Плотский грех - Колин Маккалоу

– Вот это братская ненависть, – сказал Кармайн. – Что еще случилось между тысяча девятьсот восьмым и двадцать пятым годами, Джек?

– Смерть Антонио Третьего в двадцатом. Он так и не увидел, как его дочь стала врачом. По его завещанию все отходило доктору Нелл – Фенелла и ее мать нигде не упоминались.

– Что, по-вашему, случилось в октябре двадцать пятого года, Джек?

Джек-старший улыбался манипуляциям очень неумелого подростка, пытающегося вывести из бухты свою парусную шлюпку.

– Я только знаю, что в полицейском управлении Холломана недоставало детективов вашего уровня! Я помню, что во главе дознания стоял сержант Эмилио Черутти – довольно милый парень, но далеко не Шерлок Холмс.

Губы Кармайна чуть дернулись.

– Он был моим двоюродным дедом, – заметил он.

– Что ж, не всякий, кто берет в руки скрипку, может играть как Паганини, – сказал Джек, не смутившись. – Давно умер, конечно.

– Много лет назад.

– Господи, как я люблю дело Карантонио! Закон до чертиков скучен – факт, о котором вы хорошо осведомлены, так что можете себе представить, каково это – чувствовать себя ищейкой, тянущей поводок и исходящей слюной, как бешеная. И я несправедлив к сержанту Черутти – мы с ним не перемолвились и тремя словами, только «здравствуйте» и «до свидания», никаких бесед или опросов. – Глаза Джека блестели, он заметно возбудился от нахлынувших воспоминаний. – Не забывайте, что мы и понятия не имели о существовании Фенеллы и ее матери. После исчезновения доктора Нелл все мои усилия сфокусировались на том, чтобы ее найти, поскольку мы были убеждены, что у нее нет наследников.

Из портфеля появились портреты Не Известного.

– Вы видели этого человека?

Джек Аппкот меланхолично изучил изображения.

– В общих чертах похож на описание телохранителя, но кроме этого, я ничего сказать не могу. Я никогда не видел его портрета.

– Вы никогда не встречали хирурга или просто врача, который был бы на него похож?

– Нет, никогда. Никогда, – с нажимом сказал Джек. – Если бы я его видел, я бы тут же нацелил на него копов. Кем бы он ни был, этот человек убил доктора Нелл.

– Как вам удалось разыскать Фенеллу?

– Когда копы за три месяца ничего не добились, я решил действовать по-своему. Это означало, что я постоянно и обильно давал объявления в юридических журналах и крупных общенациональных газетах. Я продолжал делать это месяц за месяцем, год за годом. Наследственное имущество Карантонио могло позволить себе такие издержки. Я запрашивал информацию о докторе Нелл или каком-нибудь родственнике Карантонио.

– Вы настоящая ищейка, Джек, – ухмыльнулся Кармайн.

Мистер Джон Апкотт-старший напустил на себя скромный вид.

– Так досадно была видеть все эти деньги и имущество в юридическом заточении. Конечно, я делал все, что максимально облегчило бы и ускорило официальное признание доктора Нелл мертвой после семи лет. Но уже к концу двадцать восьмого года, я знал в глубине души, что доктор Нелл мертва – не важно, обнаружено ее тело или нет. Поиск родственников поглощал меня все больше и больше, но мысль о поездке в Нью-Йорк так меня страшила, что в конце концов я нанял частного детектива – парня с хорошими рекомендациями. – Джек ослепительно улыбнулся. – Мне следовало сделать это раньше. Он нашел Фенеллу.

– Эврика!

– Я телеграфом послал ему гонорар и премию и попросил отдать дополнительно отосланную сотню Фенелле, чтобы покрыть ее расходы на приезд в Холломан. – Он вздрогнул. – Я был так взволнован, Кармайн!

– Еще бы. Как скоро она приехала?

– Когда на следующее утро я пришел в офис, она сидела в приемной – такая молодая, такая красивая, такая пообносившаяся в своем стареньком платье-чарльстон, в побитой молью лисьей горжетке с лысым хвостом, словно санкюлот[43] с дохлой крысой. Этот образ пришел мне на ум, потому что на ней был потрепанный чепчик в духе мадам Дефарж[44], вплоть до трехцветной кокарды.

– Вторая Нелл, – выдохнул Кармайн.

– Определенно это была она. Она привезла более чем достаточно документов – свою метрику, свидетельство о браке, заключенном Анджело в нью-йоркском отделе записи актов гражданского состояния с Ингрид Йоханссон, переписку между Антонио Третьим и Анджело, из которой стала ясна вся ссора, и письмо Антонио Третьего к вдове с отказом помогать ей и ее дочери. У нее была картонная коробка, полная бумаг.

– Как вы поступили с девушкой? – спросил Кармайн.

– Каково бы ни было мнение Антонио о брате и племяннице, я имел определенные обязательства: либо найти доктора Нелл и передать ей ее имущество, либо, если это не удается, найти ее ближайшего родственника, – с достоинством произнес Джек. Уголки его рта опустились. – Не судите о книге по обложке, капитан! Мое первоначальное впечатление от Фенеллы Карантонио было настолько обманчиво, насколько это вообще возможно. Нежная маленькая оборванка оказалась мадам Дефарж до мозга костей – то есть стервой. Как только я убедился, что ее документы подлинны, и рассказал Фенелле, что стоит на карте…

– Как она восприняла эту новость? – перебил его Кармайн.

– У нее захватило дух. Я не говорил частному детективу, что речь идет о миллионах, и, думаю, она надеялась на тысячу, – сказал Джек Апкотт, снова переводя взгляд на мальчишку, по-прежнему пытающегося справиться со своей парусной шлюпкой.

– Я понял с ваших слов, что ее мать была богатой женщиной?

– Это так, но к тому времени, когда Фенелла появилась в моем офисе, мать умерла, и ее деньги кончились. А как только Фенелла переварила тот факт, что в деле замешаны миллионы – на это ушло примерно пятнадцать минут, – трогательная сцена закончилась. Несмотря на то что еще оставалось по меньшей мере пять лет до официального признания доктора Нелл мертвой, Фенелла потребовала, чтобы ее материально поддерживали как наследницу до тех пор, пока она официально не вступит в права владения. Она потребовала, чтобы ей показали портфель ценных бумаг доктора Нелл – что за математический ум! Быстрее, чем я могу сделать это на своем арифмометре, она определила до последнего цента, какова ежегодная прибыль, и пожелала разместиться в Басквош-мэнор и получать весь доход, за вычетом причитавшихся моей фирме гонораров и издержек. Откровенно говоря, я счел, что не следует настраивать ее против себя попытками ей воспрепятствовать. Я просто проглотил эту пилюлю, и коль скоро я так поступил, мои партнеры поняли намек. Она оказалась тигрицей! Нет, коброй. Исходящей ядом.

– При таком отце жизнь у нее не могла легко сложиться, пусть тот и умер в день ее рождения. Мать тоже, видимо, была не ахти. И еще она, вероятно, была беременна? – допытывался Кармайн.

– Она ни разу не упомянула, что беременна, и не обнаруживала никаких признаков этого. Это было в июне двадцать девятого года, но когда я увидел ее в июле, признаки уже были. – Его лицо собралось смешливыми морщинами. – Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Я спросил, беременна ли она, она сказала, что да. Я спросил, замужем ли она, она сказала, что нет. Я спросил, намеревается ли она выйти замуж, она ответила, что нет. Я спросил, кто отец, она сказала, что в сущности это будет девственное рождение. Вот и весь сказ! – Джек рассмеялся. – Страшная женщина, пусть даже на вид всего лишь щуплая девчонка. – Смех сменился задумчивостью. – Рискну предположить, болезнь уже тогда подтачивала ее, и она была как раз такой женщиной, которая могла это знать.

Кармайн взял в руки портрет Не Известного.

– Легенда гласит, что это отец ребенка Фенеллы.

– Если так, тогда я никогда его не видел, и фирма до сих пор ведет дела Руфуса Карантонио. Приятный парень, совсем не похож на Фенеллу, ни внешне, ни по характеру.

– Были какие-то затруднения при объявлении доктора Нелл мертвой?

– Нет, никаких. Просто все продвигалось очень медленно. Суд вынес решение в декабре 1933 года. Ни разу не было официально зафиксировано, что кто-то ее видел, что само по себе странно, и это сыграло роль последнего гвоздя в крышку ее гроба. Должен добавить, что ее состояние прекрасно пережило Великую депрессию. Затем новая владелица решила, что при всех фискальных изменениях, которые вовсю производил Франклин Делано Рузвельт, настала пора обновить портфель ценных бумаг, Что она и сделала самостоятельно, используя брокеров только когда в них нуждалась и часто их меняя. Фенелла также покупала голубые фишки, но голубые фишки будущего, в областях, связанных с электрическими приспособлениями, фармацевтическими препаратами или аэронавтикой. Как только она закончила обновление портфеля, состояние увеличилось с двух миллионов до десяти. Но это пустяки. У меня будет сердечный приступ, если я только подумаю, сколько может стоить состояние Карантонио сегодня.

– Интересно, что деньги идут к деньгам, – заметил Кармайн.