Отшельник 2 (СИ) - Шкенёв Сергей Николаевич

— Есть, — кивнул Евлогий. — Со своими правилами благородной войны пусть идут в жопу. Или пусть сдаются, и мы их где-нибудь в хозяйстве пристроим, или всех под днепровский лёд пустим. Раки и рыбы, между прочим, тоже божьи создания, и им пропитание требуется.

— Твоя позиция понятна, отче, — боярыня Морозова перевела взгляд на других советников. — Кто-нибудь ещё желает высказаться?

Патриарха поддержал Вадим Кукушкин, после подвигов на Москве-реке обнаруживший у себя довольно-таки воинственную натуру:

— Правильно говоришь, отче. Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет!

— Золотые слова, — умилился Евлогий. — Ежели разрешишь, то повелю заканчивать ими все воскресные проповеди.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Вадим. — Вообще-то это не я сказал, а князь Александр Ярославич по прозванию Невский.

— Когда?

— Да сразу после Ледового побоища. Или перед ним, точно не помню.

— Не знал, в летописях этого… Впрочем, так даже лучше, ибо по старине!

И после недолгого обсуждения Большой Государев Совет единогласно вынес на суд государя-кесаря следующее предложение:

— В переговоры с ворогом вступать исключительно для сдачи оных в плен, требование о соблюдении каких-либо правил отклонить в грубой матерной форме, а войну закончить полным присоединением земель бывшего Великого Княжества Литовского к Государству Русскому. Польшу же разорить со всевозможным тщанием, и недорого отдать императору Касиму в пользование на девяносто девять лет.

Государь-кесарь советы принял и произнёс очередное:

— Быть по сему!

И никто не подозревал, что в самом ближайшем времени шапкозакидательное настроение аукнется огромными неприятностями. Кто же способен предугадать будущее?

Часть 2. Бременские музыканты

Глава 1

Деревня Любимовка, Гороховецкий район Владимирской области. 21 век от Рождества Христова.

Конфликт Андрея Михайловича Самарина с активистами движения «Горящие рябины Нечерноземья» всё разрастался и грозился приобрести вселенские масштабы. Он возник буквально на пустом месте, но потом, судя по всему, подключился умелый режиссёр и щедрый спонсор, и невинная шутка на одном из пчеловодческих форумов по поводу любителей естественного пчеловодства первобытными способами стала поводом для полноценной войны. Всего-то и написал, что духовно богатые рукожопы наносят природе ущерб, вполне сравнимый с американскими химическими атаками на вьетнамские джунгли.

А в ответ получил сначала информационную атаку, а чуть позже и полномасштабную осаду Любимовки. Толпа защитников родной природы чисто в пару тысяч человек установила палатки вдоль дороги на Любимовку, и ввиду зимнего времени нещадно вырубала на дрова окрестные леса. И снег стал жёлто-коричневым на несколько километров в длину и метров триста в глубину леса. Появившихся с претензиями лесников и природоохранных инспекторов обозвали жидо-рептилоидами и наймитами тайного мирового правительства, и пообещали побить экологически чистыми берёзовыми поленьями.

Сейчас через эту блокаду пытались прорваться четыре Камаза с селитрой и серой. Активисты всеми силами мешали проезду тяжело гружённых машин, бросались под колёса, колотили палками по кабинам и кузовам, стараясь не разбить стёкла. Нет, уголовной или административной ответственности за причинённый ущерб они не боялись, но осколки стекла природой не перерабатываются и очень загрязняют окружающую среду. Нет, стёкла бить нельзя.

Руководство осуществляли крепкие парни в ярко-красных пуховиках. Они держались чуть в стороне, пили растворимый кофе с коньяком из пластиковых стаканчиков, и время от времени один из них взбирался на установленную сцену и брал микрофон, чтобы завести толпу громкими лозунгами:

— Химические удобрения убивают плодородие почвы!

— Не дадим шарлатанам-традиционалистам травить пчёл ядохимикатами!

— Живи по заветам тамбовской отшельницы Пелагеи!

— Будущее Ведронии за колодным пчеловодством!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Последние лозунги оказались за пределами понимания Андрея Михайловича. Кто такая Ведрония? Вообще-то он пытался когда-то прочитать Библию движения «Горящие рябины Нечерноземья» — тонкие зелёные книжечки за авторством некоего Боромира Пуаро, где рассказывается о случайной встрече с тамбовской отшельницей Пелагеей, её поучениях и взглядах на жизнь, о полётах на другие планеты силой мысли, о королях и капусте. Хотя нет, последнее совсем из других книг, вышедших из-под пера более вменяемых писателей.

Однако, беснующаяся толпа имела все признаки воинского подразделения, спаянного крепкой дисциплиной. Они даже под колёса бросались организованными отрядами, регулярно отводимыми в тыл на отдых, переформирование и приём пищи.

— От нас скрывают правду!

— Позор потребителям химикатов и мясоедам!

— Руки прочь от Бивиса и Батхеда!

Из-за громких воплей Самарин не сразу расслышал телефонный звонок. Звонил водитель головного Камаза, принявший на свою машину основной удар экологических активистов:

— Михалыч, это Валера. Я не знаю что за хрень здесь творится, но нет ли другой дороги в твою гребанную в бога-душу-мать деревню?

— Нет другой дороги, если только по льду Клязьмы.

— Сдурел? Михалыч, мы же не на оленьих упряжках едем, у меня кузов под завязку, да сама машина сколько весит. Какой нахер лёд?

Любимовский староста Филин, отправившийся встречать Камазы вместе с Самариным, вдруг недобро усмехнулся и предложил:

— А ежели, княже, нам сюда ополченцев из той Любимовки привести?

— А сколько их у тебя, человек десять? — заинтересовался было Андрей Михайлович, но потом с сожалением вздохнул. — Мало. Тут полк ОМОНа не вдруг справится, а ты десятком хочешь.

— Возчики-то на что? Две сотни харь одна другой шире, и каждый подкову гнёт пальцами. Вот их и позовём.

Самарин задумался. Любимовская ярмарка по ту сторону портала не только не сбавила обороты, но даже стала многолюднее за счёт бесчисленного количества возчиков, снующих по льду Клязьмы между Москвой и Любимовкой с грузом товаров из Беловодья. Сталь, сера, селитра, медикаменты, военная форма советских времён, семенное зерно и тушёнка — это в одну сторону. Обратно везли воск, выделанные кожи, меха, домотканое небелёное полотно, очень дорогое и популярное в двадцать первом веке среди тех же любителей единения с природой и прочих экологически больных людей.

Мужики и в самом деле от природы могучие, иной способен свою лошадёнку на плечах через полынью по пояс в ледяной поде перетащить, да ещё и отъелись на казённых харчах при государевой работе. Почитай каждую неделю мясо едят, а кашу с салом или льняным маслом вообще трижды в день. При такой кормёжке силой не оскудеешь.

— С возчиками ты, Филин, правильно придумал, — в конце концов одобрил идею Андрей Михайлович.

— Одно дело делаем, — пожал плечами любимовский староста. — У нас там война, а тут эти… как их там… нехорошие люди с греческими пристрастиями. Может, княже, ещё купеческих охранников позвать? Всё равно бездельничают, а так развлекутся и малую денежку заработают. Или дай им каждому по зажигалке — вообще горы свернут и вершинами в землю воткнут.

— Да как-то не хочется тащить их сюда, — усомнился Андрей Михайлович. — У нас тут всё же Беловодье, а не хрен собачий.

— А что они увидят? — хмыкнул Филин. — Даже по одёжке ничего не поумут. А ежели что и заметят, так у нас тут Беловодье, а не хрен собачий, как ты правильно сказал. Зовём людишек, княже?

— Зовём, — махнул рукой Самарин. — Покажем супостатам Кузькину мать и всю остальную его родню.

Кстати, Филин не зря заметил, что экологическая и духовно богатая тусовка мало чем отличается внешне от жителей середины пятнадцатого века. Разве что чище одежда, добротнее, более яркая. А так глянуть со стороны — натуральные средневековые горожане средней зажиточности. Густые длинные бороды и нечёсанные волосы дополняют картину, делая её идентичной натуральной.