Сомбра: Театр Машин (СИ) - "Krasnich"

Потрескивающий голос повис в пространстве, будто надвигающаяся буря. Сомбра потянула назад, и Виктория закашлялась, вынужденная бороться за жизнь. Если немного подождать, возможно, прибудет подкрепление. С другой стороны, любое неосторожное движение могло навредить. Зай ненавидел подобные ситуации, он слишком часто в них оказывался и слишком многих из-за них потерял.

— О ком ты все время говоришь?

За спиной раздались шаги. Спустя секунду в проем ввалился Восьмой, тяжко дыша и оглядываясь по сторонам. Воспользовавшись шумом, Виктория саданула носком по лампе, и та отлетела в стену, разбившись. Выскользнувшее из-под стекла пламя взобралось по маслу, окрасив комнату в ало-желтые цвета.

Зай кинулся на сомбру, от резкого движения бок словно разорвало пулей. Удар алебарды получился слабым. Лезвие полоснуло по маске, раскроив ее на две части. Испачканные в черном и красном, они опали осенними листьями. Зай вновь замахнулся, но тут же застыл. Замерла и Муза. Блики огня высветили знакомые черты и полные грусти глаза. Зай ее узнал. Рука дрогнула, выпустив оружие.

— Что ты делаешь? — Виктория, держась за горло, с ужасом и злостью уставилась на картину, поражающую воображение: охотник и сомбра стояли друг напротив друга и не двигались, а кругом разгорался рыже-палевый ад. — Убей ее!

Зай хотел, но не мог пошевелиться. Руки и ноги сковали невидимые кандалы, дар речи пропал. Он видел только овальное лицо, такое похожее и чужое одновременно: белесые ресницы и алые глаза, раньше черные; золотые волосы, когда-то бывшие светлыми локонами. Этого не могло быть, и все-таки она стояла прямо перед ним — не живая, но почти не мертвая. Единственная наставница. Райви. Сомбра.

Мимо уха пронеслось лезвие алебарды. Виктория схватила ее и попыталась проткнуть Музе грудь. Меч с легкостью отбил удар, провернулся в воздухе и отсек напавшей голову. Брызнула кровь. Отрубленная голова ухнула в огонь, очки слетели с носа, их стекла раздробились.

— «Тебе следовало уйти», — сказала она.

Сомбра коснулась щеки Зая, на коже расцвел багровый отпечаток. Мгновение — гибкие ноги оттолкнулись от пола. Муза упорхнула в окно, оставив после себя лишь кровь и набирающий силу пожар.

— Почему?

Восьмой вцепился в Зая, с трудом его развернув. Зай взглянул на него отстраненно, как если бы только сейчас заметил чужое присутствие.

— Черт, почему?! — вскричал напарник и отчаянно затряс его.

Огонь подобрался к берцам, еще немного и перекинется на одежду. Зай равнодушно шагнул вперед, не до конца уверенный, что нужно уходить. Он больше ни в чем не был уверен и более ничего не знал, мир перевернулся с ног на голову. Вся правда и истина, которыми Зай жил последние семь лет, в одночасье исчезли, растворились в пучине бесконечной лжи. Больше не существовало черного и белого, хорошего и плохого, все смешалось и перестало играть роль. Заторможенно Зай присел на корточки рядом с обезглавленным трупом.

— Мы должны забрать ее…

Собственный голос облил ледяным спокойствием. Восьмой вновь подхватил Зая за грудки, заставив подняться.

— Уходить!

По щекам напарника текли слезы. Они чертили дорожки на грязи, успевшей скопиться за короткое время — комната заполнилась дымом. Восьмой взвалил руку Зая на плечи и потащил его вместе с алебардой и мечом наперевес.

— Почему, черт возьми… — лепетал он на ходу, — почему…

Он рыдал, ругался, но продолжал вести Зая по лестнице. Стенания Восьмого пробивались сквозь плотную пелену, завесившую сознание. Они приводили в чувство, давая вспомнить о реальности.

— Заткнись, — сплюнул Зай, прислонившись к бортику манежа. — Просто заткнись.

Сработала система пожаротушения, сверху полилась вода, которой, впрочем, все равно не хватало. Циркачи засуетились, вооружившись ведрами, кто-то раздобыл шланг. Вскоре прибыл наряд кукол. Благодаря им спасти удалось многое, однако второй этаж сгорел дотла.

Неспособных работать выгнали на улицу под колючий снег. Охотники в составе из трех человек повалились на него без сил. Мертвенно-бледная Викки безэмоционально и будто в трансе распорола штанину, обнаружив открытый перелом. Восьмой затянул на ее ноге ремень, перекрыв кровоток, и, шмыгая носом, вызвал Аркус. Мимо на носилках пронесли Принца.

Все это время Зай сидел, безразлично смотря перед собой. Когда появился механик, взявшийся за рану Викки, Зай поднял подбородок, принявшись ловить снежинки на опаленное лицо. Холодно не было. Было пусто и одиноко, как никогда раньше. Последний раз он чувствовал себя таким растерянным, когда потерял Райви. Даже смерти подопечных пусть вызывали ужас, но не подобные страдания, с ними ничто не могло сравниться.

— Почему…

Слова сорвались морозным облаком с губ, повторив вопрос напарника и не найдя ответа. Вместо него рядом валялся меч, который Зай так и не решился деактивировать. На лезвии отпечатался след зубов, оставленный в прощальном поцелуе. Поцелуе, имя которому было Смерть.

========== Акт II. Дело #16: День после ==========

Диего объявил выговор и урезал жалование вдвое. Зай покорно принял наказание, не став спорить. Сухо попрощавшись, он покинул кабинет.

У лифта уныло топтался Восьмой, успевший сопроводить Викки в мастерскую. Он выглядел как бездомный щенок, не знавший, куда податься. Зай хмуро прошел мимо и нажал кнопку первого этажа. Лифт пополз вниз.

В главном зале Депо жизнь текла своим чередом: сновали охотники и клерки, принимали и выдавали заказы куклы-секретари. Далеко вверху перестраивались этажи, прокручивались коридоры, неуловимо меняя архитектуру и запутывая до бесконечности любого, кто попытался бы составить точную карту. Депо жило своей жизнью, и его вовсе не интересовали нужды и чаяния смертных. В нем ничего не изменилось, как и в окружающем мире. И это было совершенно неправильно, потому что для Зая все перевернулось.

В лицо вдарил холодный ветер, колкие льдинки скользнули по щекам. Обычно Зай морщился и высоко поднимал ворот, но не сегодня. Он не чувствовал мороза, как не замечал косых взглядов сотрудников: коричневыми разводами на одежде осела запекшаяся кровь. Восьмой, шедший рядом, также не отличался чистотой. В дыру на рукаве напарника проглядывала белая рука, а носки ботинок подкоптились как поджаренный маршмеллоу. К счастью, после комендантского часа на улицах кроме патрульных кукол никого не осталось.

Тащиться до шестого района в таком состоянии представлялось безумством. В один момент Восьмой выступил вперед, заставив сменить направление. Дальше серая куртка, мелькавшая перед глазами, указывала путь, и Зай не спорил. Раз он поскользнулся и упал в снег. Переполошившийся напарник принялся поднимать Зая, но тот безразлично отмахнулся, нехотя последовав за движением — рука вновь оказалась перекинута через плечо Восьмого.

Фонари соборной площади разбрасывали тусклый свет. У желтоватых ламп вились снежинки, будто жадные мухи, дорвавшиеся до тепла. Когда из-за угла фрегатом выплыл серый дом, в котором поселили Восьмого, охотники свернули под арку и пересекли внутренний двор. От нахлынувшего тепла защипало пальцы. Поднявшись на второй этаж, они вошли в квартиру, не раздевшись. Зай сел за стол, сложив руки и бездумно посмотрев на затопленную печь. Потрескивание углей не столько согрело, сколько заполнило вязкую тишину, непрерывную до сих пор. Восьмой поставил котелок с водой греться и опустился напротив Зая. Не так давно за таким же столом они обсуждали карту города, а сейчас молчали, размышляя каждый о своем. Как быстро все переменилось.

Вода забулькала пузырями. Восьмой на ходу стянул куртку и накинул ее на руки, сняв котелок. Кипяток с шипением разлился в жестяные кружки, в оставшуюся воду отправилась сухая лапша. Нехитрое блюдо было обильно сдобрено солью и перцем и подано на стол вместе с трехзубыми вилками. Едва дождавшись, пока лапша набухнет, Восьмой накинулся на еду.

— Поешь.

Восьмой зычно прихлебнул. Он закинул в рот крупный разварившийся комок и теперь шумно дышал, пытаясь его остудить. Зай не глядя воткнул вилку в середину котелка, прокрутил и зажевал угощение. Язык защипало. Судорожно втянув лапшу, Зай фыркнул, закрыл ладонью подбородок и отвернулся.