Нестрашная сказка. Книга 3. - Вера Огнева

— Что искали, то и нашли, — поддержал разговор Свен.

На лице парня появилось разочарование, как будто он что-то пропустил.

— Это я вашим рассказал про нелюдей. Я указал. Ваш командир мне награду обещал. Сказал зеленых тварей императору отвезут в зверинец. Мне награда положена. Вы ее привезли? Я же указал на двоих, а их там трое оказалось. Они ребенка скрывали. Он зеленый такой же как мамаша. Их в клетку посадили и увезли. Мне награда не за двоих тогда, а за троих полагается.

Он замолчал, натужно работая веслами. Лодка вдоль берега поднялась выше замка. Осталось перевалить. Течение само снесет к воротам.

— Только вы барону не говорите. Он не знает, кто указал. Ваши еще скот, который у нелюдей был, порезали. Забрали только мякоть, а я ночью вернулся и остальное посрезал. Мяса наелись!

Он довольно захихикал, приглашая их к собственной радости. Ловкий хитрый, удачливый — всех обдурил. И награда еще положена. Он ее заслужил!

Тейт уткнулась лбом в сжатые кулаки. Не смотреть, не слушать, не ощущать, а то сорвется.

На бесконечных приемах, когда придворные с ног валились, она оставалась собранной и внешне спокойной, на любую травлю, на любые каверзы отвечала с холодной вежливостью, от которой у шутников сводило челюсти, а тут готова была сорваться и задавить, загрызть это тупое радостное чудовище.

Причалили. Пока Тейт выбиралась, парень топтался у лодки, улыбаясь во весь грязный рот. Капитан достал из внутреннего кармана небольшой кожаный кисет с туго завязанной горловиной и размотал шнурок.

— Держи.

В подставленную пригоршню выпала небольшая монетка. На лице парня опять появилось разочарование. Он явно ожидал большего.

— Это золото. Купишь дом и корову. Награда.

Парень недоверчиво потер монетку, понюхал пальцы.

— Масло…

— Пролилось.

— Дом? Нет, я лучше отсюда уйду. Барон и так на меня косится. Я же на ту сторону припасы возил. Когда ваши ночью переправились, я в ворота нелюдям постучал, говорю, барон меня срочно за ними отправил. Они и открыли.

От речных ворот спускался Петер Тал. Свен подхватил сверток и кивнул Тейт следовать за собой.

— Вы останетесь на ночь? — спросил барон, впрочем без всякого интереса.

— Нет. Кони отдохнули. Соберите нам в дорогу провизии. Мы уезжаем.

Она глупая инфантильная девчонка. Она ничего в жизни не сумела и не успела, разве что — все потерять. Ее сына увезли солдаты. Никто не знает, доберутся ли пленники до столицы. Их могут отправить в метрополию с полдороги. Такая невидаль достойна зверинца самого императора…

— Мне мерещится, или ты себя грызешь и изводишь страшными фантазиями?

Свен держался впереди и даже не оборачивался. Нужно иметь поистине звериное чутье, чтобы так вот, не глядя…

— Их могут не довезти до столицы, развернут с полпути и отправят императору.

— Видишь между деревьями крышу?

— Нет.

— Стоит свернуть. Переночуем по человечески. Не знаю как тебе, мне надоело спать на земле.

Одинокий хутор гнездился среди яблоневых зарослей. Плоды еще не созрели, но аромат уже витал густой и чистый, похожий на первый снег.

Ворота стояли нараспашку, земля истоптана, ни людей, ни скотины.

— Н-да, воинство моего кузена подметает все подчистую. Ваше величество, вы знаете о том, что велено хватать на дорогах простолюдинов, а если среди них затешется кто знатный, тоже не пренебрегать. Люди нужны на работах, люди нужны войне. Их гонят к паркам, строить фортификационные сооружения. Такова официальная версия.

— А не официальная? — откликнулась Тейт.

— Их будут гнать перед строем солдат во время главного сражения. Ермий давно к нему готовится. Только очень боится проиграть. Воин из него никудышный. А держать при себе умного и талантливого стратега он позволить не может.

— Почему?

— Сама не догадалась?

— Я вообще ничего не знаю про войну, которую Ермий ведет с Катаном. Изоляция, капитан.

— Такому как Ермий умных и талантливых следует опасаться в первую очередь. Мне кажется, мой кузен играет свою собственную игру. Только вот какую? Ну, допустим, император по прихоти своей решил продемонстрировать державе заботу о дальних землях. Иногда с ним такое случается. Перед этим, как правило, в прозябающем на окраине королевстве находят, например, золотую жилу или алмазные россыпи. Скажи мне, какие драгоценности, он ищет в королевстве Синего орла? Что-то мне подсказывает, ты должна знать.

Свен буквально пригвоздил ее взглядом. Не вывернешься, не солжешь. Он почувствует фальшь и никогда уже ей не поверит. А он ей верил? Как ни странно — да. Следовало ценить это доверие, иначе их совместное существование превратится в бесконечную пытку, а цель останется недостижимой.

— Я догадываюсь. Эти догадки вытекают из обрывков сплетен, из полунамеков и оговорок самого Ермия.

— Что это?

— Я тебе скажу, когда мы найдем Сигурда.

Напряжение, которое искрило и готово было ее испепелить, в один миг отпустило, будто только вот не закипал вблизи воздух.

— Скажи, ребенок этих… не совсем людей, он — их сын или…

— Это мой сын.

— Зеленый? Ты родила его от тролля или эльфа? Я так до конца и не верю во всю эту сказочную чепуху.

— Он намазался соком травы зеленушки. Смоется через месяц.

— Откуда ты знаешь? У тебя все же оставалась какая-то связь с внешним миром? Ермий проморгал?

— Нет. Я это… случайно. Видение.

— Мятежники из развалин старой крепости в один голос утверждали, будто орел у всех на глазах утащил какого-то мальчишку. Редко бывает, чтобы сходили с ума целой толпой. Я склонен им верить. Получается, орел принес его сюда и оставил твоим друзьям. Невероятно. Я не понимаю. А когда я не понимаю, я боюсь.

— Если Сигурда привезут в столицу, — перевела разговор Тейт, — Ермий очень быстро во всем разберется. И тогда…

— Ты напрасно так сильно беспокоишься за жизнь своего ребенка. Не думаю, что мой кузен возьмет и зарежет его как курицу.

— Что ему помешает?

— Здравый смысл. Сигурд внук короля Ольрика. Даже император поостережется связываться в лоб с Белыми единорогами. Интриги, подкуп, давление на магический Совет — все что угодно, но не прямое столкновение. А Ольрик уже что-то заподозрил. Первая его разведка потерялась на просторах империи. Пока то да се, но скоро сюда доберутся его люди. И подозреваю, их будет много. К тому времени Ермию следует уничтожить Катана, жениться на тебе и предъявит дедушке внука.

— Сколько он проживет?

— Ты про нашего перевозчика? Дня три. Сначала отнимется речь, потом ноги, через какое-то время — все остальное.

Свен достал из внутреннего кармана тот самый кисет, аккуратно развязал горловину, кинул туда мелкую монетку и туго затянул.

— Не боишься, что яд пропитает ткань? — спросила Тейт.

— Она не промокает.

На паромной переправе вышла заминка. Смешного старика с ученой лошадки уж не было. Плоскую посудину стерег всего один солдат в до черноты грязной куртке с неразличимыми шевронами.

Свен завел на помост лошадей и привязал. Тейт устроилась на колоде у кормы.

Переправа заняла чуть не половину дня. Плот то останавливался, то запутывалась веревка. Свену пришлось тянуть ее вместе со служивым. Они о чем-то разговаривали в пол голоса. Тейт не прислушивалась. Она устала. От гонки, от страха, от несвободы. По сути во дворце под неусыпным контролем Ермия она оставалось более свободной, нежели сейчас.

Уже в густых сумерках они сошли на берег. Застоявшиеся кони нетерпеливо переступали копытами в грязи. Тейт взобралась в седло и обернулась. Паромщик подставил ладонь, в которую Свен вытряхнул из кошелька мелкую монетку. Паромщик тут же попробовал ее на зуб и заулыбался. Стало совсем тошно.

По дороге она немного отстала. Может быть расстояние не даст Свену так легко разобрать, что творилось на душе у королевы. Она вообще впервые встречала такого человека, а может, это ее вина: распустилась, стала слабой, потеряла былую сноровку? Следовало хотя бы попробовать вернуть уверенность в себе.

На долго ли? Настанет ночь, горячее сильное тело согреет ее и заставит на мгновение забыть о душевной боли. А утром?

Ты не простушка, которая может себе позволить упиваться чувствами. Ты королева, в твоих руках, возможно, сегодня оказалась судьба всей ойкумены. Ты все выдержишь!

— Я ошибаюсь, или моя девушка решила обратно превратиться в королеву? У тебя такое лицо, будто три часа простояла на приеме. Скука и высокомерие. Хотя, нет, прости — вежливость, терпение и холодная отстраненность.

— Ты легко читаешь по лицам. Так со всеми людьми, или только со мной?

— С теми, кто мне интересен или нужен. Остальные мне безразличны.

Они уже довольно долго двигались в темноте. Кони не теряли дорогу. Стояла полная безветренная и даже беззвездная тишина. Небо еще с вечера затянуло высокой дымкой. Ни жары, ни свежести, ни верха ни низа, как в призрачном коридоре между мирами — только топот коня впереди.