Волшебная палочка крупного калибра - Марина Серова

Мы энергично погребли к берегу, туда, где мы с Митей и Витей ранее занимали наблюдательную позицию. Отплыв от места сражения метров на сто, я позволила себе оглянуться. Баржа надвигалась, заслоняя нас от людей Кондорова. Четверо участников близившейся к завершению драмы спешили к берегу. Еще несколько секунд — и люди Кондорова будут рычать от бессилия, взирая на величественного монстра волжского судоходства.

А потом на нас накатила волна. Она помогла нам быстрее достичь берега. На телохранителей Игоря Сергеевича она, должно быть, оказала обратное воздействие. Я вновь обернулась, и мой взгляд уперся в ржавый корпус баржи. Волна откатила, чуть унося нас с собой назад, но на смену ей пришла новая, и в итоге мы оказались только в выигрыше. Я со злорадством думала о том, как матерятся сейчас люди Кондорова. Как просты и гениальны законы физики!

Вскоре мы уже выбирались на берег. За время борьбы и последовавшего за ней быстрого плавания я успела разогреться настолько, что теперь совершенно не понимала, как мне могла показаться холодной вода в Волге. Баржа продолжала отгораживать нас от телохранителей Кондорова. Митя и Витя, как и предполагалось по плану, испарились, будто их никогда и не было.

— А я тут отдыхала, — сказала я Игорю Сергеевичу, направляясь к тому месту, где было расстелено полотенце и сложена одежда. — Решила в кои-то веки за город выбраться, от городской суеты отдохнуть. Я вообще телохранитель. Черный пояс по карате. Кроме этого, я — мастер спорта по плаванию. Вижу, что-то неладное происходит, решила вмешаться, проявить профессионализм. А кто это был, те, кто на вас напал?

Я пригляделась к Кондорову. Рослый мужчина атлетического телосложения, выглядевший лет на тридцать пять. Косматые хмурые брови, волевые черты лица. Он больше походил на революционера, мечтающего о справедливости во всем мире, нежели на бизнесмена.

— Не знаю, — мрачно ответил он. — У меня полно врагов. Я — владелец очень крупной фирмы. Кстати, давайте знакомиться. — Кондоров протянул мне руку. — Кондоров Игорь Сергеевич.

Рука Кондорова оказалась грубой и крепкой, что сразу внушало уважение.

— Сергеева Елизавета Степановна, — представилась я. — Я вообще москвичка, а в Тарасове так, по делам. Кстати, на бизнесмена вы не похожи. Хотя фамилия ваша мне знакома.

Кондоров улыбнулся.

— На кого же я похож?

— Не знаю. На революционера.

Игорь Сергеевич расхохотался.

— На революционера? Кстати, в компартии я состоял. Причем тогда, когда партия эта всякий авторитет потеряла. Идейный был. Нет, серьезно, не смейтесь. Я ведь из рабочей семьи. Отец — плотник, алкоголик. Мать всю жизнь официанткой проработала. А я сам философский факультет Тарасовского госуниверситета окончил. Вот все философски и осознал.

Я в этот момент подумала: а не с Игнатом ли он учился?

— Что осознали?

— То, что дерьмо все. И коммунизма не будет. По крайней мере при мне. Вот тогда-то я и начал делать карьеру.

— Как же вы, выходец из рабочей семьи, так всего добились?

— Сначала женился по расчету. На директрисе крупного деревообрабатывающего комбината. Эта директриса на пятнадцать лет меня старше. Потом в бизнес подался.

Игорь Сергеевич ненадолго приумолк.

— Так вот, — через несколько секунд грустно молвил он. — А что, можно, конечно, оставаться фанатиком своих идей, только кому от этого лучше? Никому. А мне хуже. Так почему бы нет? Понимаю, ругают нас бабульки в трамваях. Ругают и не понимают, что если, скажем, не я, так другой паразит на мое место отыщется. Историческая необходимость.

— Говорят, чтобы изменить мир, надо начинать с себя, — осторожно заметила я.

Кондоров махнул рукой.

— Сансара. Куда разумней измениться самому. Восточная философия меня привлекает больше, нежели европейская. Главная проблема западного человека — в том, что он постоянно пеняет на окружающий мир, на людей, полагая, что именно в этом — причина всех его бед. А между тем на свете множество людей, которые живут куда хуже него и, оказавшись на его месте, чрезвычайно обрадовались бы. Значит, на одно и то же можно смотреть под разными углами зрения. Измениться в соответствии с окружающей реальностью и радоваться жизни. Хотя… Философия — такая штука, что с ее помощью можно прийти к любому выводу и доказать все, что угодно, в том числе и то, что я не прав. Доказать, что не прав по крайней мере в том, что считаю себя лучше других. Но я не желаю об этом думать.

— Вы интересный собеседник, — сказала я. — И наверняка достигли таких жизненных высот, о которых другие могут только мечтать, но вот лично я бы вам не позавидовала.

— Это почему? — удивился Игорь Сергеевич.

— Да потому, что ваша жизнь постоянно подвергается опасности. Уж кому это лучше знать, как не мне. Ведь именно таких, как вы, мы и охраняем.

— Быть может, вы и правы.

— Эх, — вздохнула я. — Побыстрее бы закончить дела здесь и вернуться домой.

— А что у вас за дела? Может, чем смогу помочь?

— Вряд ли. Одного тарасовского телохранителя нам отыскать надо. Некий Зноев.

— Зноев? Так он у меня служил!

— Что? — Тут я с силой хлопнула себя по лбу. — Так вы же представились Кондоровым! А я как-то сразу не додумалась. Мы этого Зноева ищем-ищем. К вашей охране обратились, они нам отказали.

— Вот так совпадение! — не переставал удивляться Кондоров. — Воистину мир тесен! А зачем вам Зноев?

— Я работаю в ассоциации телохранителей, у нас имеются такие курсы по повышению квалификации…

Я раздумывала, стоит или нет показывать Кондорову бумажку. Потом подумала, что не стоит, он и так поверит. А то чего доброго… Такие люди, как он, наверняка смогут отличить фальшивку от подлинника.

— Так вот, — продолжила я. — Недавно у нас состоялось нечто вроде благотворительной акции. В службе занятости населения мы собрали фамилии телохранителей со всех городов России и провели эдакое подобие лотереи. Зноев оказался в числе счастливчиков. Теперь он имеет право повысить квалификацию у нас бесплатно. Дальше он может очень хорошо трудоустроиться, а мы тем самым делаем себе рекламу. Так что…

Я поглядела на баржу. Вот-вот путь телохранителям Кондорова должен был открыться. Необходимо поторопиться с расспросами.

— А вы не можете нам помочь?

— Вообще-то мы не раскрываем ничего, что относилось бы к личной жизни наших сотрудников.

— Что ж… Долг есть долг. Хотя… После всего, что произошло, ваше недоверие меня даже как-то задевает.

Я надавила на определенные педали в психике человека, испытывающего благодарность к спасителю, надеясь, что это поможет вызвать Кондорова на откровенность.

— Вот именно поэтому я и скажу вам, — заявил Кондоров. — Раз уж о том зашла речь. Теперь я считаю вас близким другом, Елизавета Степановна, и буду рад делиться с вами всеми радостями и печалями…

Игорь Сергеевич на некоторое время задумался, а потом снова заговорил:

— Вообще-то этим Зноевым я очень недоволен. В последнее время втайне от меня он проворачивал какие-то дела с человеком, который, как подозревают в тарасовских бизнес-кругах, привык вести нечестную игру.

Я нахмурилась.

— Этот человек — некто Сергей Александрович Животин, владелец фирмы «Электроник-Бизнес-Интернейшнл». Насколько мне известно, Зноев ушел туда.

Ненадолго воцарилось молчание. Тишину нарушили минут через пять доплывшие наконец до нашего берега телохранители. Один за другим они выбрались из воды и мгновенно обзавелись «гусиной кожей».

— Все в порядке, Игорь Сергеевич? — вопрошал один из бодигардов, стуча зубами и поправляя плавки, с которых стекала вода.

— Все в порядке. Эта девушка — профессиональная телохранительница. Увидела, что я в беде, и пришла на помощь. Она — моя спасительница.

Телохранители обратили взор на меня. Одного из них я узнала. Он сопровождал Старкова во время той памятной беседы. К счастью, амбал меня не узнал. Куда больше моей персоны его сейчас интересовало другое.

— Игорь Сергеевич, — взмолился он, — может, поплывем назад? Вечер, холодает, мы замерзли, нам нужно одеться.

Кондоров измерил охранника взглядом и расплылся в улыбке. Затем он повернулся ко мне:

— К сожалению, Елизавета Степановна, мне придется сейчас вас покинуть. Не могу заставлять своих людей мерзнуть на холоде. Еще воспаление легких подхватят.

Бодигарды смутились и потупили головы.

— Да мы не о том, так-то мы потерпим, сколько вам будет угодно, — тихо произнес кто-то.

До меня донесся шепот знакомой мне «гориллы»:

— В самом деле ведь холодно. Что, неправду я говорю?

— Мы найдем у Животина Зноева? — спросила я.

— Вероятно.

— Тогда можно было бы считать нашу миссию выполненной.

— Странно все это.

— Почему?