До конечной - Елена Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Когда выгнал тебя из палаты, лишился внутреннего спокойствия. Сразу почувствовал. Как в густом тумане очутился над пропастью, потеряв ориентиры и вместе с ними приличный отрезок жизни. В груди разразилась такая буря, что хотелось всё крушить и переворачивать. Я не помню тебя, малыш, но когда прикасаемся телами, как было в душевой и вот так, как сейчас — меня невыносимо шпарит током, будто я оголенные провода трогаю, а не твою бархатистую кожу. Где-то там, внутри, ты очень плотно засела. Я чувствую это, но мне не хватает последних событий, чтобы сложить пазлы в целостную картинку и воскресить в памяти наше прошлое и любовь к тебе. Говорят, страсть и любовь не одно и то же… Скорее патология. В общем, гореть мне пока в аду за свою откровенность, Мышь…
Неопределённо хмыкнув, Женя прихватывает зубами мою губу. Сначала нижнюю, затем верхнюю. Поиграв немного, проникает между ними языком, чтобы добиться от меня ответной реакции. Я не реагирую на поцелуй, испытывая в душе ощущение полнейшей беспомощности. Понимание того, что не ты властвуешь над обстоятельствами, а они над тобой, приводит к отчаянию.
— Значит, патология? — произношу вслух свои мысли. Понимаю, что он это сказал не для того, чтобы меня обидеть или задеть. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, но сердце всё равно больно сжимается в груди, не хочет мириться с реальностью.
— В некоторой степени, да, — подтверждает мои слова. — Прости, Яна. Я не хочу тебе врать. Просто я ощущаю всё так, будто мы только вчера познакомились. Ты обиделась? — убрав с моего лица пряди, заглядывает в глаза.
— Ты задел меня своей правдой. Мне очень больно слышать это. Но ведь глупо обижаться на человека у которого амнезия, не так ли?
Возвращаю голову обратно на его плечо. Хочется расплакаться, но, закусив губу, сдерживаю непрошеную реакцию. Эмоции бурно плещутся внутри. Их спектр такой огромный, что я не в состоянии определить, что именно испытываю в данный момент. Словно у меня в груди два сердца бьётся, заглушая логические доводы.
— Ты слишком мнительная девочка, — оценив моё состояние, Женя пытается успокоить.
— Какая есть… — лепечу, спускаясь чуть ниже, к подмышечной впадине. Найдя уютное место, зарываюсь в него лицом.
— Ян, прекрати дуться, иди сюда, — Женя пробует вытащить меня обратно.
Вцепившись в него мертвой хваткой, не позволяю сдвинуть себя с места.
Моя глупость, кажется, побила все рекорды, обернувшись неудачей.
Я думала, что секс хоть немного нас сблизит. Что в его памяти произойдёт хоть какой-то сдвиг. Но кроме страсти Женя ничего не испытал ко мне. Абсолютно! Поэтому расхотелось навязываться ему и дальше строить из себя эскортницу.
— Мне здесь удобно, — говорю, как есть, прижимаясь плотнее к его горячему бедру.
— Ладно, как скажешь. Не стану тебя разубеждать.
Пальцы гонщика снова опускаются на висок, гладят его, затем медленно погружаются в волосы, пропуская сквозь пальцы пряди.
Кажется, что моё тело больше не имеет формы, оно размягчается, превращаясь в растопленный воск…
— Расскажи мне о сыне. Я не помню о гибели Виктории совсем ничего. Почему она скрывала Тима?
— Считала, что ты ею воспользовался. Затем узнала о твоей женитьбе на популярной певице и решила, что так будет лучше для всех.
— Решила, значит… — из груди Захарова вырывается огорчённый вздох. — Могла бы спросить, не хочу ли я участвовать в его воспитании.
О моих эгоистичных поступках молчит. Видимо, ещё не знает, что я тоже пыталась скрывать от него родного сына. В прошлом мы всё выяснили и оставили причинённую друг другу боль позади. Если вскоре об этом узнает, как отреагирует? Перестанет мне доверять?
— Ты его усыновил. Ты знаешь об этом?
— Знаю. Вал мне рассказал некоторые факты, недостающие в пробелах моей памяти. Кстати, как ты себя чувствуешь? Как обстоят дела с беременностью?
— Тебе действительно интересно? Просто, ты многого не помнишь, и мне страшно, Женя.
— Чего ты боишься? — его попытка приподняться на локтях заканчивается фиаско. Пугает меня до чертиков прозвучавшим глухим стоном.
Выбираюсь из-под одеяла, сажусь и озадаченно осматриваю его плечо.
— Тебе нельзя делать резких движений. Ты снял повязку.
— Чего ты боишься, Яна? — уже громче и настойчивее повторяет свой вопрос, игнорируя моё замечание.
Приходится посмотреть ему в глаза и растолковать свои страхи.
— Того, что наш малыш родится внебрачным ребёнком.
— Главное, чтобы он был здоров, разве нет? — притянув меня за руку, обратно укладывает к себе на грудь. Мы уже говорили об этом.
— Я помню, Женя, но я хочу настоящую семью. Я не смогу долго мириться с подобной ситуацией. Так не может продолжаться вечно…
Глава 25. То, что доктор прописал
Евгений
Утро нового дня встречает меня затёкшим плечом, эрекцией и спящей красавицей под боком.
Янка, как уснула, уткнувшись носом в моё ребро, так до сих пор и спит. Такая милая и притягательная девочка — глаз не оторвать от неё.
Ловлю себя на мысли, что с каждой минутой она начинает мне нравится всё больше и больше. Нежные черты её лица способны поразить в самое сердце. Сейчас, как никогда раньше, я понимаю это.
Такая уютная, добрая, бескорыстная... Полная противоположность Стелле.
Улыбаюсь, переводя взгляд на приоткрывшиеся губы. Мышка сладко посапывает, словно ребёнок. Любуюсь ею и молча завидую Янке. Мне бы хоть раз вырубиться и проспать до утра глубоким и безмятежным сном как у неё…
На часах почти девять утра.
Улавливаю шорохи под дверью. Прижимаю ладонью стояк. В восемь должна была приехать медсестра. Наверное, уже ждёт.
Ну и хрен с ней. Подождёт, пока Яна проснётся. Боюсь повернуться на бок. Разбужу Мышку, снова начнёт переживать.
— Сын, — негромкий голос матери раздаётся за дверью, — я войду?
Я по-прежнему молчу. Раз не запретил, значит, зайдёт.
Мать тихо открывает дверь, просовывает свой любопытный нос в щель и замирает, увидев нас двоих.
— Ох…
— Заходи, — шепчу ей, прислоняя указательный палец к губам.
— Тимочка проснулся, — шепчет, задерживаясь счастливым взглядом на Яне. — Такой милый мальчик. Роднуличка наша. Женечка, там медсестра ждёт. Капельницу пора ставить.
— Пусть подождёт. Я приму душ и выйду.
— Хорошо. Завтрак принести?
— Позже, мам.
