Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - Епископ Григорий Лурье

Христианство было монашеским по своему духу даже тогда, когда в нем не было никаких специальных форм монашеской жизни. Таким же оно и останется навсегда. Поскольку каждый из нас непричастен к монашескому духу, постольку он и не христианин и не имеет никакой части в церковном управлении, даже если носит епископский сан в самой что ни на есть истинной юрисдикции. Верно и обратное: мнение одной старой и опытной монахини, пусть даже и почти неграмотной, дороже мнения истинно-православного Архиерейского Синода.

Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов.

Необходимость армии

Краткое разъяснение смысла христианства средневековому ребенку; живущему в наши дни

1. Почему христианство — это война

И воистину светло и свято Дело величавое войны, — сказал правильный русский поэт, которому пришлось жить в неправильное время[2]. Если хочешь что-то понять в человеческих обществах, то тебе нужно понять прежде всего войну. Это только сейчас делают вид, что об этом забыли, но мы-то хорошо помним. То же самое, но еще более, относится к Церкви. Церковь никогда не занималась ничем, кроме войны. Христос ведь предупредил: Не мир Я пришел принести, но меч (Мф. 10:34). Поэтому христианская жизнь называется у святых отцов «невидимая брань», то есть по-русски «невидимая война».

Сейчас у нас «невидимая война» ассоциируется с «бойцами невидимого фронта». И это хорошо, потому что правильно. Это хиппи может сказать про себя, будто он посол рок-н-ролла в неритмичной стране. А христиане если и бывают послами, то лишь в качестве разведчиков, работающих под дипломатическим прикрытием.

— так поет одна правильная девочка. Она в этой песне хорошо объясняет, с чего нужно начать ей, чтобы ее внуки склеили империю из нынешних осколков. Даже когда наша армия разбита, мы должны продолжать войну в качестве диверсантов и разведчиков в тылу противника. Конечно, дело не в разбитой христианской империи, которая всегда была для Церкви не целью, а средством. Дело в том, что наши цели не изменились, и война с теми, кто разрушал христианские империи, остается единственным нашим делом. С видимыми врагами война видимая, а с самыми главными врагами, невидимыми, — война невидимая, которая у нас внутри.

Святые отцы объясняли, что весь мир для христиан — это ветхозаветный город Иерихон, в который сначала из стана Израиля, из ветхозаветной Церкви, были запущены соглядатаи, а потом стены его пали. Так падут стены и этого мира, когда он будет побежден Церковью в самом конце времен. А до тех пор — никакой дружбы с жителями Иерихона, за исключением только Раав блудницы и ее родственников (всю историю читать в Библии: Книга Иисуса Навина, главы 2 и 6). В этом мире мы дружим только с теми, кто ему изменил, но в своей дружбе мы уже не стремимся быть поближе с «приличными людьми» и подальше от «неприличных».

Совершенно не страшно оказаться перед превосходящими силами противника. Как раз это лучше всего стимулирует собственное развитие. Чего-то уметь — это ведь и значит уметь победить тех, кто этого не умеет, хотя бы силовой перевес был на их стороне. Всякая настоящая, интересная и веселая война — это война только с превосходящими силами противника. На такой войне не жалко и не страшно умереть, но на такой войне обычно больше всего шансов победить. Не страшно умереть, когда ты на своем месте и занимаешься своим делом. Это хорошо понимали викинги, которые всеми силами стремились умереть в бою, а не от старости, но, конечно, христианские подвижники понимали это еще лучше. Но именно поэтому страшнее всего оказаться среди врагов раньше, чем ты поймешь, что такое воевать.

Применительно к христианству это составляет неразрешимую задачу теодицеи (тут можно только порадоваться, что не наше дело такие задачи разрешать). Ведь христианства в ином виде, кроме войны, не бывает. Церковь — это стан Израиля, который идет через пустыню, встречая только врагов и не имея права ни вернуться, ни просто остановиться. В отличие от ветхозаветного Израиля, Церковь не имеет вообще никакой цели на земле. Она будет передвигаться, как военный отряд, вдоль всех «последних времен» земной истории, то есть от воплощения Христова до конца. То состояние, которое в Ветхом Завете было временным, для Церкви тоже временное, но теперь его время — время всей земной истории. Ветхий Израиль мог жить в войне и мог жить в мире, — а Новый Израиль живет только в войне.

2. Почему война — дело свободных людей

К войне можно и как раз лучше всего приучаться с детства и юности. Святой Олаф Трюггвасон, будущий апостол северных народов (его образ слился в церковном почитании с крестителем Норвегии Олафом Святым, тоже конунгом), еще в детстве умел управляться с боевым топориком, которым убил убийцу своего отца, и только поэтому оказался взятым на воспитание ко двору святого киевского князя Владимира. Тем более детям подходит духовная война, если они на ней учатся навыкам боя. Война, в том числе, и духовная, не подходит вовсе не детям. Она не подходит — мирному населению. Хуже всего оказаться в зоне боевых действий, когда ты мирный человек, и еще хуже — если ты еще даже не взрослый. Это относится к обычной войне, но еще более — к духовной.

В духовной войне можно проигрывать или выигрывать, сражаться за правое или за неправое дело, но еще можно быть мирным населением. Война — дело свободных людей. Быть мирным населением — дело привязанных к земле. Freedom is just another word for nothing left to lose. Когда тебе есть, что терять, ты привязан к земле. Ты не можешь быть свободным. Тебя не позовут воевать на войну, и, скорее всего, ты проживешь всю свою жизнь спокойно.

Но если война придет на твою землю —