Птица малая - Мэри Расселл

Энн обнаружила, что не может это осознать. Боже. Музыка. С расстояния в четыре световых года.

– Примерно в шесть часов, – подсказал Джимми. – О'кей, я буду там. И, Энн…

– Да, знаю: привезти еду. По дороге мы купим пончики.

– Нет… Ну, это тоже. Но – спасибо. Вот что я хотел сказать. За прошлый вечер.

– Эй, если это благодарность за то, что я тебя обняла, то всегда готова удружить, милый мальчик. Увидимся через пару часов. Кстати, Джимми, мои поздравления. Это фантастика!

Когда Эдвардсы и их пассажиры прибыли на стоянку возле антенны, было ясное прохладное утро. Если не считать машины охранника, маленький форд, принадлежавший Джимми, оказался тут единственным автомобилем.

– Частная экскурсия, мистер Эдвардс? – спросил охранник, когда они зарегистрировались.

– Нет. Джимми Квинн хотел показать нам кое-что, и мы решили заскочить, пока никого нет, – сказал Джордж.

Проходя мимо, Энн с невинной улыбкой вручила охраннику пару пончиков.

Не спавший всю ночь Джимми моргал воспаленными глазами, но был слишком взволнован, чтобы заметить, насколько устал. Когда они втиснулись в его кабинку, он схватил пончик, протянутый ему Энн, и проглотил в два приема, а пока жевал, настроил воспроизведение.

В основном это был вокал. Присутствовали звуки ударных; возможно, использовались и духовые инструменты, но о последнем было трудно судить – там еще хватало помех, хотя некоторые Джимми устранил фильтрами. И, безусловно, это было чужое. Тембр голосов, гармоники были просто иными – в том смысле, который Джимми не умел описать словами.

– Я могу вывести на экран звуковые сигнатуры, которые графически покажут отличие их голосов от наших, – сказал он. – Так же, как различают звуки скрипки и трубы. Я не знаю, как это сформулировать.

– Знаю, это не научно, но ты можешь сказать просто, – согласилась Энн, пожимая плечами. – Это сродни тому, как по единственной ноте отличаешь голос Арефы Франклин от всех остальных. Он просто другой.

Сперва они лишь слушали фрагмент мелодии снова и снова, каждый раз издавая стон, когда сигнал обрывался, сменяясь помехами, – именно в тот момент, когда музыка начинала превращаться в нечто чудесное. Затем, после третьего прослушивания, Энн сказала:

– Хорошо. Что мы можем о них сказать? Они поют группами, и там есть солист. Значит, у них имеется общественная структура. Можем мы предположить, что они дышат воздухом, раз их музыку можно слышать вот так?

– Можно допустить, что у них есть атмосфера, в которой распространяются звуковые волны, – сказал Джордж, – но не обязательно такая, какой мы сможем дышать.

– Стало быть, у них есть легкие и рты, и они могут контролировать выдыхаемый воздух или то, что его заменяет, – внесла в список Энн.

– И они способны слышать, иначе в пении не было бы смысла, верно? – заметил Джимми.

– Этот язык мне не кажется тоновым, – сказал Эмилио. – Но когда поют, об этом трудно судить. Там есть структура предложения. А также согласные и гласные звуки. И еще что-то в гортани, позволяющее прерывать выдыхаемую струю. – Ему не пришло в голову задаться вопросом: а есть ли у них гортани? – Джимми, пожалуйста, можно прослушать еще раз?

Джимми повторил запись. Сидя с краю, почти в коридоре, на самом выходе из крохотного помещения Джимми, София наблюдала за Сандосом, занятым тем процессом, который она перевела в программу, работая в Кливленде для иезуитов. Он уже начал произносить что-то, подбирая фразы, которые пел хор, пробуя фонемы. Молча София вручила ему свои ноутбук и стило.

– Думаю, я смогу этому научиться, – пробормотал Эмилио, увлеченный, уже наполовину уверенный, и стал записывать. – Джимми, ты позволишь?

Вместе с креслом Джимми откатился в сторону, пропуская его к пульту.

– Джим, ты не сильно менял частоту? – спросил Джордж. – Так и звучит на самом деле или это вроде того, как чирикают насекомые и поют киты в реальном масштабе времени?

– Нет, именно так это и звучит, насколько могу судить. Конечно, тут может влиять плотность их атмосферы, – ответил Джимми. Он подумал с минуту. – Ладно. У них есть радио. По меньшей мере это предполагает вакуумные трубки, правильно?

– Нет, – возразил Джордж. – На самом деле вакуумные трубки были чем-то вроде счастливой случайности. С той же легкостью можно было начать прямо с полупроводников. Но они должны смыслить в электричестве.

Наступила короткая пауза, каждый обдумывал высказанные мысли. Звучала лишь музыка, когда Эмилио замедлял ее и повторял кусочки, внося исправления в свои записи.

– И в химии, само собой, – продолжил Джордж. – Они должны знать что-то о металлах и неметаллах, о проводниках. Для микрофонов нужен уголь или какой-нибудь переменный резистор. Для батарей – цинк и свинец.

– Теория распространения волн, – сказал Джимми. – Радио включает в себя много всего.

– Массовые коммуникации, – предположила Энн. – И доля населения, у которой хватает свободного времени рассиживаться без дела, придумывая волновые теории. Итак, расслоенное общество с экономическими отраслями.

– Металлургия, – сказал Джимми. – Нельзя же начать прямо с радио, верно? Сперва нужно научиться обрабатывать металл для вещей попроще: украшений, оружия, инструментов.

– Все возможно, – сказал Джордж, он рассмеялся и покачал головой, еще не оправившись от потрясения. – Ну, мальчики и девочки, запишите очко в пользу Принципа Заурядности.

София вопросительно вскинула брови, поэтому Джордж пояснил:

– Это точка зрения, что Земля вовсе не исключение, что ДНК образуется без особых сложностей и что жизнь весьма распространена во Вселенной.

– Боже, – вздохнула Энн, – какой облом. Мы-то считали себя центром Вселенной, а оказалось – вовсе нет! Всего лишь еще одна ветвь разумных. Кошмар. – Ее лицо изменилось, и, наклонившись вперед, она с озорным весельем обняла Эмилио. – Кого, по-твоему, Бог любит сильнее, святой отец? Ух, какая мерзкая мыслишка. Соперничество разумных! Подумай о теологии, Эмилио!

Эмилио, который снова и снова проигрывал музыку, каждый раз выхватывая еще что-то, вычленяя одну-две фразы, вдруг застыл. Но прежде чем он смог что-то сказать, Энн заговорила опять:

– Джимм, ты сказал, что это Альфа Центавра. Как эта система выглядит?

– Довольно сложная. Три солнца. Одно желтое, очень похожее на наше, и два других, красное и оранжевое. Люди много лет считали, что у этой системы вполне могут иметься планеты, но это непросто выяснить, когда имеешь дело с тремя звездами, поэтому, наверное, никто не захотел тратить силы. Боже, теперь на нее накинутся!

Некоторое время дискуссия продолжалась – Джордж, Энн и Джимми экстраполировали, выводили заключения, спорили. Погруженный в свои мысли, Эмилио вновь вернулся к музыке, тихо проиграв ее еще раз, но затем выключил воспроизведение.