Фантастический триллер - Дуглас Уорнер

Брансон задумался:

— Случайно он упоминал о девушке, с которой встречался и которая ему нравилась. Он упоминал о ней четыре или пять раз. Но мне кажется, это все не настолько серьезно. Просто развлечение. В отношении к женщинам он напоминал замороженную рыбу, и они это чувствовали, по крайней мере, большинство из них, и платили ему тем же.

— В таком случае не похоже, чтобы он проспал в каком-нибудь любовном гнездышке, — вздохнул Лейдлер, потом добавил, — если только он не восстановил отношения со своей прежней женой.

— Сомневаюсь.

— Он говорил о ней в последнее время?

— Нет. Я думаю, что он вообще не вспоминал о ней. По его словам, они были совершенно несовместимы, но выяснили это только после свадьбы. Ей нужна была страсть, а ему — покой. Она называла это интеллектуальным мучением и выбросила его за борт. Через несколько лет она вышла замуж снова.

— В его личном деле сказано, что у него нет детей, а ближайшим родственником является его мать. Ей восемьдесят лет.

— Может, с ней плохо, и он помчался к ней? — предположил Брансон.

— Как мы уже говорили, у него был целый день, чтобы позвонить нам. А он не позвонил. Более того, с его матерью все в порядке. Мы проверили это совсем недавно.

— Тогда ничем не могу помочь.

— Нет, можете, — возразил Лейдлер. — Последний вопрос. Есть еще кто-нибудь в центре, кто мог бы быть хорошо информирован о личных делах Берга? Кто-нибудь, кто разделяет его вкусы и хобби? Кто-нибудь, кто может с ним проводить выходные дни?

— Никого из таких людей я не знаю. Берг не был замкнутым, но и общительным его не назовешь. Полное ощущение, что после работы он вполне удовлетворен своей собственной компанией. Я всегда на него смотрел как на очень самодовольного индивидуума.

— Ну, если завтра он появится на работе с улыбкой во всю рожу» то ему понадобятся все его самодовольство, так как он тут же попадет на ковер за прогул без уважительной причины и без предупреждения. Это против правил и заставляет нас волноваться. Правила созданы не для того, чтобы их нарушать. А мы не любим волноваться, — закончил Лейдлер с нотками раздражения и властности в голосе. — Если он появится или вы услышите о нем что-нибудь из каких-либо источников, ваш долг немедленно сообщить нам.

— Я обязательно так и сделаю, — пообещал Брансон.

Покинув кабинет Лейдлера и отправившись в свой зеленый отдел, Брансон все время думал о происшедшем. Может быть, ему следовало рассказать Лейдлеру о недавнем разговоре или о подозрениях Берга? Но что это даст? Он не может ничего этого объяснить. А может, следовало рассказать о недавней грубости Берга? Может быть, он просто, сам того не желая, оскорбил Берга? Но Берг не похож на человека, который долго носит в себе обиду. И еще меньше он похож на человека, который будет отсиживаться в укромном местечке, как обиженный ребенок.

Обдумывая и взвешивая все это, он вспомнил замечание Берга несколько месяцев тому назад: «В один прекрасный день я сам, может быть, исчезну и сделаю карьеру стриптизного танцора». Что это — простая шутка, или здесь скрыт какой-то смысл? И если в этом есть смысл, то что Берг подразумевал под «стриптизным танцором»? Все это были вопросы без ответов.

— Да Бог с ним, — подумал про себя Брансон, — у меня довольно своих собственных проблем. Во всяком случае, он наверняка завтра появится с какой-нибудь уважительной причиной.

Но Берг не появился ни завтра, ни послезавтра. Он исчез навсегда.

Глава 2

В следующие три месяца пропали еще три высококвалифицированных специалиста при обстоятельствах, которые могли и должны были вызвать тревогу, но не вызвали. Один, так же, как Берг, просто исчез в неизвестном направлении, очевидно, следуя своей прихоти. Два других ушли официально, сославшись на малоубедительные обстоятельства, которые только усилили гнев Байтса и Леидлера. Последний решил, что в связи с этим надо что-то делать. В свободной стране каждый может оставить свою работу и искать другую без того, чтобы его арестовывали за недостаточную откровенность или заставили сделать лоботомию! Потом пришла очередь Ричарда Брансона. Мир начал для него распадаться в пятницу, тринадцатого. До этого дня он жил в приятном удобном мире, не обращая внимания на некоторые недостатки. В нем были досадные случайности, рутина, скука и соперничество, страх и тысяча разных других неприятностей, которые переживает каждый человек. Но жизнь надо прожить. Жизнь полна мелочей, которые мы принимаем как должное и почти не замечаем их, пока они не исчезнут.

Каждое утро в восемь десять отходил поезд. Те же лица, тот же шелест разворачиваемых газет и тот же гул голосов при разговоре. Или вечерняя дорога домой вдоль обсаженной деревьями аллеи, где всегда можно встретить какого-нибудь соседа, чистящего машину или подстригающего газон на лужайке. Щенок, прыгающий вокруг тебя перед твоим крыльцом. Улыбающееся, раскрасневшееся от кухонной жары лицо Дороти, приглашающей тебя в дом, когда двое детей виснут у тебя на руках и просят сделать для них что-то смешное и веселое.

Вот это и есть малюсенькие, но ценные крупицы, из которых и состоит обычный день; и вот разом они потеряли свою ценность, утратили реальный смысл, оставив его в ужасном умственном одиночестве.

Все началось с нескольких случайных слов… Брансон возвращался домой в холодный предзимний вечер. Клубы тумана плавали в густых сумерках. Как всегда, он должен был пересесть с поезда на поезд, и для этого ему надо было двенадцать минут подождать на платформе. Следуя своей обычной привычке, он прошел в буфет, чтобы выпить за это время кофе. Он сел на стул за стойкой с правой стороны и сделал заказ, который делал уже бесчисленное количество раз:

— Черный кофе, пожалуйста.

Рядом с ним сидели два человека, вертели в руках чашечки с кофе и вели несвязную беседу.

Они выглядели, как ночные шоферы — «дальнобойщики», собирающиеся вскоре приступить к своим обязанностям. Один из них говорил со странным непонятным акцентом, который Брансон не смог определить.

— Шансы пятьдесят на пятьдесят, — сказал тот, что говорил с акцентом. — Даже если это было сделано вчера. Полиция никогда не раскрывает более половины убийств. Они сами в этом признаются.

— Не знаю, — возразил другой. — Цифры могут врать. Например, сколько раз они прихватывали кого-нибудь, кто совершил более одного преступления, к примеру, дюжину?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Давай разберемся, как все происходит на самом деле.

Никого не наказали за убийство: это будет начальный факт. Парня, допустим, приговорили к смерти совсем за другие грехи. Но они знают, что он убийца, а доказать этого не могут. А должны доказать, иначе им его не прихватить.

— Ну?

— Но он, возможно, замешан в нескольких других убийствах, о которых они не знают или не могут их доказать. Все эти убийства остаются нераскрытыми. Но что толку, если они и сумеют их на него повесить? Никакого! Они же не могут казнить его несколько раз. Когда-то он ответит за свое убийство. Но не за все сразу. Он заплатит за определенное преступление, которое они раскрыли, — говоривший задумчиво отхлебнул кофе. — Этот факт никогда не публиковался и никогда о нем не скажут. Но если бы он был обнаружен, то мы бы увидели, что шанс для убийцы остаться безнаказанным — это двадцать из ста.

— Пусть будет так, — согласился тот, что говорил с акцентом. — Но как они утверждают, это было совершено лет двадцать назад, что дает преступнику кое-какую фору.

— А как ты оказался в этом замешан?

— Я же говорил тебе. Вода подмыла то большое дерево. Оно очень низко склонилось над дорогой. Заставило меня даже пригнуть голову, когда я проезжал мимо. Через несколько миль я встретил патрульную полицейскую машину. Я остановил ее и предупредил их о том, что пятьдесят тонн готовы перекрыть дорогу. Они поехали туда посмотреть.

— А потом?

— Затем полицейский пришел в контору и спросил меня. Он сказал, что дерево спилили и увезли, а вот под корнями нашли человеческие кости, принадлежавшие женщине, убитой около двадцати лег назад. Что они ждут какого-то эксперта, который осмотрит эти кости, — говорящий отхлебнул кофе, посмотрел, нахмурившись, на стену и продолжил. — Он сказал, что у нее пробит череп. При этом он уставился на меня, как будто я и есть тот кадр, которого они ищут. Он спросил меня, сколько лет я езжу по этой дороге и не видел ли я там кого-нибудь или что-нибудь подозрительное.

— И ты ему ничего не сказал, — усмехнулся второй собеседник.

— А я ничего и не мог ему сказать. Он записал мой адрес, на случай, если я им еще понадоблюсь. Может быть, они теперь будут за мной следить, когда я буду проезжать через Бельстон. Это все, что я получил за заботу об обществе.