Вторжение - Флетчер Нибел

Педерсен привёл свой разговор с комиссаром Карнахэном.

— Так что пока нью-йоркская полиция не подозревает, что у них в морге лежит тело агента ФБР… Конечно, мистер Президент, мы думаем, что Спрэг был убит членами Ч. Ф., которые выяснили или подозревали, что он был двойным агентом.

— И теперь главное, — вмешался Гэррити, — заключается в том, что Бюро установило владельцев всех телефонов, которые сообщил Спрэг. — Генеральный Прокурор вынул из папки лист бумаги и протянул его Президенту. — Бюро, согласившись со Спрэгом, что этот ряд цифр представляет собой номера телефонов, стало исходить из этого предположения, — сказал Гэррити. — Выяснилось, что оно совершенно верное, как вы сами убедитесь.

Рэндалл бегло пробежал плотно, через один интервал, распечатанный лист машинописи, вернулся к первым строчкам и стал медленно читать:

«(602) 844 3538. Неисправен. Ферма крупного рогатого скота в сорока семи милях от Флэгстаффа, Аризона. Владелец — сенатор штата Артур П. Бродерик. Бывший председатель комитета штата «Рэндалла — в президенты». Женат. Трое детей. Домоправительница во Флэгстаффе сообщила, что вся семья плюс два человека прислуги, с третьего июля находится на ранчо.

(315) 975 2437. Неисправен. Летний домик на небольшом островке Эйнджелл-айленд на реке Св. Лаврентия рядом с Александрия-Бей, Нью-Йорк. Владелец — Вильям О. Диттмар, президент «Эмпайр моторс» (Детройт). Член президентской комиссии по вложениям капитала чёрной общины. Женат. Двое детей, семи и двенадцати лет, от второй жены. Как стало известно, семья выехала на уик-энд из своей постоянной резиденции в Гросс-Пойнт, Мичиган.

(904) 959 5632. Неисправен. Резиденция примерно в пятидесяти милях к юго-востоку от Талахасси, рядом с Шейд-Гров, Флорида. Владелец — Чарльз Т. Дилени, пенсионер. Консультант при губернаторе Флориды по вопросам промышленного развития. Отец Майкла Дилени, работающего в штате Белого Дома. Женат. Дочь разведена, у неё двое детей трёх и восьми лет, живёт в том же доме. Двое слуг.

(609) 936 8660. Неисправен. Большое поместье Фейрхилл, строго к северу от Принстона, Нью-Джерси. Владелец — Тимоти Раш Кроуфорд-младший. Член президентской комиссии по пересмотру законов о корпорациях. Женат. Двое детей, четырёх и пяти лет. Семья проживает в поместье.

(209) 555 3577. Неисправен. Шале в горах, недалеко от Силвер-Лейк, Калифорния, примерно в двадцати пяти милях от южного берега озера Тахое. Владелец — Фриц Д. Тигерт, президент Союза водителей грузовых машин и грузчиков, который выступил в поддержку движения «Рэндалла — в президенты». Тигерт и его семья, включающая двух дочерей и шесть внуков в возрасте от шести до двенадцати лет, проводят июль в своём шале. Двое человек обслуживающего персонала.

(802) 711 4623. Неисправен. Летний дом на озере Шамплейн, в семнадцати милях к северу от Барлингтона, Вермонт. Владелец — Джекоб А. Шапиро, драматург. Составитель речей для Президента. Женат. Четверо несовершеннолетних детей. Семья размещается в доме. Одна прислуга».

— И дело в том, мистер Президент, — сказал Педерсен, когда Рэндалл кончил читать, — что у всех этих шести точек ясно прослеживается нечто общее. Частные резиденции. Пять из шести расположены в полностью изолированной местности. В каждом случае владельцем является влиятельный человек, который тем или иным образом связан с вашей администрацией. В данный момент в каждом из домов находится его владелец — и у каждого вместе с ним дети или внуки. — Рэндалл удивлённо уставился на него, и Педерсен продолжил. — Бюро пыталось созвониться с каждым из этих номеров. И неизменно получало ответ, что номер неисправен и…

— Точнее — к чему вы клоните? — вмешался Рэндалл, переводя взгляд с Педерсена на Гэррити.

— Разреши, Джесси? — попросил Гэррити. Педерсен кивнул.

— Мистер Президент, — начал Гэррити, — мы убеждены, что все эти владения захвачены организацией «Чёрные Двадцать Первого Февраля», телефонные линии перерезаны и обитатели домов захвачены как заложники.

Эта мысль не сразу дошла до Рэндалла. Он нахмурился и изумлённо посмотрел на своих собеседников.

— Но это же чистая фантастика. — Все его радужные представления о грядущих начинаниях улетучились, как птицы в преддверии шторма. — Почему вы в этом уверены? Какие у вас есть доказательства?

— К ним я и перехожу, — сказал Педерсен. Тон у него был смущённым, но теперь в нём чувствовалась лёгкая нотка уверенности. — Я буду излагать ход событий шаг за шагом, дабы вы могли уловить порядок работы Бюро. — Президент не ответил, и Педерсен продолжил, медленно и размеренно. — Первым делом, мы предположили, что имеем дело со скоординированной и спланированной акцией Ч. Ф., предпринятой в масштабе страны. В нашем распоряжении были сообщения Спрэга о поставках оружия, о планах на Четвёртое июля, об исчезновении из Гарлема лидеров организации — и номера телефонов. Кроме того, Спрэг дал нам ключевую информацию. Вчера Спрэг рассказал Бреннеру, что один из лидеров Ч. Ф., с которым он был в контакте, обмолвился, будто бы Дэниел Смит, глава организации, пребывающий в изгнании, каким-то образом вернулся в Америку. Хотя Спрэг не видел Смита и не мог уверенно подтвердить факт его возвращения, он не сомневается, что Смит находится в пределах страны. Сегодня рано утром мы узнали из других источников, что Смит с группой соратников отправился в отдалённый регион гор Грейт Смоуки и с помощью тайного передатчика взял на себя руководство операцией. Смит родился и вырос в Рейли, и из данных нашего досье явствует, что в молодости он немало путешествовал по горам Запада. Так что мы предупредили систему пеленгации Федеральной комиссии средств связи, и сегодня днём они засекли работу незарегистрированного передатчика в районе Монт-Митчел в Северной Каролине. Станция использовала кодовое имя «Лев» и вела разговор с четырьмя незарегистрированными станциями, работающими поблизости от четырёх из отмеченных домов. Работникам ФКСС удалось дважды записать голос так называемого «Льва», и они полностью убеждены, что «Лев» — это Дэниел Смит. Как вы знаете, до своего добровольного изгнания Смит неоднократно выступал по радио и ТВ. В данный момент пеленгаторы устанавливают точное месторасположение станции «Льва» и тех, с кем он вёл короткие переговоры. Короче, мы не сомневаемся, что действиями Ч. Ф., какова бы ни была их конечная цель, руководит лично Смит.

Педерсен сделал секундную паузу, и Рэндалл спросил:

— А что относительно домов? Вам удалось что-то выяснить с ними?

— Да. — Педерсен вынул из кармана пиджака стопку листиков. — Мы начали с того, который расположен ближе всего к Вашингтону, с дома Кроуфорда в Нью-Джерси. Наш агент из отделения Бюро в Трентоне подъехал к нему. Мистер Тимоти Кроуфорд встретил его на подъезде, и явно было видно, что он растерян…

— Я знаю Тима Кроуфорда, — вмешался Рэндалл. — Я включил его в состав группы по пересмотру корпоративных законов.

— Да, — кивнул Педерсен. Приходится быть снисходительным к любителям. Профессионал бы вспомнил, что этот факт упоминался в памятной записке Бюро. — Словом, наш агент пустил в ход пару уловок, чтобы попасть в дом, но Кроуфорд не дал ему даже стакана воды. Чувствовалось, что он хочет как можно скорее отделаться от присутствия нашего человека… Примерно два часа назад наше отделение в Трентоне снова связалось с нами. Агент пробрался сквозь лес с дальнего конца владений Кроуфорда, вооружённый инфракрасной оптикой для наблюдения ночью. За домом он увидел двух негров в глухих свитерах. У одного было ружьё. Похоже, что они стояли на часах. — Теперь Рэндалл был весь преисполнен внимания. Он расслабленно полулежал в кресле-качалке, с сосредоточенным окаменевшим лицом.

Пока Педерсен говорил, Гэррити наблюдал за Президентом. Его красноватое от загара, гладкое лицо, как правило, вспыхивавшее живым интересом при знакомстве с каждой новой идеей, теперь было совершенно серьёзно, и Гэррити внезапно подумал, что ни на одной встрече не видел Президента в таком неподдельно отрешённом состоянии. Обычно он напускал на себя мрачность, имея дело с пустой болтовней. Он не отказывал себе в удовольствии отпускать саркастические замечания, ехидные ремарки, хотя довольно вежливо комментировал чьи-то провалы и неудачи. Рэндалл счастливый, очень счастливый человек, с завистью подумал Гэррити. После инаугурации, состоявшейся шесть месяцев назад, ни один серьёзный кризис не нанёс урона репутации Президента и его администрации.

Для Рэндалла то были месяцы эйфории, когда он на всех парусах летел вперёд, и на его мачтах трепетали вымпелы «новой политики». Подростки обожали его. Молодые женщины с длинными прядями волос, падавшими на деки гитар, пели баллады в его честь. Обитатели университетских кампусов, с самого начала очарованные его ироническим, слегка покровительственным отношением к коммерческому и светскому истеблишменту, радостно приветствовали возвращение Президента с весенней рыбалки во Флориде, когда он предстал, украшенный длинными выразительными бакенбардами. Он зарос растительностью до скул, и для Америки, обращающей такое внимание на состояние волосяного покрова, он немедленно стал символом грядущих политических перемен в Вашингтоне. Карикатуристы, фотографы, комментаторы и колумнисты на все лады обыгрывали тему дня. Комики выжали из неё всё, что только можно. На своей пресс-конференции Рэндалл отпускал шутки относительно внимания, которое уделяется его волосам. Всё это делалось весело и от чистого сердца, но Гэррити, который со своим бостонским воспитанием тонко чувствовал почти неуловимые нюансы политики, начал ощущать лёгкое изменение отношения нации к своему лидеру. Пожилые избиратели были удивлены столь легкомысленным украшением. Консерваторы, которые с самого начала относились к Рэндаллу с подозрением, теперь стали отпускать в его адрес колкие замечания. Шуточки среди великого среднего белого класса пригородов обрели характер брюзжания. Кроме того, растительность на мужском лице была модна среди чёрных, среди молодёжи и неприкаянной публики, в мире искусства и шоу-бизнеса. Конечно, там носили не только баки. На деле Рэндалл бросил открытый вызов укоренившимся политическим и социальным взглядам своих соотечественников старших поколений, хотя вроде бы речь шла об их манере причёсываться. Казалось, он сказал большинству взрослых белых американцев: «На самом деле я вовсе не один из вас. Я за перемены. А вы — нет. Но вам придётся смириться, тупоголовые».