Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Картина, которую я застала, немного успокоила. Оля, как ни в чем не бывало, смотрела по телевизору мультик, а Артур сосредоточенно ковырялся в планшете. И оба при этом находились под чутким присмотром Кирилла…
Еще недавно я и подумать бы не могла, какой внезапно крепкой опорой способен стать мой старший сын.
– Мне нужно с дядей Костей поговорить, – сообщила я детям, не особо заинтересовавшимся нашим приходом. – А потом я приготовлю нам вкусный обед. Идет?
– Угу, – откликнулась на это только Оля. – А котлеты будут?
– Будут, раз хочешь, – улыбнулась в ответ.
Мы с Костей прошли на кухню. Он привычно приземлился на стул у окна, который всегда занимал прежде, когда приходил в гости. Показалось даже, будто он никуда отсюда и не уходил вовсе, что это место вовсе не пустовало долгие годы…
– Она очень на тебя похожа, – нарушил его голос мои ностальгические размышления. – Просто копия. От внешности и до характера.
Он улыбнулся: как-то очень тепло, но… с легкой грустью. Будто сожалел о чем-то, ясном лишь ему одному.
– Мне очень жаль, – выдавила я из себя в ответ то, что следовало сказать давно. – И очень стыдно, Костя… За все. За то, что прервала наше общение, что пошла на поводу у Леши, который вдруг вообразил себе, что ты ко мне вовсе не по-дружески относишься…
Мою речь прервало хмыканье – веселое и горькое одновременно.
– В чем дело? – спросила недоуменно, глядя на кривую ухмылку, расползшуюся по лицу друга.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и столь же прямо заявил в ответ…
– Ну, вообще-то, Высоцкая, это – то немногое, в чем твой муж был действительно прав.
Глава 29
Чуть ранее
Пробуждение было тяжелым.
Когда очнулся ото сна, первым в нос ударил незнакомый, чуждый родному дому, запах. Сознание сразу услужливо напомнило: он – в квартире своей любовницы. Точнее, теперь уже – бывшей любовницы.
В груди застряла, точно ком, удушающая тяжесть. Воспоминания обо всем, что было накануне, что случилось за последние дни, накинулись на него, будто разъяренная свора хищников. Собственные чудовищные слова, холодные ответы Киры, полное ненависти лицо сына…
Вероятно, жена была права. Лучшее, что он мог сделать сейчас – это отступить, отойти в сторону, дать всем хоть немного прийти в себя. Но именно это и было для него самым сложным, практически невозможным, потому что он не знал, как жить дальше, как нормально функционировать и как изъять из души этот внезапно поселившийся там страх – что все его забудут. Что Кира и дети, оставшись одни, поймут, что вполне могут без него жить. В то время как он без них – никак…
От одной только подобной мысли хотелось отчаянно взвыть. Нет, он не может уйти в тень. Да, он чертов эгоист, но ему так нужно, так отчаянно необходимо попытаться все исправить, хотя бы просто поговорить со своей семьей…
Это чувство мигом подкинуло его с кровати. Вскочив, он направился к двери, второпях не заметив стоявший на пути чемодан с его же вещами…
Споткнувшись и выругавшись, он тупо уставился в раскрытую пасть чемодана. Взгляд в очередной раз замер на безупречно сложенных рубашках и брюках…
Снова вспомнились слова жены. Он думал, что ему не хватает любви Киры, а она все это время у него была. Крылась в деталях, пряталась в мелочах. В заботливо отглаженных костюмах, любимых блюдах на ужин, и, наконец – в их детях…
А он?.. Что дал своей семье он?..
Годами считал, что того, что он их содержит – уже более, чем достаточно. Но что в итоге вспомнят его дети о своем отце годы спустя? Нет, наверняка не то, что он хорошо зарабатывал. Они вспомнят все, чего он им не дал – времени, внимания, любви…
Нет, он просто не мог сидеть сложа руки. Никогда этого не умел – хорошо это было или плохо. И сейчас тоже оказался не в силах сделать то, о чем просила его Кира – оставить их в покое…
Черт, он хотел только одной вещи. Ему нужно было всего лишь мгновение. Всего один шанс сказать своим детям, что он их любит…
Сейчас! Немедленно!
Оттолкнув ногой чемодан, он выскочил из спальни с намерением быстро умыться и поехать домой…
И совсем при этом забыл, что находится в квартире не один.
Мила сидела на диване в гостиной – так же, как и вчера. Только теперь она не развлекалась курением запрещенной дряни, а отчаянно рыдала…
Ее лицо опухло, глаза были красными. Плакала она вполне искренне, вот только что при этом оплакивала – его самого или его деньги?
– Что с тобой? – спросил коротко, неохотно, и, к сожалению, грубее, чем сам того хотел.
Мила не подняла на него глаз, только тихо провыла себе под нос…
– Ты меня больше не любишь… ты меня гонишь…
Он не стал говорить ей, что на самом деле никогда и не любил. Просто нафантазировал себе то, в чем на тот момент нуждался…
Но она в этом была совсем не виновата.
– Я был жесток с тобой вчера, – проговорил извиняющимся тоном. – Прости за это. Но главное не меняется – у нас с тобой все кончено. Потому что я хочу вернуть свою семью. Потому что…
Потому что жалел о том, что сотворил, как ни о чем ином в жизни. Но этого ей слышать тоже не стоило.
– Но ты же говорил, что ты от меня без ума! – с упреком воскликнула она.
– Говорил, – честно признал он. – Но, как видишь, разум ко мне вернулся.
Он криво усмехнулся собственным словам. Мила же все еще смотрела на него непонимающе, с неприкрытой обидой…
– Если нужно будет помочь перевезти вещи – скажи, – добавил он прежде, чем скрыться в ванной. – Я помогу. Но на этом – все.
***
Сердце клокотало в груди, кровь шумела в ушах, каждый нерв тела дрожал от напряжения…
Внутри него творился ад. Кромешный ад из обиды, гнева, злости и… раскаяния.
Он снова сделал все не так. Снова обидел Киру вместо того, чтобы попытаться все исправить…
Но появление Кости с ней вместе буквально затмило его рассудок. Годами – годами! – его нервировало даже простое присутствие этого человека рядом с его женой. Ему все казалось: рано или поздно она поймет, что чувствует к ней этот «друг» на самом деле. Однажды она все же заметит, как тот на нее смотрит…
В один страшный день она осознает вдруг, что
