в сторожку и по-хозяйски расположился на одной из лавок. Дворник вывернул почти до отказа фитиль у керосинового фонаря, и комната осветилась неярким и зыбким светом. Фимка присел на корточках возле двери, а Алексей остался стоять рядом.

Дворницкая состояла из одной комнаты, разделенной пополам огромной русской печью. Вторая ее часть была отделена от первой выцветшей ситцевой занавеской. В какой-то момент из-за нее выглянула простоволосая тучная баба и, испуганно ойкнув, снова скрылась.

Алексей подошел и отдернул занавеску. Баба сидела на разобранной кровати в одной рубахе и качала зыбку с грудным ребенком. Увидев Алексея, она открыла рот и с ужасом уставилась на него.

— Неужто подженился, Тимоха? — с веселым удивлением в голосе поинтересовался Иван.

Дворник удрученно крякнул и посмотрел на Вавилова.

— У меня все чисто, сами знаете, господин начальник!

Лет уже пять, как завязал!

— Ну-ну, — неопределенно пробормотал Иван и пояснил Алексею:

— Это Тимка Ермилов, в прошлом известный рецидивист, картежник и пьяница. — Он снова обратился к дворнику:

— Скажи-ка, милейший, как тебе удалось устроиться в приличный дом с твоим-то прошлым?

Тот пожал плечами, а взгляд его принял тоскливое выражение.

— Ей-богу, Иван Лександрыч, я завязал! Баба у меня справная, матушка ейная у мадам Клементины в кухарках служит. А жена моя, дочка ейная, значится, за птицей ходит, за курями да индюшками. Вот дите родили! Не до баловства мне!

— Ладно, до тебя я еще доберусь, — пообещал Иван и требовательно спросил:

— В доме есть кто?

— А как же не быть? — с готовностью сообщил Ермилов. Он не скрывал облегчения от того, что Вавилов переключился с его персоны на другое. — Сама мадам, да помощник ее Борис Федорович Сыроваров, да Лидия, горничная, да теща моя, Степанида Порфирьевна…

— Все, что ли?

— Нет, собачка еще. У мадам в спальне. Оне в одной постели спят.

— А что, мадам Клементине не с кем больше спать? — усмехнулся Иван.

— А то нам неведомо, — насупился дворник, — мы в доме не бываем, окромя кухни и подвала. Дров да угля поднести — вот наша забота, да мусор какой со двора убрать и после на свалку вывезти.

— А что, сторож в доме имеется? — спросил Алексей.

— Так я вместо сторожа, — охотно откликнулся дворник. — И кобель еще. Его на ночь выпускают. Никого не пропустит. Злобный, страсть!

— Ну, это ты загибаешь! — хмыкнул Иван и кивнул на Фимку. — С час назад этот рыжий господин беспрепятственно проник в дом и столь же проворно его покинул. А ни ты, вражий потрох, ни кобель твой даже не заметили этого. Спали вы оба как сурки, милейший, смотрю, щека вон до сих пор смята от подушки. Дрых ты, Тимоха, без зазрения совести! И все продрых! Так могли и тебя за здорово живешь из дома вынести! И бабу твою с дитем!

— Вот те крест, начальник, — дворник истово перекрестился на образа, — не спал, видит бог, не спал! Дите животом мучится, всю ночь покоя не дает! От зыбки не отходим!

— То-то и оно, дите ты караулишь, а про хозяйку забыл! — упрекнул его Иван и справился:

— Ключи от дома есть у тебя?

— Ключи? — уставился на него дворник. — Зачем ключи?

— А затем, дурья твоя башка, что нам просто могут не открыть двери изнутри, так что придется открывать снаружи.

Ладно, бери ключи да веди нас в дом, — прикрикнул на него Иван, видя, что тот ничего не понимает.

Тимоха послушно снял связку ключей с гвоздя, вбитого рядом с дверной притолокой, и, захватив все тот же фонарь, направился к дому. Сыщики, подталкивая перед собой Фимку, пошли следом.

В особняке по-прежнему было темно и тихо. Собака не лаяла, лишь тихо поскуливала.

Дворник первым поднялся на крыльцо и повернул бронзовую ручку на входных дверях. Где-то в глубине дома несколько раз брякнул колокольчик. Тимоха прислушался и завертел ручкой быстрее. Колокольчик зазвонил громче и почти без остановки. Но в здании по-прежнему все словно вымерло.

В принципе, если там была прислуга, а у хозяйки имелась собачонка, кто-то должен был проснуться и непременно отозваться. Тишина внутри вызывала весьма обоснованные подозрения. Сыщики переглянулись, но озвучить их пока воздержались.

Дворник еще раз повернул ручку, но уже не так решительно, как прежде, и со страхом посмотрел на агентов.

— Никто не подходит. С чего бы это?

— А вот сейчас узнаем. — Иван поднялся и встал рядом с ним, перехватив из его рук фонарь. Осмотрев замки самым тщательным образом, сказал:

— Видимых следов взлома не наблюдается. Если в дом и проникли, то с помощью ключей или через окно. — И кивнул дворнику:

— Открывай замки!

Продолжая удерживать Фимку за шиворот, Алексей тоже поднялся на крыльцо. Воришка, казалось, совсем сомлел от страха, еле передвигал ногами и трясся мелкой дрожью. За все время он не вымолвил ни единого слова, словно онемел после того, как рассказал сыщикам об обнаруженной в доме мертвой женщине.

Конечно, на полу кабинета могла лежать не мадам Клементина. Теперь они знали, что, кроме хозяйки, здесь проживали еще две женщины. Вполне возможно, это была горничная, на которую случайно наткнулся проникший в комнату грабитель.

Но что-то подсказывало Алексею, что он ошибается. Скорее всего убита именно прорицательница. А тишина в доме может означать только одно: с остальными его обитателями расправились тем же немилосердным способом, особенно если действовала шайка грабителей.