Разные рассказы - Сергей Герасимов

- О, Кеннет! - Род изобразил на лице сострадание. - Мне так жаль, правда.

- Я приехал поохотиться, - сказал Кеннет.

- Здесь нет дичи, - братья переглянулись, - здесь нет дичи, Кеннет, что с тобой?

- Я хороший охотник, я никогда не промахиваюсь, вы это знаете. Поэтому я найду дичь.

- Мы понимаем, Кеннет, это так подействовало на тебя...

- Я приехал за крупной дичью. Я убью вас обоих, но не сразу. Я дам вам шанс. Я даю вам ровно час времени, чтобы уйти от меня; потом я пойду за вами.

Кеннет посмотрел на часы. До захода солнца оставалось ещё два с половиной часа.

* * *

Кеннет поставил машину у единственной дороги, ведущей вниз. Чуть выше покачивалась кабинка фуникулера с изображенной на ней схемой лыжных трасс. Схема была выполнена флуоресцентными красками и ярко светилась в косых солнечных лучах. Братья Харперы не могли уехать ни вверх и вниз. остаться в деревне они тоже не могли. Они могли лишь уйти в гору пешеходной тропинкой. Этот путь займет часов десять-двенадцать.

Вскоре Кеннет заметил две лыжные курточки: яркие красная и оранжевая точки передвигались вверх по синеющему в ожидании сумерек снегу. Еще двадцать минут он следин за ними, затем встал и направился к кабине фуникулера. Через полчаса Кеннет пил кофе в большом зале гостиницы, построенной на самой вершине Эль-рисо. Братьев Хрперов он опередил на десять часов, как минимум.

Январь на Эль-рисо - мертвый сезон: январские ветры слишком холодны. Большой зал был пуст, лиш одна, невзрачного вида женщина читала книгу у камина. Порой она поднимала глаза и смотрела поверх очков в глубокую сиреневую ночь, густеющую за огромным окном, больше похожим на стеклянную стену.

Кеннет сел рядом. вскоре они разговорились. Книга называлась "Ранговые корреляции" и потому быстро была забыта. Женщину звали Сузан Ли, она умела хорошо слушать. Сейчас Кеннет должен был говорить с кем-то. Он рассказал Сузан все, что он знал об Эль-рисо, все о прошлых днях и даже о западном склоне. Но он ничего не сказал о Джемме, это было слишком тяжело. Они расстались почти друзьями.

Утром ему не пришлось долго ждать. Братья Харперы в полной экипировке появились с первыми лучами солнца. Эти мальчишки собирались спуститься по одной из безопасных трасс.

- Привет, ребята! - Кеннет поднял винтовку и покачал ею в воздухе. так и быть, я дам вам ещё пять минут.

В винтовке не было патронов. Брвтья Харперы должны были погибнуть на трассе - так, как погибла Джемма. Кеннет это решил и это будет. Сейчас братья могут уходить только по западному склону. Западный склон не может пройти ни один человек, спускающийся здесь впервые.

Род и Джейсон исчезли. Кеннет подождал пять минут и направился за ними. Он постоял немного, прежде чем спускаться. Он ждал, пока его тело вспомнит западный склон, вспомнит бешеную радость полуполета-полупадения, пока...

Он увидел три лыжни. Трое? Сомнения нет, только что здесь прошли трое. Не раздумывая, Кеннет скользнул вниз. Его ноги узнавали снег, как пальцы пианиста узнают не игранный с детства этюд Черни. Он шел намного быстрее тех, кто впереди. Вскоре он увидел братьев Харпер и чуть в стороне незнакомую фигуру. Сегодня на склоне погибнут трое. Жаль, Кеннет не хотел этого.

Склон был крут, но безопасен до саомй развилки: на пути торчала бугристая скала; она выглядела как кусок наждака под микроскопом. Скала была совершенно черной - здешний ветер всегда дует снизу вверх и никогда не оставляет снега на подветренной стороне больших камней. И этот же ветер делает невидимыми мелкие камни - "драконьи зубы", - о которые ты разбиваешься в лепешку, если только свернешь вправо.

Незнакомая фигура свернула вправо и в этот момент он узнал её.

Братья Харперы свернули влево. Это был их последний шанс; об этом пути им наверняка рассказала бедная Джемма; вскоре они вылетят на голый лед, на котором даже лыжи с жестким кантом будут неуправляемыми; в леднике будут две трещины, каждая с большим шифтом - метра полотора, - но их можно перепрыгнуть. Если они это сделают, то уйдут от погони. Но та, которая свернула вправо, обязательно погибнет.

Кеннет свернул вправо, - пусть о братьях позаботится их собственная судьба.

Сейчас он думал о той женщине, которая спускалась по широкой дуге Голубого Гребня. В этом месте глубокий снег не дает набрать скорость, и, значит, Кеннет мог догнать её лишь одним способом - пройдя через трясину. Это место было огромным провалом. Постоянные ветры заметали его пушистым снегом, таким мягким, что даже упавший легкий женский шарф мгновенно проваливался на невообразимую глубину. Слетев с почти отвесного склона, Кеннет чуть сильнее нажал задники; лыжи вынырнули из снега и понеслись с предельной скоростью. На такой скорости лыжи ведут себя как крылья, они планируют над мягким снегом, почти не опираясь на него. Пройдя трясину, Кеннет стал на кант и прошипел ещё десяток метров по леденистому снегу. женская фигура в желтой куртке подъехала и стала рядом.

Ее рука поднялась, чтобы снять очки, но Кеннет был быстрее. Он сорвал очки и отбросил их далеко в снег. Сузан Ли была удивлена и возмущена одновременно. Ее глаза проследили за очками, утонувшими в трясине.

- Что вы себе позволяете? Мои очки!

- Я люблю тебя, - сказал Кенет первое, что пришло в голову.

- Правда? Повтори.

- Я люблю тебя, - он повторил эти слова и вдруг понял, что они были правдой.

Сузан улыбнулась.

- Но зачем ты выбросил мои очки?

- Потому что дальше мы будем спускаться медленно, очень медленно и осторожно.

* * *

Спустившись в деревню, Кеннет узнал, что братья Харперы остались живы. Но это не особенно огорчило его. Шесть месяцев спустя Кеннет и Сузан стали мужем и женой. Вторым ребенком у них родилась дочь. девочку назвали Джеммой. Кеннет больше никогда не поднимался на Эль-рисо.

НАТЮРМОРТ

Инструкция по использованию: Нанести

шампунь на волосы, смыть, в случае

необходимости повторить.

надпись на флаконе шампуня Pantene

Малосольный огурец, два свежих лимончика, ещё с зеленью, высушенная рыбка с ладонь величиной, колючий ершик для мытья бутылок (концы щетинок загнуты по часовой, беленький, но с несмываемой грязью на стержне), и рядом с ним бутылочка шампуня, уже почти пустая. Два последних предмета хорошо смотрятся вместе - поставим их в сторонку. Кто первый назвал это мертвой натурой? - художник ведь должен видеть, что совсем мертвых предметов нет. Впрочем, чего-то недостает этой композиции. Ладно. Поставим карточный домик, здесь, на переднем плане, а в домик поместим шахматного коня красавец, блестит, шея гордо изогнута, только не белый, а кремовый, почему-то. Когда-то фигурки вырезали из слоновой кости, теперь их прессуют из старых авторучек. Сойдет за белого, как-нибудь. Теперь можно и рисовать. Начнем с огурца - вот он, худой, пупыристый, сразу заметно, что не он главный на столе, хотя с него и начали рисунок. Попробуем вдохнуть в него жизнь. Если верно угадать, то оживут и остальные предметы. Допустим, он молод, это сразу видно. Зелен и прыщав. Побольше фантазии. Допустим, его зовут Гришей - ага, вот, уже зашевелился и моргнул глазками; конь приподнимает голову и смотрит гордо: смотрите, мол, какая я ценная штучка; ершик с бутылочкой затеяли скучный разговор о вчерашней постели - они давно надоели друг другу; рыбка захлопала по скатерти сушеным хвостиком и притворилась совсем живой; лимончики дремают в уголке, надувшись. Такие все милые; ещё час или два они будут жить, пока я не закончу рисунок - но не в моих силах оживить их навсегда.