Контракт - Светлана Храмова

Когда-то Митя впервые играл для нее. Как чудесно это было! Она даже не понимает, сколько времени прошло с тех пор. Голова закружилась от мысли, что все это: рояль у окна, босоногая восторженность, слегка липнущая правая педаль, мелодии нежности, нестряхиваемые слезы, — навсегда останется как «только что», будто прошло не более получаса.

Репетиция уже заканчивалась, когда в пустом огромном зале скрипнуло кресло где-то позади. Илона осмотрелась, заметила, что она не единственный слушатель. В одном из рядов партера, в левой стороне, чуть поодаль от сцены сидел представительного вида мужчина, удлиненный овал лица, крупные очки в темной оправе. Едва наметившаяся седина только прибавляла ему шарма. Он внимательно слушал, иногда делал пометки в блокноте. В облике — смесь безразличия и сосредоточенности. Странная смесь, но Илона часто наблюдала такие выражения лиц у людей, занимающихся крупным бизнесом, каким именно — не так уж важно. Постоянное напряжение, ответственность за успех предприятия унифицирует, выравнивает различия, в лицах появляется некоторое сходство. И непременное условие — внешнее безразличие к происходящему, отстраненность от сущего, преувеличенная дистанцированность. Словно сиюминутные хлопоты не могут хоть сколько-нибудь затрагивать человека, занятого постоянным обдумыванием глобальных проблем. Илона по опыту знала, что такие люди оказываются добрыми малыми — если подпускают к себе ближе, чем на пушечный выстрел, конечно. Каскад особенно удавшихся Мите пассажей вызвал горячее сочувствие незнакомца, он даже удовлетворенно щелкнул пальцами и тут же отметил что-то в блокнотике.

Илона начала маневрировать, сдвигаться поближе к незнакомцу, в перерыве между пьесами встала и уселась, в конце концов, позади него. Одним рядом дальше, одним креслом правее.

— Извините, — начала она, но незнакомец ее перебил: «К сожалению, я не говорю по-русски». Илона поправилась мгновенно: — Yes, that's right, my mistake. I'm Ilona Belska, Russian journalist. I'd like to ask you a few questions.[5]

— Why do you know, who am I?[6]

— No idea. But I'm sure you are a musician, I saw the way you've been listening. That was a professional way, no doubt. I'm interested in your opinion of the pianist Dmitry Velejev.[7]

По-английски они говорили долго, его сразила простота, с которой она вывернулась из неловкой ситуации, скорость переключения и способ находить ответы на любые вопросы.

— Я работаю для известной российской газеты, но по совместительству еще и пресс-секретарь Дмитрия.

— Вы пишете о музыке и музыкантах?

— Нет, обычно я пишу о VIP-персонах и о тусовках, именуюсь светским репортером. Но репортер имеет право заинтересоваться музыкой.

— …и музыкантами. Или кем-то конкретно из музыкантов, — продолжил незнакомец.

— Несомненно. Мотивы чаще всего личного характера, но интерес появляется, круг вопросов, попутно возникающих, неуклонно расширяется.

— Не повторяйте ошибки многих. Пусть вам не кажется, что, сменив круг вопросов, вы уже знаете ответы на них. Не становитесь профессионалом в области, вами малоизученной. И вообще, не пишите о музыке. Это бессмысленно. Профессиональные критики привыкли писать о ней, мы заказываем статьи, они честно делают свою работу. Но все имена я знаю наперечет, в мире их немного. А пишут все кому не лень. Продолжайте писать светские репортажи. Вы очаровательная девушка, уверен, ваши тексты не менее чудесны.

— Мы уже так много обо мне знаем, но до сих пор ни слова о вас. Время представиться.

— Хороший ход. Вовремя. Я — Питер Уэйль, продюсер, директор лондонской «Piter&Co».

Илона встрепенулась, решительно отбросила незаинтересованный тон, она почти закричала, с восторгом глядя на собеседника:

— О, я должна была понять это сразу! Это потрясающе, что мы встретились уже сегодня.

— Я только сегодня прилетел. Раньше мы встретиться никак не могли.

— И где вы остановились?

— В «Афине», отель совсем рядом.

— Мы с вами еще и в одной гостинице живем! Какое везение!

— Да почему столько возгласов, нет ничего странного, что я приехал сегодня, что живу в ближайшей гостинице, это логично. Гостиница превосходна, а я музыкальный продюсер, агент, проще говоря, и должен время от времени искать новых исполнителей.

— Я могу представить вам Митю?

— Можете. Но не сейчас, немного позже. Первые впечатления должны утрястись, мнение сформироваться.

— Хорошо. Тогда минуточку подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь. Только не уходите, прошу вас!

Она вихрем помчалась на сцену к ожидавшему ее Мите.

— Митя, я сейчас буду говорить о тебе с самим Питером Уэйлем! Ты знаешь, кто это? Он слушал тебя, это очень важно, чтобы контакт с ним был налажен. Не представляешь себе, как я волнуюсь! Ты играл блестяще, он тебя слушал, как зачарованный! Возвращайся в гостиницу без меня, я тебе позже позвоню. Майкл ведь ждет тебя, поезжай с ним, потом в ресторане непременно пообедай, прогуляйся недолго в парке, парк вокруг отеля тебе хорошо знаком, до завтра! Не забудь, что ты играешь в самом начале, впрочем, Майкл в курсе. Ты прекрасно проведешь день, я уверена!

Она направилась к середине зала, но Питер ждал ее уже в дверях.

— Илона! Я здесь. Не возражаете выпить со мной чашечку кофе? Тут неподалеку есть милое кафе, я приметил по дороге. Иначе нас с вами разорвут на части, я никому еще на глаза не показывался, да и не собираюсь, честно говоря.

Кафе с огромными окнами от пола до потолка — не могут в А. отказать себе в удовольствии лишний раз напомнить о пейзажах, Илона прозвала природу здесь «разноцветным котлом». Она сидела у окна, стекла не ощущались, не прощупывались взглядом. Впервые отметила, что небо слоеное, как пирог. Чистое голубое небо вовсе не такое уж чистое. Цвета перемешаны, воздушные шары, обычно почти неразличимые, свисали с гор, роились, невесомыми стайками поднимались, снизу будто подталкиваемые чьим-то сильным дыханием.

Питер втянул эспрессо мгновенно, одним глотком. Илона еще перемешивала пену в капучино, глядя на кончик серебряной ложечки. Такое от растерянности часто с ней случалось — вперится взглядом в какую-то малозначимую деталь и глаз отвести не в силах. Она совершенно не понимала, как начать разговор, ей казалось, важный. Питер выручил, вольно или невольно говорил в основном сам, почти без пауз. Она успевала только время от времени слово вставить, показать, что слушает со вниманием.

— Приехал сюда, как в отпуск. Вы же понимаете, нормальные деловые люди подтягиваются к окончанию конкурсных стрессов. Когда победитель если и не определен, то имя витает в воздухе. Я же прибыл пораньше, хочу встряхнуться, погулять, подышать немного. Даже скрипичные струны лопаются от чрезмерного натяжения. Мои струны, мои нервы — нуждаются в реабилитационном периоде. Когда еще выпадет возможность приехать сюда, место волшебное!

— А я перестала реагировать на красоты. Гуляю по необходимости.

— По необходимости? О, предлагаю гулять вместе иногда, для удовольствия!

— Непременно, в дырках между пресс-конференциями, прослушиваниями, составлением текстов — ох, это далеко не все мои обязанности, — буду рада составить компанию. — Илона с тоской поняла, что теперь у нее одной обязанностью станет больше.

Питер тут же уловил ее тайные мысли:

— Вы таинственны, как секретный агент. Что же у вас за обязанности такие, не расскажете?

— Если готовы слушать — расскажу. Но утомить боюсь. Вы человек занятой, при других обстоятельствах недосягаемый. — Илона дерзко взглянула на него, Питер широко заулыбался в ответ:

— Такое у меня ощущение, что для вас я всегда свободен. Мне нравится на вас смотреть.

— Ах, это вечное женское наказание! Позволяют говорить, когда на тебя смотреть приятно. Право голоса, нечестным путем заработанное.

— Ну, не преувеличивайте. Пытаюсь быть любезным, только и всего. Говорите.

— Даже не знаю, как начать. У меня идея-фикс образовалась, хочу продюсировать музыкантов. Пока только одного, правда. Но я пристально изучаю предмет. И прихожу в уныние.

— Отчего же?

— Оттого, что я ничего не знаю. А чем больше узнаю — тем безвольней руки опускаются. Хочу к вам в ассистенты! Хочу изучить вопрос, научиться! Поможете?

— С удовольствием. А как, позвольте поинтересоваться?

— Одну вещь я поняла: пора сдаваться на вашу милость. Дмитрия Вележева вы слушали. Включите его в число музыкантов, с которыми работает ваша компания. А я буду вам помогать, при необходимости, если найдется для меня применение. Это будет действенная помощь, а для меня — полезная наука.

— Сначала о вас. Не возражаю. Вполне возможно, вы заинтересуетесь нашим хлопотным ремеслом всерьез и освоите секреты, их немного. Три кита — реклама, деньги, музыкант. Или музыкант, реклама, деньги. Или деньги… — и так далее. Но эти звенья будут важны чуть позже. Начало всему — правильный выбор музыканта. Дмитрий, несомненно, талантлив, хотя слушал я его только однажды, окончательное мнение я никогда не выношу по первому впечатлению. Знаете почему?