Парашютисты японского флота - М Ямабэ

Поздней ночью на высоте закончилось сосредоточение оставшихся в живых парашютистов, которым удалось оторваться от противника. Всех беспокоила одна и та же мысль, что мы еще не выполнили поставленную перед нами задачу - овладеть аэродромом Купанг.

В бою, который нам пришлось вести в течение дня, мы понесли большие потери, поэтому для нового наступления и овладения аэродромом нам необходимо было привести в порядок оружие, распределить боеприпасы и, наконец, принять

пищу, так как мы с утра ничего не ели. Нигиримэси, которыми нас снабдили в поход, так сильно пахли антисептическим средством, что их нельзя было взять в рот. Парашютисты с удовольствием пили только воду. Многие хотели захватить аэродром ночью, но для перегруппировки требовалось время, поэтому пришлось от этого отказаться. Выступать решили на рассвете.

Моя рота, которая днем приняла на себя, всю силу вражеского удара, имела самые большие потери. Все командиры взводов были убиты, погибла половина личного состава. Потому ее назначили в арьергард.

До аэродрома оставалось менее двух километров. Нас волновала судьба двух наших тяжело раненых товарищей - младшего лейтенанта Нагаминэ и матроса 3 класса Йоцумото, оставленных в деревне Бабау. Было решено сходить за ними.

В сопровождении ординарца матроса 1 класса Дана и трех-четырех парашютистов из взвода управления я отправился на их розыски.

Скоро мы достигли деревни Бабау. Приблизились к одинокой хижине. Мы действовали очень осторожно. Меня могли убить, а тогда кто 6ы стал командовать ротой в самый ответственный момент - при захвате аэродрома. Послышались шорохи. Мы напряженно вслушивались. В зубах мы держали полотенце, чтобы заглушать звуки собственного дыхания. По вот шорохи смолкли, и мы не смогли определить, кому они принадлежали - вражеским разведчикам или диким свиньям, собиравшим отбросы.

Стояла мертвая тишина, деревня казалась безлюдной, только изредка раздавался отдаленный лай собак. Кругом была непроглядная тьма. Неужели в деревне нет противника? Да у нас и не было ни малейшего желания вступать в бой с врагом, нам нужно было отыскать своих товарищей.

Вдруг снова послышались какие-то странные звуки. Мы замерли. Что-то двигалось в нашем направлении. Я до боли напряг глаза и в черной тени, которая приблизилась к нам, разглядел бездомную собаку. Невольно вырвался вздох облегчения. Только бы не залаяла, тогда беда. Я лег на траву и замер. Остальные сделали то же самое. Вот собака остановилась совсем рядом. Тут я вспомнил про рассказ из школьного учебника о том, как один мальчик в лесу притворился мертвым и его медведь не тронул, Я решил сделать то же самое, только слегка приоткрыл глаза, чтобы быть наготове на всякий случай. Животное обнюхало меня с головы до ног и удалилось. Опасность, миновала.

Двигаясь дальше, мы заметили на дороге бронетранспортер, отбитый у противника во время дневного боя. Поблизости никого не было видно.

Держа наготове пистолет, я осторожно приблизился сбоку к бронетранспортеру и негромко произнес: "Раккасан!"{17}. Внутри послышался шорох. Я крикнул еще раз и услышал ответ: "Раккасан!" Оказалось, что там сидели разыскиваемые нами командир взвода младший лейтенант Нагаминэ и матрос 3 класса Йоцумото. Подошли сопровождавшие меня парашютисты, и мы вытащили из бронетранспортера своих товарищей. Я взвалил на плечи Йоцумото, дал ему в руки свой пистолет, и мы тронулись в обратный путь.

Услышав шаги, сидевшие в бронетранспортере Нагаминэ и Йоцумото подумали, что приближается враг, чтобы захватить их в плен. Они уже приготовили ручные гранаты.

По очереди неся на спине раненых, мы благополучно возвратились на высоту, но пришли туда значительно позже намеченного времени. За нас беспокоились, так как уже началась подготовка к выступлению.

Матрос З класса Йоцумото, раненный в плечо, скончался, едва мы вернулись в расположение батальона. Ему не помогла перевязка из индивидуального пакета. Перед смертью этот совсем еще молодой матрос жадно выпил несколько глотков воды и вскоре затих.

- Всем примкнуть штыки! - раздалась приглушенная команда командира батальона. Мы с волнением примкнули штыки, взяли карабины на караул и отдали последние почести умершему воину. В темноте зловеще поблескивали лезвия штыков. Установилась мертвая тишина. Затем эту тишину нарушила новая команда: - Вперед, на вражеский аэродром!

Аэродром был пуст

Мертвая тишина стояла в густом лесу в этот ночной час. Казалось, что деревья погрузились в глубокий сон. Даже москиты, которые постоянно досаждали нам, и те притихли.

Еще днем нам удалось задержать четырех местных жителей. Мы их решили использовать в качестве проводников. Они шли в голове нашего батальона. Трое из них скоро сбежали, оставшегося пришлось привязать на веревку.

В моей роте было много раненых, необходимо было нести их на плечах или поддерживать под руки. Особенно тяжело было преодолевать спуски и пробираться сквозь колючий кустарник и деревья, опутанные лианами. Всех мучила жажда. Останавливались пить у каждого источника, который попадался на пути. Люди пили и наполняли водой пакеты из целлофана, чтобы захватить с собой.

По грубым подсчетам, до аэродрома должно было быть примерно два километра. Мы планировали до рассвета быть на месте, однако просчитались. Времени потребовалось значительно больше. И когда мы достигли последнего холма, с которого был виден аэродром, уже наступил рассвет.

Угостив здесь туземца конфетами, мы отпустили его. И тут произошел забавный инцидент. Вдруг один из парашютистов отчаянно завопил. Туземец внезапно впился ему губами в руку. Парашютист подумал, что тот его собирается убить, но, видимо, у туземцев так было принято выражать свою благодарность.

Несмотря на то, что батальон понес большие потери и мы не успели до рассвета подойти к цели, парашютисты были полны решимости атаковать аэродром и захватить его. Я взял бинокль и стал внимательно наблюдать за обстановкой на аэродроме. В стороне от взлетно-посадочной полосы виднелся одинокий барак, видимо, там был командный пункт. Но кругом ни одного самолета! Пусто? А может быть, это не аэродром Купанг?

Кругом царила необыкновенная тишина. Никаких внешних признаков нахождения поблизости противника не удалось обнаружить.

Вскоре возвратился наш дозор и доложил, что солдат противника не видно, а наши войска уже здесь.

В Купанге к тому времени уже были наши сухопутные части. На аэродром под командованием мичмана Накао прибыли два взвода из состава морского десанта.

Противник одновременно с высадкой морского десанта оставил Купанг и отошел по шоссе, идущему из Купанга к португальскому порту Дилли, расположенному в северо-восточной части острова Тимор.