Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

— Я никогда бы не обрушился на племя моего сына. — Джардир положил руку на ее живот.

Каша вздохнула и склонила голову ему на плечо. Ее тело обмякло от облегчения.

Когда солнце подошло к концу дневного пути, Джардир оставил спящую Кашу на груде подушек и надел свое черное одеяние и белый тюрбан. Он взял любимые копье и щит и спустился на ужин с кай’шарумами.

Они запивали пряное мясо холодной водой. Блюда подавали мать, жены-дама’тинг и сестры Джардира. Жены-дама’тинг наверняка прятались в тени и подслушивали, хотя никогда бы не снизошли прислуживать за столом, несмотря на свой статус дживах. Напротив Джардира сидел Ашан, его духовный советник. Шанджат, сменивший Джардира на посту кай’шарума его отряда, сидел по правую руку, Хасик, личный телохранитель, — по левую.

— Сколько мы потеряли прошлой ночью? — спросил Джардир за чаем.

— Четырех, первый боец, — ответил Ашан.

— Каджи потеряли четырех? — удивился Джардир.

Ашан улыбнулся:

— Нет, мой друг. Красия потеряла четырех. Двух воинов-наживок и двух дозорных. Все даль’шарумы увидели рассвет в блеске славы.

Джардир улыбнулся. С тех пор как он стал шарум ка, еженощные потери сократились, а демоны гибли сотнями.

— А алагай? Многие ли увидели солнце?

— Больше пяти сотен, — ответил Ашан.

Джардир засмеялся. В действительности и две набралось бы с трудом, поскольку каждое племя преувеличивало свои заслуги, но и это было прекрасным результатом, даже не снившимся предыдущему шарум ка.

— Племена на восьмом уровне так и не обрели славы, — сообщил Ашан. — Мы подумываем оставить ворота Лабиринта открытыми дольше, чтобы алагай хватило на всех.

Джардир кивнул:

— На десять минут. Если не хватит, завтра добавьте еще десять. Сегодня я буду осматривать новые скорпионы и камнеметы на стенах.

Ашан поклонился:

— Как прикажет шарум ка.

После ужина они отправились в Шарик Хора, где Дамаджи превознесли их успехи и даровали благословение на грядущую битву. Воины выступили в Лабиринт. Джардир задержал двоих своих помощников.

— Хасик, сегодня ночью ты наденешь белый тюрбан, — велел Джардир.

Глаза Хасика вспыхнули.

— Как прикажет шарум ка, — поклонился он.

— Ты, верно, шутишь! — воскликнул Ашан. — Позволить даль’шаруму изображать шарум ка значит нарушить наши священные клятвы!

— Вздор. В Эведжахе говорится, что Каджи часто играл в подобные игры, когда не хотел, чтобы о его передвижениях стало известно.

— Прошу прощения, первый боец, но ты не Избавитель, — заметил Ашан.

Джардир улыбнулся:

— Возможно. Но разве Шар’Дама Ка оставил нам Эведжах не в назидание?

Ашан нахмурился:

— А если Хасика разоблачат?

— Не разоблачат. В ночном покрывале пращники его не узнают, поскольку редко видят меня вблизи. Зато все увидят Хасика на стенах, и шарумы не заподозрят, что меня не было ночью в Лабиринте.

— Если ты ошибаешься, его казнят, — предостерег Ашан.

Джардир пожал плечами:

— Хасик убил сотни алагай. Если такова его судьба, он откроет глаза в раю.

— Я не боюсь, шарум ка, — заверил Хасик.

Ашан фыркнул.

— Только дураки ничего не боятся, — пробормотал он. — И куда ты пойдешь, пока все думают, будто ты на стене?

— А это мое дело. — Джардир забрал у Хасика черный тюрбан и повязал покрывало.

По ночам на улицах Форта Красии царила тишина. Все настоящие мужчины сражались, а жалкие хаффиты, женщины и дети запирались в Подземном городе. Как и у других городских дворцов, у дворца шарум ка были собственные стены и метки, его нижние уровни в нескольких местах соединялись с Подземным городом. Ни один алагай не мог проникнуть во дворец, даже если бы прорвался сквозь внешние стены Красии, чего, насколько знал Джардир, никогда не случалось.

Джардир держался в тени, невидимый в своем черном одеянии даль’шарума. Если бы кто-то и оказался на улице, то не заметил бы его.

Ворота дворца были закрыты, но за годы в най’шарумах Джардир выучился лазать по стенам. Через мгновение он уже спрыгнул в темноту на другой стороне.

Он шел через двор. Казалось, все в порядке. Окна не горят, во дворце тишина. И все же слова Каши не давали ему покоя. «Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам».

Джардир, как вор, крался по безмолвным темным коридорам собственного дома. Вот когда ему пригодились навыки преследования алагай в Лабиринте! Не шевельнулась даже занавеска, пока он одну за другой проверял приемные и залы, где могли собраться дерзкие нарушительницы условного часа… и никого не находил.

«Так и должно быть, — размышлял он. — Все на нижних уровнях и заперлись изнутри, как велит закон. Напрасно я пришел. Ашан прав. Я играю со своим долгом, чтобы удовлетворить любопытство. Мужчины умирают в ночи, пока я крадусь по собственному дому».

Он уже собирался уйти и вернуться в Лабиринт, когда услышал звуки в своей спальне. С каждым шагом шум становился все громче. Джардир заглянул за занавеску и увидел перед дверьми двух кай’шарумов в белых кушаках личной охраны андраха. Звуки усилились, и он узнал их.

Крики Инэверы.

В нем вспыхнула ярость, какой он и представить не мог. Он раскрошил кулаком позвоночник одному из кай’шарумов, прежде чем понял, что делает. Воин захрипел и упал на пол. Джардир раздавил ему горло пяткой, заставив замолчать.

Второй воин проворно развернулся. Подобным изяществом движений отличались скорее шарумы, обучавшиеся в Шарик Хора, но ярость Джардира не знала границ. Воин попытался схватить его, но Джардир поднырнул под раскинутые руки, зашел со спины, схватил кай’шарума одной рукой за подбородок, другой за затылок и свернул ему шею. Мертвец рухнул на ковер.

Джардир повернулся и с силой пнул дверь. Она была заперта изнутри, но он лишь скрипнул зубами и ударил еще раз, сбив засов. Дверь рухнула в комнату.

Увиденное поразило Джардира в самое сердце, он застыл как вкопанный. Он думал, что андрах удерживает Инэверу силой, навалившись на нее, но обнаженная распутница, напротив, скакала на толстяке, как Каша с утра — на Джардире. Андрах в ужасе вскинул взгляд, но не смог пошевелиться под сладостной тяжестью Инэверы. Она повернулась к Джардиру, и ему показалось, что уголки ее губ растянулись в ухмылке, пока она лишала его последних капель чести. Или у него просто помутнело перед глазами от ярости?

До сих пор его гнев пылал как раскаленная печь, но теперь разгорелся жарче пятого уровня бездны Най. Джардир бросился к стене и схватил короткое копье. Когда он обернулся, андрах уже выбрался из-под Инэверы. Он стоял нагишом в спальне Джардира, его вялый член терялся в тени огромного живота. Джардир исполнился отвращения.

— Стой! Это приказ! — крикнул андрах, когда Джардир бросился на него, но воин не обратил внимания и врезал толстяку по челюсти тупым концом копья.

— Даже ты не можешь отказать мужу в его законном праве! — крикнул Джардир, когда андрах грянулся об пол. — Сегодня ночью я окажу Красии услугу!

Он занес копье, чтобы пронзить противника.

Инэвера схватила его за руку:

— Глупец! Ты все испортишь!

Джардир развернулся и врезал Инэвере по лицу. Женщина отлетела.

— Не переживай, неверная дживах. — Он снова повернулся к андраху. — Мое копье найдет и тебя.

Он снова поднял копье, и андрах заголосил, но в этот миг все стало оранжевым и алым. Неведомая сила ударила Джардира и отшвырнула от жертвы к стене. Пластинки из обожженной глины, вшитые в тяжелый боевой доспех, смягчили удар, но когда Джардир пришел в себя, его одежда горела. Он с криком сорвал ее.

Он посмотрел на Инэверу. В ее руках мерцал череп огненного демона, который она принесла на их первую встречу в Шарик Хора. Обнаженная, она бесстыдно стояла меж двоих мужчин, зная, что даже в такой миг ее красоте нет равных. В Джардире боролись ненависть и возбуждение.

— Хватит глупостей! — рявкнула она.

— Ты мне больше не указ, — огрызнулся Джардир. — Можешь спалить весь дворец, если хочешь, я все равно прикончу этого жирного борова и возьму тебя на его трупе!