Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - Епископ Григорий Лурье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свободным, но тогда и всегда занятым войной, или мирным, но тогда и всегда привязанным к земле, ты становишься по собственному выбору. Почти всегда этот выбор совершается в ранней юности. Разные общества заинтересованы в разных результатах этого выбора и потому по-разному стараются влиять на свою молодежь.
Когда-то человеческие сообщества не умели воевать иначе, как только при помощи людей. Тогда общество стремилось приспособить к военному делу всех, кого только возможно. Это заставляло воспитывать молодежь так, чтобы убеждать ее становиться свободными, принимая в обмен бремя войны. Прежде всего, это касалось войны духовной и только во вторую очередь — войны земной. Для войны земной не все такие общества и не всегда стремились привлекать людей из всех сословий. Но для войны духовной никаких сословных ограничений не существовало нигде. Везде господствовало христианство, все знали примеры святых, и каждый, независимо от сословия, имел возможность узнать, что христианство состоит только в том, чтобы подражать жизни святых.
3. Человеческий материал: естественный и искусственный
В новейшее время человеческие сообщества научились воевать почти без применения людей. Человеческие индивидуальности заменяются специальным продуктом переработки человеческого материала — человеческой биомассой. Человеческая индивидуальность — это дорогой, трудный в получении и неудобный в обращении продукт. Его научились заменять точно так же, как заменяют дерево пластмассой и крабов — крабовыми палочками. Пластмассовый мир победил.
В современных войнах натуральными людьми почти уже не воюют. Полностью отказаться от их применения все еще невозможно, но потребность в них падает. И это при том, что в современных войнах воюет не одно только военное сословие, а все население, как мобилизованное, так и не мобилизованное, и как во время официально объявленных войн, так и во все остальное время, которое официально считается мирным, но на самом деле является временем локальных военных конфликтов и террористических актов.
Современные войны — «холодные», локальные и мировые — ведутся только при помощи человеческой биомассы. В биомассе всякие человеческие индивидуальности — помеха: они нарушают ее однородность и, следовательно, затрудняют управление ее потоками. От индивидуальностей человеческая биомасса становится такой же некачественной, как манная каша с комками.
Современные продукты из человеческой массы получают в результате переработки человеческого сырья по одной из двух главных технологий. Традиционно одна из них называется «тоталитарной», а другая «демократической», хотя они обе демократичны и тоталитарны в одинаковой мере. Они в одинаковом смысле выражают «волю народа» и охватывают почти полностью, то есть тотально, соответствующее общество. Тоталитарная идеология гомогенизирует человеческую массу при помощи страха государственного террора, а демократическая — также при помощи страха и других примитивных аффектов, нагнетаемых через телевизор, и тому подобной промывки мозгов. Эффективность гомогенизации в обоих случаях одинаковая, а конкретные свойства продукта можно варьировать применением комплексных технологий с разными сочетаниями этих двух главных способов переработки человеческого сырья.
Эти современные технологии были по-настоящему развиты только в XX веке, а чуть раньше, в XVIII–XIX веках, дело не выходило за пределы промышленных экспериментов. Но эти технологии вовсе не изобретались светским обществом, а переносились на его почву из церкви. Л в церкви (во всех христианских деноминациях) именно в эти века научились готовить человеческую массу в промышленных масштабах. Вот как это было.
4. Как изобретали искусственный человеческий материал
Церковь состоит из христиан, поэтому ее нельзя заполнять человеческой биомассой. Христианами мы становимся только каждый сам по себе, в результате своего личного решения, а человеческая биомасса не умеет принимать личных решений.
Когда-то, когда еще не было христианских империй, в Церкви можно было быть либо таким настоящим христианином, либо христианином поддельным (никогда не бывало такого времени, когда не бывало подделок), но сознательный выбор христианства нужно было сделать или хотя бы имитировать. В христианских империях, то есть после IV века, появилась возможность считаться членом Церкви без всякого сознательного выбора христианства. Людей, которые воспользовались такой возможностью, стало в десятки и сотни раз больше, чем всех остальных.
Такие люди отличались от настоящих христиан тем, что они понимали под христианством что-то такое, что может принести земные выгоды (например, преуспеяние государства или народа) или просто как образ жизни, о смысле которого спрашивать бессмысленно. Однако они все равно не были человеческой биомассой. Тогдашние общества еще не умели обходиться без натуральных людей, и поэтому даже люди, не проявлявшие настоящего интереса к религии, воспитывались, насколько возможно, свободными.
Во всех этих обществах считалось, что нет никакого земного занятия, более почетного, чем война. Военные всегда были самым почетным сословием, из которого избирались цари. Даже русские цари всегда были профессиональными военными. Поэтому и Церковь всех тех людей, которых она не могла, еще или вообще, ориентировать на войну духовную, ориентировала хотя бы на войну земную. И очень многие люди, начинавшие с войны видимой, постепенно осознавали превосходство невидимой и так становились настоящими христианами и даже святыми.
Сама Церковь тогда тоже управлялась только военными. Военное сословие в Церкви было свое и особенное: оно называлось монашество. Прежде создания христианских империй просто не было смысла в выделении монашества как особого сословия, так как тогда не было большого количества номинальных христиан, живущих мирскими интересами. Но когда таких христиан стало много, как это случилось в христианских империях, тогда монашество отделилось в особое сословие, и вполне естественно, что именно это сословие стало управлять земной жизнью Церкви. Монахи не всегда бывали обладателями высоких церковных званий (и чаще всего, они не бывали таковыми), но авторитет монашества был всегда выше авторитета всех прочих сословий христиан, не исключая епископов, и именно они, в конечном счете, определяли земные пути Церкви. Монашество в Церкви времен христианских империй значило то же самое, что служение пророков в ветхозаветном Израиле. Об этом очень хорошо и понятно пишет в XIV веке святой Григорий Палама в Послании к Иоанну и Феодору.
Но в последние века, по мере всеобщего охлаждения веры в Бога, все меньше становилось всерьез верующих людей,
