Как стать знаменитым журналистом - Виталий Третьяков

• 1999 год. Третья политическая информационная война – за смещение Примакова с поста премьер-министра и начало борьбы за политическое наследство Ельцина.

Борьба в этой войне велась на четырех главных фронтах. Первый фронт – примаковский. И ОРТ, и НТВ сначала были за его смещение, но когда Гусинский и Березовский не сошлись в кандидатуре, которая заменит Примакова в кресле премьера, они разошлись и на втором фронте, скуратовском.

Мало кто помнит, но в первоначальном обнародовании факта наличия компрометирующей генпрокурора пленки приняли участие не только руководители ОРТ и ВГТРК (чей канал в конце концов и показал пленку), но и гендиректор «Медиа-Моста» и НТВ Игорь Малашенко. Однако позже НТВ стало защищать Скуратова, подрывая доверие к Ельцину и начав кампанию против Семьи. Так возник третий – семейный – фронт. Борьба на нем Гусинского включала дискредитацию лично Ельцина, его физической семьи и семьи политической (дело Бородина, борьба с Аксененко и Березовским), а также фактическую поддержку идеи отставки Ельцина, инициированной вообще-то коммунистами, злейшими врагами медиаолигарха.

Четвертый фронт – собственно премьерский, или наследничий, ибо новый премьер скорее всего должен был стать наследником Ельцина в Кремле.

НТВ боролось против кандидатуры Аксененко, поддерживая Степашина (раз не удалось провести Лужкова), а затем – против Путина. ОРТ – сначала за Степашина, раз не удалось провести Аксененко, потом против него, но за Путина.

Далее наступило главное сражение третьей политической информационной войны. Это осень 1999 года – зима 1999–2000 годов. Судьба мест в парламенте и президентского кресла разыгрывалась в схватке не на жизнь, а на смерть между олигополиями Березовского (ОРТ) и Гусинского (НТВ).

Партия ОРТ выдвигала на пост президента – Путина, в Думу – «Единство» и СПС (Березовский к этому времени опять соединился с Чубайсом).

Кандидатами партии НТВ (Гусинского) были: в президенты – Примаков, в премьеры, который вскоре должен был заменить Примакова в Кремле, Лужков (дублер – Явлинский), в Думу – «Отечество – Вся Россия» и «Яблоко».

Для аудитории свобода информации была полнейшей – враждующие медиаимперии рассказывали о соперниках и их клиентах все и даже кое-что сверх того. Для СМИ свобода была максимальной, но в рамках того, что обеспечивало достижение победы. Если СМИ не делали то, что хотели хозяева, то действовали два рычага: (1) перебои в финансировании СМИ; (2) смена главного редактора. Партия Гусинского была более сплоченной идеологически, поэтому там почти не менялись первые лица в СМИ (правда, вскоре НТВ по собственной инициативе покинул один из его создателей Олег Добродеев).

У Березовского империя была неорганизованной. Поэтому он постоянно менял руководителей СМИ, в нее входящих, в том числе и тех, кого назначал сам. Он расстался с Львом Гущиным («Огонек»), Сергеем Благоволиным (ОРТ), Эдуардом Сагалаевым (ТВ-6), Рафом Шакировым («Коммерсантъ») и, наконец, – позже всего, в начале лета 2001 года со мною («Независимая газета»).

Последний эпизод случился уже за рамками третьей политической информвойны (она закончилась с избранием Путина президентом). Но политическое поражение в этой войне партии НТВ (Гусинского) не смутило самого медиаолигарха. Он начал четвертую политическую информационную войну, которую я называю Большой медийной войной. Фактически, конечно, третья и четвертая войны были единой кампанией, разделенной лишь небольшой передышкой (январь – начало марта 2000 года). Тем не менее в силу ряда обстоятельств, о которых надо говорить отдельно, я разделяю эти схватки.

Подробно история Большой информационной войны изложена в моих статьях того периода, которые я собрал воедино в седьмом разделе данной книги. Хронологически Большая медийная война разворачивалась в последний из рассматриваемых мною периодов наиновейшей истории российской прессы, к которому я и перехожу.

СВОБОДА СЛОВА ПРИ ГОСУДАРСТВЕННОМ ДОМИНИРОВАНИИ В СМИ: с весны 2000 года и по сей день

После президентских выборов 2000 года Владимир Путин и его команда, на собственной судьбе испытавшие мощь двух квазипартий ОРТ и НТВ, разгромили сначала одну олигополию («Медиа-Мост») – не без помощи Березовского. А затем и олигополию самого Березовского, который захотел диктовать Кремлю свои правила игры.

Так получилось, что с осени 1995 года я работал с Березовским, возглавляя «Независимую газету», включенную (правда, на особых правах) в его медиаимперию. Кроме того, я неплохо знал и Владимира Гусинского, руководителей «Медиа-Моста» и СМИ, входивших в эту группу. Словом, я оказался отчасти внутри всей этой борьбы, во всяком случае гораздо ближе к ее эпицентру, чем многие другие. Моя профессиональная и политическая позиция резко отличалась от позиции руководителей этих олигополии, как я их, вслед за политологом Андраником Миграняном, стал называть. Я полностью осознавал необходимость для государства, центральной власти и президента, созданного одной из этих олигополии в борьбе с другой, ограничить их влияние на жизнь государства и общества, ввести это влияние в рамки нормы. В реальности же на начало 2000 года возможности империй Березовского и Гусинского едва ли не превышали мощь и власть не то что всех остальных политических сил страны, но и совокупности основных государственных институтов власти – парламента, правительства, суда и даже президента. Иллюзий относительно того, что медиаимперии Гусинского и Березовского в своей борьбе с Кремлем лишь отражали интересы гражданского общества, у меня не было. Я знал это и теоретически, и практически: цели отрабатывались эгоистические, а из интересов гражданского общества, еще не сформировавшегося и, естественно, не вполне свои интересы осознававшего, бралось лишь то, что укладывалось в прокрустово ложе исключительно частных интересов этих олигополии. Более того, там, где эти частные, эгоистические интересы вступали в противоречие с интересами, как я их понимал, не только власти, но и гражданского общества, медиаолигархи всякий раз выбирали свои интересы.

Поплатившись за такую позицию в конце концов постом главного редактора созданной мною «Независимой газеты», я тем не менее не жалею о случившемся. Передо мной встала проблема морального, гражданского и политического выбора, что часто бывает в журналистике, но в менее значимых масштабах (об этом мы еще поговорим в специальной лекции). И я этот выбор, даже ценой потери мною созданного, сделал.

В моих статьях периода 1999–2001 года в значительной степени отражена и хроника, и так сказать «теория» этого периода истории нашей журналистики, полностью к тому времени сросшейся с политикой, поэтому для печатного курса лекций я и воспользуюсь своими статьями, в которых вся эта история анализируется и отчасти описывается.

Перед этим, однако, вернусь к критериям, по которым я и делю историю наиновейшей русской журналистики на определенные периоды. Напомню эти критерии: свобода слова, взаимоотношения с властью, экономическая свобода СМИ.

Так вот, в начале этого, последнего, то есть текущего на момент выхода этого курса, периода экономическая свобода СМИ была полностью ограничена стратегией и возможностями олигополии, в которые эти СМИ входили; свобода слова (за малыми исключениями, в частности это была руководимая мною «Независимая газета») – рамками конкретной политики тех же самых олигополии. А отношения СМИ с властью, естественно, были продолжением отношений с властью владельцев медиа-империй.

Сами по себе свобода слова и свобода печати в связи с этой ситуацией в России не погибли, но основной их потенциал использовался для борьбы с властью или борьбы за власть. Все остальное было побочным, то есть маргинальным.

К концу же этого периода обе главных олигополии были разгромлены – методами, не вполне законными юридически, но вполне адекватными тем, какими они сами боролись с властью и со своими конкурентами.

Проще говоря, была осуществлена демонополизация в медиасфере с одновременной ренационализацией самого главного СМИ страны – первого телеканала (ОРТ). Средств массовой информации не стало меньше – здесь аудитория ничего не потеряла. У них просто стало больше владельцев, правда, более лояльных центральной власти. Кстати, даже Гусинский и особенно Березовский сохранили часть своих империй, но исключительно в виде печатных изданий (издания ИД «Коммерсантъ», нынешняя «Независимая газета», «Еженедельный журнал», «Новая газета», связи с некоторыми активно работающими в московской прессе журналистами).

Действительно, государство (власть) поставили под свой контроль главный телеканал страны («Первый», ОРТ), ранее фактически находившийся в распоряжении частного лица (Березовского), усилив тем самым свое присутствие на медиарынке. То есть государство осталось единственным крупным монополистом на этом рынке, что теоретически не очень правильно. Практически же это был правильный шаг – полностью на тот момент соответствовавший интересам не только власти, но и общества. С учетом специфики России, естественно, и специфики конкретного этапа ее истории.