Смертельные игры Пустоши. Узница (СИ) - Палей Натали

— Я молчал три демоновых года! — яростно процедил Май, однако его пальцы очень бережно  схватили девушку за плечи, не причиняя боли, но не давая отстраниться. — И пытался забыть тебя тоже столько же! А теперь узнал, что оказывается ты не была равнодушна ко мне, просто тебе постоянно помогали так думать! Мне нужно так много тебе сказать, но если ты хочешь, чтобы я молчал...

Глаза Мая пристально смотрели в расширившиеся от изумления зрачки Ели. Неожиданно девушку стали медленно окутывать невероятно приятные тёплые волны восхищения и любви, желания и бесконечной нежности. Они заключили её в невидимый, невероятно приятный, бережный  кокон, и она отчётливо поняла, что это чувства Мая к ней, что этот кокон — её защита от всех невзгод и проблем. Непробиваемая и надежная. 

А потом она почувствовала упрямо прорывающиеся сквозь кокон тоску и тревогу. И тоже не свои. Которые маг очень пытался сдержать, чтобы не напугать её.

Еля потрясённо замерла, не в силах пошевелиться.

— Что это? — еле слышно проговорила она, замерев, краем сознания вдруг осознав, что Май сидел оперевшись спиной о дерево, не сводя с неё пристального напряженного взгляда, а она полулежала на нем, на мужчине, который любил и желал её, и чувствовала  каждый напряженный подрагивающий мускул.

— Позволил тебе почувствовать то, что я сейчас чувствую, — прохладно ответил Май, и эта сдержанная речь совершенно не вязалась со смыслом сказанного и с теми чувствами, что владели им. — Тебе же необходимо, чтобы я молчал, — добавил он мягче.

— Майстрим... но как? — Еля выглядела  обескураженной, и ей уже казалось, что ладошки горят от прикосновений к груди Мая, а стук его сердца и собственного оглушает её, не давая расслышать произносимые слова.

— Я никогда ни к кому не испытывал подобные чувства, а между нами все так сложно. Я уже не знаю, как с тобой себя вести, — вдруг напряжённо признался Май и осёкся. Теперь он не смотрел на Елю, растерянный взгляд блуждал где угодно, только не останавливался на ошеломлённом девичьем лице.

— Теоретически я знаю, конечно, — невесело усмехнулся он, — но очень боюсь тебя обидеть, оскорбить или испугать неосторожным словом или действием. Ты и так боишься меня, избегаешь... Ты столько всего пережила, и ты такая хрупкая, нежная... Поэтому... Возможно так ты поверишь мне?

Кокон из нежности и восхищения продолжал окутывать Елению, вызывая у неё невольное  чувство восторга, уюта и ощущение чего-то невероятного и в то же время такого, что она понимала — всё правильно, так и должно быть. 

— Ты как-то воздействуешь на меня? — не сдержала подозрений Еления, сдавленно прошептав вопрос.

— Еля, с помощью своей магии я только открыл тебе сердце, — с легким упреком прошептал Май. — Больше ничего. Я не позволил бы себе этого даже на секунду... даже в мыслях.

— Почему тогда...

— Тебе хорошо? — глаза Мая странно сверкнули, будто он очень обрадовался этому признанию. — Хотя, зачем я спрашиваю? Я же чувствую тебя... Еля, это твоё подсознание, а ещё память твоей души откликается на мои чувства, потому что знает — наши души давно две половины одного целого. Твой разум бежит от меня, но сердце стремится ко мне, а душа... признаёт меня.

В огромных глазах девушки Май прочитал столько бесконечного удивления и недоверия, что вдруг разозлился, слегка встряхнул хрупкую фигурку, сжал плечи сильнее, но тут же ослабил хватку, боясь причинить боль дорогому человеку, даже случайно.

— Пока я считал, что ты не любишь меня и относишься как к другу или, как ты тогда сказала, —  спокойное выражение на лице вдруг исчезло, оно стало жёстким и угрюмым, — как к принцу из сказки, пока был уверен, что ты... любишь Рональда Аверина и именно поэтому выходишь за него замуж, я мог оставаться в стороне и пытаться забыть тебя, но когда я узнал правду о том, что ты любила меня и три года назад могла согласиться на моё  предложение... Зная правду и по-прежнему любя тебя, как я могу смириться с твоим «забудь»?

Май говорил звенящим от напряжения голосом, а Еля отчетливо ощущала его боль, тоску, гнев и страх, что она оттолкнёт его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А затем он таким измученным взглядом посмотрел в её глаза, отпустив себя, перестав контролировать чувства и эмоции, что ее сердце дрогнуло... замерло на секунду и забилось, словно ненормальное, нервно и взволнованно.

Глаза Мая стали блуждать по нежному овалу лица, напряжённо остановились  на  искусанных от волнения губах, медленно поднялись до прекрасных глаз, полных смятения.

— Еля, дай нам шанс, — Май ласково погладил шёлковую кожу щеки, пристально уставился в широко распахнутые глаза, которые были так близко. — Я прекрасно понимаю твои страхи и панику, но ты должна знать: я никогда не разменивался на флирт и ухаживания просто для интересного времяпрепровождения, я искал одну единственную... и вот нашёл... тебя. Больше я не позволю никому тебя обидеть. 

— Даже своему отцу? — горько прошептала девушка. — И дяде?

Еля почувствовала, как на миг Май словно окаменел, увидела, как вдруг опасно сузились глаза и плотно сжались губы.

— Ты обо всем догадалась, — с сожалением произнёс он. — Иногда я жалею, что ты такая умная. 

— Это было не очень сложно, — слегка пожала плечами Еления. — Я стала искать тех, кому это было больше всего выгодно и у кого есть необходимые возможности. Зато теперь я знаю врагов в лицо и отчётливо  понимаю, что они... очень опасны, — на последних словах её голос все же дрогнул.

— Опасны, но не для тебя, — жестко ответил Майстрим, — я не позволю, слышишь, приближаться им к тебе ближе, чем на милю.

— Это невозможно.

— Почему же? Я император, они обязаны выполнять мои требования.

— Майстрим, да, вот именно: ты — император, я — обычная пустышка, которая может умереть в любой момент. 

— Ты забыла главное условие, оговорённое Варниусом, — не рисковать жизнью, избегать опасных ситуаций... Два года ты должна лечиться. Варниус дал клятву на крови, что ты выздоровеешь. А если ты позволишь, то я буду заботиться о тебе. Всегда. И вместе мы все преодолеем.

— Майстрим! — поразилась Еля. — Ты же всё  понимаешь... и всё равно...

— Я просто люблю тебя, — немного печально улыбнулся он. — А сейчас прошу дать нам обоим шанс. Один единственный. Я буду завоевывать твоё доверие и любовь. Снова. Назови срок, по истечении которого я постараюсь исчезнуть из твоей жизни, если ты решишь, что не хочешь стать моей женой.

Словно заворожённая Еля увидела, как строгое напряжённое лицо Мая медленно склоняется к ней, и прикрыла глаза. 

— Я не могу сдаться без борьбы, — прошептал он совсем рядом. — Ты слишком глубоко проникла в меня, в каждую клеточку... в каждую пору... я сам не понял, как это произошло.

Еля почувствовала, как её лицо осторожно обхватили тёплые мужские ладони, легкое чужое дыхание на лице, а затем — нежный легкий поцелуй на одном  закрытом веке, на другом, на виске, цепочка невесомых поцелуев от виска к скуле, а потом тёплые губы осторожно накрыли её губы.

Майстрим целовал нежно, останавливаясь и словно спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Не чувствуя сопротивления от оцепеневшей девушки, он ласково покрывал поцелуями любимое лицо и губы, снова полностью контролируя себя, осознавая, как хрупко то доверие, которое возникло между ними.

Теперь он тонко ловил изменения в настроении Ели, с напряжением отмечая, как испуг и насторожённость сменила растерянность, а потом он понял, что нужно перестать себя сдерживать и отпустить свои чувства, чтобы они окутали любимую в самый плотный и невероятный кокон из нежности, восхищения и любви, проникли в ожесточённое сердце и, если в нём осталась хоть капля прежней любви, заставили его биться быстрее и вспомнить... 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вспомнить о нём.

Май почувствовал, как задрожало хрупкое тело, а Еля, с каждой секундой всё больше теряя решимость,  прошептала как-то безнадёжно:

— Отпусти.

— Ты боишся? — прошептал в губы, понимая, что сможет отпустить, только вырвав сердце из груди. — Отпустить? — если сейчас она ответит «да», то он тут же отпустит.