Мое карательное право (СИ) - Блум Мэри

На несколько секунд спальня погрузилась в тишину. Глаза Полины замерли на мне, томно поблескивая. Черные волосы чуть растрепаны, красные губы приоткрыты, будто с них вот-вот сорвутся какие-то очень важные слова. Сама собой вспомнилась ее последняя роль в довольно посредственной мелодраме, где она смотрела с экрана точно так же, признаваясь герою в чувствах. Только не говори сейчас, что ты меня любишь. За последние дни я пересмотрел свои взгляды на любовь.

— А на что ты готова ради меня? — спросил я, вертя камею в руке.

— Что за странный вопрос, — Полли слегка нахмурилась. — Это тест какой-то?

— Да просто ответь.

— Ну съемку перенесу, если надо…

А вот когда я был в больнице, ты ее не перенесла. Интересно, а для моих похорон ты бы ее перенесла? Вряд ли — там бы мне уже точно было не надо. Застежка броши распахнулась в руке, и иголка царапнула ладонь. Да и портрет на камее был твой, а не мой — чтобы я о тебе не забывал, чтобы я о тебе думал. Я о тебе, а не ты обо мне.

— А я ради вас убью, хозяин, — неожиданно выдала Крис в моей голове.

Да ты и так убьешь. Не только ради меня.

— Кстати, — пальчики Полли игриво побежали по моей груди, — ужин вчера сорвался… Что насчет сегодня?

— Увы, не могу, — я отложил брошь на белоснежную тумбочку. — Вечером появились дела.

— На Офицерской ассамблее? — прищурилась она. — Там сегодня весь свет… Может, спутница на вечер нужна?

— Я туда не развлекаться.

— Ну да, — со скепсисом бросила Полина, — кто ездит на бал развлекаться? Музыка, танцы — какие развлечения…

— О да, конечно, а я просто обожаю танцевать, — не удержался я.

— Если хотите, господин, — услужливо произнесла Вэл в моей голове, — я могу отрезать ей язык…

А твое сочувствие может не включать элементы кровавой расправы?

— Ну не развлекаться так не развлекаться… — миролюбиво изрекла Полли, встретив мой взгляд. — Даже лучше. У меня все равно вечером съемка… Завтракать будешь?

“Новость не проверенная, но горячая!..

Поговаривают, к молодому Воронцову вернулась магия. А мы все знаем, что такое родовая магия Воронцовых… Недаром ее боятся даже демоны.

Пока что князь все тщательно скрывает, привычно отыгрывает роль калеки и не дает комментариев, но если это правда… Тем, кто покушается на его жизнь, пора составлять завещание…”

Недавний пост в канале “Имперские тайны” вызвал невольный смешок. В этот раз вместо яда госпожа Сафо напустила пыли — столько громких слов и никакой конкретики, как у любой заказной статьи. Но публике, судя по всему, понравилось. Под постом без остановок шли горячие споры про возможность такого чудесного возвращения магии. Особенно тяжело приходилось тем, кто уже давно поставили на мне крест. Однако чем больше об этом говорят, тем больше в это поверят.

— Чему улыбаешься? — спросила бабушка, сидящая со своим личным помощником на противоположном сидении лимузина.

— Чувствую, сегодня будет весело, — отозвался я, убирая смартфон в карман.

— Расслабляться не стоит, — серьезно заметил Петр Алексеевич.

— Мы на территории врага, — кивнула княгиня, глядя, как тяжелые железные ворота распахнулись, чтобы пропустить нас внутрь.

Впереди замаячили серые каменные стены Оружейного дворца. Хотя по сложности доступа местечко больше напоминало бастион, чем дворец. На пропускном пункте дотошно проверяли документы. И снаружи, и внутри расхаживали солдаты, охраняя чуть ли не каждый угол и поворот. Да и само здание с огромным позолоченным гербом вооруженных сил на фасаде и развевающимся над входом флагом империи смотрелось грозно.

Когда-то это был обычный особняк в центре столицы. Однако два века назад его пожаловали одному генералу за громкую победу, а после смерти бездетного хозяина здание и вовсе перешло к вооруженным силам империи. С тех пор тут что-то вроде их закрытого клуба. В этих прочных серых стенах регулярно собиралась верхушка армии, проводились личные встречи и торжественные мероприятия для своих. А вот мы своими не были.

Да, здесь мы на вражеской территории. В основном именно эта часть высшей аристократии — военная элита — интриговала против меня четыре года назад, когда решалась судьба помолвки. Именно их крайне беспокоило, что Воронцовы сблизятся с императорском родом еще больше.

— Интересно, — спросил я, провожая глазами мелькающих за окном солдат, — император уже здесь?

— Думаю, да, — отозвалась бабушка. — Сюда он предпочитает не опаздывать.

Лимузин остановился неподалеку от входа. Окна дворца ярко горели, из здания доносилась музыка. Нарядные гости чинно поднимались по крыльцу. Дамы в вечерних платьях, однако большинство мужчин не в смокингах, как я или Петр Алексеевич, а в форменных мундирах с эполетами и медалями, которые как бы намекали, кто тут хозяева и для чего все собрались. Сегодня здесь проводилась Офицерская ассамблея в честь десятилетия Богемской кампании — юбилейное событие, которое начнется с торжественного награждения отличившихся, а закончится традиционным балом. Так сказать, спектакль в двух актах, на который заявился весь свет.

Однако ни ковровой дорожки, ни вспышек камер у входа не было — журналисты присутствовали только в зале и по приглашению. Остальных даже к воротам не подпускали. Тут царили свои порядки — прямо-таки казарменные.

— Хранительницы с тобой? — вдруг спросила княгиня.

— Всегда со мной, — отозвался я.

Порой даже тогда, когда мне бы хотелось остаться без них. Сейчас обе послушно сидели в своем подпространстве, наблюдая за происходящим и на удивление еще ничего не комментируя. В голове, которая последнее время аж звенела от их голосов, было приятно тихо — чувство казалось почти забытым.

Подав руку, я помог бабушке выбраться из лимузина. В сопровождении Петра Алексеевича она направилась к крыльцу. Я же, сославшись на срочный звонок, пока остался на улице. Гудки звучали очень долго, успев порядком надоесть. Наконец по ту сторону послышался пыхтящий голос, будто собеседник мчался по лестнице.

— Ты уже внутри? — спросил я.

— Нет еще, еду! — выдохнул Потоцкий Роман. — Тут пробка жуткая!

Договорившись, что он позвонит, как доберется, я убрал смартфон обратно в карман. Стоило сделать шаг к крыльцу, как откуда-то сбоку донесся знакомый женский голос, правда, звучавший сейчас не насмешливо, а возмущенно.

— Что значит — не пустите? У меня приглашение!

— Без удостоверения журналиста, — пробасил мужской голос в ответ, — ваше приглашение не действует…

Я повернулся, и в глаза мигом бросились ярко-красная челка и такого же цвета локоны, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Саломея Сафо в узком черном платье не самой приличной длины с возмущением размахивала какими-то бумажками перед лицами двух охранников дворца.

— Но у меня есть удостоверение журналиста! — с нажимом произнесла она.

— Просроченное, — сурово заметил второй охранник.

— Пожалуйста, — вновь забасил первый, — покиньте территорию, иначе мы будем вынуждены прибегнуть к силе…

— Вы посмеете выбросить беззащитную девушку за ворота? — наигранно изумилась блогерша.

Красные волосы в свете закатных лучей напоминали пламя, которое совсем не казалось беззащитным. Усмехнувшись, я подошел к спорящей троице.

— Девушка со мной, — и предложил руку, которую она мгновенно приняла.

Охранники медленно перевели глаза с нее на меня, словно спрашивая: ну вот какого я лезу?

— Конечно, Ваше Сиятельство, — вежливо поклонились они. — Приятного вечера…

Развернувшись, мы с госпожой Сафо неспешно направились к крыльцу.

— Благодарю, — коротко произнесла она, заталкивая бумажки в золотистый клатч.

Я молча кивнул. Пару мгновений взгляд ее подведенных чернотой глаз пытливо гулял по мне.

— А что же вы сегодня без своей очаровательной модели? Ее Высочеству в прошлый раз не понравилось?

— Не заставляйте меня жалеть, — отозвался я, поднимаясь по ступеням, — что я вас сюда провел.