Подвиг. 1941—1945 - Вениамин Белобородов

Мой старший брат Александр, тогда одиннадцатилетний Шура, написал на фронт отцу письмо. Он обещал учиться только на отлично, а в каникулы пойти работать в колхоз. Сын-третьеклассник сообщал отцу деревенские новости, писал о болезни старого учителя математики, передавал от него привет фронтовикам и совсем по-взрослому давал наказ:

«Папа, бей беспощадно фашистских людоедов».

Отец с уважением к этой детской взрослости писал домой, обращаясь в первую очередь к сыну-третьекласснику:

«23 марта 1942 года. Добрый день, Александр Георгиевич, Федора Корнеевна, Зоя, Гриша, Нина, Ваня, Коля, Леня! Я очень благодарю Александра Георгиевича за то, что он написал мне письмо. Я его получил 21 марта. Ты, сынок, желаешь мне беспощадно бить фашистских людоедов. Ты правильно говоришь, что немецкие захватчики — настоящие людоеды. Они не жалеют советских людей — стариков, женщин, детей. Когда удирают от нас, то на своем пути уничтожают все: сжигают деревни, издеваются всячески над людьми. Вот какие они, сынок!

Я бью немцев, не жалея сил, и буду бить до тех пор, пока в моей груди бьется сердце, — до полной победы. Но ты учти, сынок, что среди немцев есть люди, рабочие и крестьяне. Они тоже не хотят с нами воевать, но фашисты заставляют их силой.

Сейчас фашистов не любит весь мир. А нашу Красную Армию считают грозной силой. Вот почему мы победим. Ты, сынок, старайся учиться хорошо, чтобы был достойным, преданным сыном нашей Родины. А мы, фронтовики, постараемся скорее разгромить и уничтожить врага.

Ваш отец Г. Рой».

«9 сентября 1942 года. Добрый день, Федора Корнеевна и дорогие детки Зоя, Гриша, Шура, Нина, Ваня, Коля, Леня! Шлю я вам горячий боевой привет. Извините, что долго не писал, не было возможности. С 11 июля наша часть находится в непрерывных боях. Ожесточенно отражаем натиск врага, уничтожаем его живую и механическую силу. Нам, фронтовикам, впереди предстоят большие задачи, чтобы скорее уничтожить гитлеровскую гадину.

Дорогие детки! Я уже истребил не один десяток фрицев. Пока сердце работает, буду уничтожать гадов до последней капли крови. Если проклятая вражеская пуля сразит меня, то помните, что ваш отец геройски умрет при защите своей любимой Родины.

Мои боевые качества и смелость командование учло и представило меня к боевой правительственной награде. Теперь я еще больше приложу усилий, чтобы бить, уничтожать гитлеровцев.

Прошу вас, детки, какие бы трудности ни появились в вашей жизни, переживайте, преодолевайте их безо всякого ропота и хныканья. Вас ждет радостная жизнь, которую мы вам завоюем. Если я погибну, то вас воспитает комсомол, партия.

Целую всех, ваш отец Г. Рой».

До войны отец был бригадиром тракторной бригады. О том, что она была в числе лучших в районе и республике, свидетельствуют документы, рассказы матери.

— Однажды отец вернулся из МТС радостный, сияющий, — вспоминает мать. — Говорит: еду в Москву, на выставку. Я аж растерялась. В нашей Кохновке такого не бувало, щоб кто-то в Москву ехал.

Из Москвы отец вернулся с «трофеями». Его имя занесли в Книгу почета Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, выдали свидетельство. Оно и сейчас хранится у матери — в рамке под стеклом. В нем записано:

«Рой Георгий Денисович, бригадир Чишминской МТС Башкирской АССР, в 1938 году добился средней выработки на тракторе «ХТЗ» 903 гектара, за что утвержден участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки и занесен в Книгу почета, № 116 030».

Бригадиром тракторной бригады отец работал десять лет, до этого был рядовым трактористом, со дня появления в деревне первого трактора. Сохранилось его удостоверение:

«Рой Г. Д. окончил краткосрочные курсы в Тоцких лагерях. Теория тракторов — хорошо, монтаж трактора и езда — хорошо. Сентябрь 1930 года».

В трудную фронтовую годину отца волновало, как идут дела в деревне, как работает его бригада. В одном из писем домой он спрашивает:

«Апрель 1942 года. Федора Корнеевна, дорогие дети! Напишите мне, как подготовилась моя тракторная бригада к посевной? Кто сейчас работает трактористами и кто бригадир вместо меня? Напишите, как колхоз готов к севу, как пройдут полевые работы? Что-то душа у меня болит за дела в колхозе и бригаде. Жду ответа.

Остаюсь ваш, Г. Рой».

Прошли жаркие в боях весна и лето 1942 года. Часть отца уже находилась под Сталинградом. Письма с фронта были нечастыми. Однажды в одном конверте оказалось два письма, одно семье, другое — односельчанам. Отец просил зачитать его на общем собрании. Это был его ответ на клятву, которую он давал на митинге перед уходом на фронт своим односельчанам.

«19 сентября 1942 года. Дорогие односельчане-колхозники! Разрешите доложить вам, что мы беспощадно гоним гитлеровскую гадину с нашей родной земли, не даем врагу покоя ни днем, ни ночью. У всех одно желание — быстрее уничтожить кровопийцу. Я видел бесчисленные жертвы зверства захватчиков. Они не жалеют ни детей, ни женщин, ни стариков. Мы за это беспощадно мстим врагу.

Наша гвардейская часть всегда там, где проходят передовые рубежи. Разобьем врага в одном месте, спешим на другое. Уничтожаем врага по-гвардейски. На моем счету десятки гитлеровцев. Я и мой автомат работаем без отдыха. С ненавистью буду громить фашистскую свору и дальше.

А как дела у вас в колхозе? Выполняете ли поставки? Мы знаем, что вам нелегко без нас, но план заготовок вы выполните досрочно. Это поможет быстрее уничтожить врага.

Обращаюсь еще к вам с просьбой. Увидеться, может, не придется, прошу, не забывайте мою семью, знаете, какая она у меня большая. Без вашей помощи моим детям не выжить.

Ваш верный друг Г. Рой».

Сохранилось одно из писем, адресованное отцом своим родителям. Оно короткое, написано перед боем.

«25 сентября 1942 года. Здравствуйте, дорогие папа и мама. Я жив и здоров, беспощадно громлю фашистскую свору, чтобы с ней скорее покончить. Я, дорогие родители, ваш наказ выполню. От моей руки уже не один десяток врагов сложил кости на нашей земле. Буду сражаться до тех пор, пока в моей груди бьется сердце. Пощады фашистам нет! Смерть немецким оккупантам!

До свидания, ваш сын Егор».

Последнее письмо от отца пришло зимой 1943 года. Вслед за ним почтальон принес извещение о том, что

«Тов. Рой Георгий Денисович, 1906 года рождения, гвардии старший сержант 535-го гвардейского стрелкового полка первого батальона погиб в борьбе с кровавым фашизмом, проявив геройство и мужество. Похоронен на кладбище г. Махач-Кала пос. «Двигательстрой».

Отец погиб. Многие годы мы не верили в это. Не могли поколебать нашей веры и три похоронки. И все же отец погиб, оставив нас, семерых сирот, свои пламенные письма и несколько фотографий.

На одной из них — отец в военной форме. Мужественное, сосредоточенное лицо, строгий взгляд. И все же угадывается мирный характер этого человека в гимнастерке.

На другой фотографии отец запечатлен в поле, во время уборки урожая. Это был первый год колхозной жизни. На полях тогда созрел богатый урожай. Вот какая запись на обратной стороне фотографии. Она даже скреплена двумя подписями и колхозной печатью.

«В самый разгар уборочной кампании в пос. Давыдовка, в восьмой бригаде получился прорыв. Кулачье торжествовало. Дошло до того, что работа в поле совсем остановилась. Кохновской партячейкой и правлением колхоза были посланы на прорыв комсомольцы Рой Георгий Д. и Васюк Ефим Д., которые практически проработали три дня, ликвидировали все склоки, наладили полевую работу.

Председатель колхоза Лаптев, секретарь Ткач».

Каким был отец в тридцатые годы, свидетельствуют и другие документы. Помимо основной работы в бригаде он обучал колхозников военному делу. Сохранились удостоверения об избрании отца ответственным секретарем районного совета ОСОАВИАХИМА, инспектором райвоенкомата.

Прошло тридцать лет со дня гибели отца. Ему было тогда 37 лет. Сейчас столько же его сыновьям. Мы тоже надевали в свое время такие гимнастерки, как у отца. Мы тоже клялись у знамени на верность Родине. Каждый из нас вернулся к мирному труду со значками отличников боевой и политической подготовки. Если будет команда, пятеро сыновей гвардии старшего сержанта Роя станут в боевые ряды, с честью выполнят свой долг перед Родиной и партией, как это сделал наш отец.

Каждый погибший на фронте имеет право говорить с живыми. Мой отец погиб за правое дело. Прошли многие годы. Но отец продолжает говорить с нами.

Мы были на твоей земле, отец. Были там, где ты воевал, под Ленинградом, под Сталинградом, на Северном Кавказе, на братской могиле, где ты похоронен. Мы идем твоей дорогой, отец.