Все рушится - Чинуа Ачебе

– Все те боги, которых ты назвал, вовсе не боги. Они боги лжи, которые велят вам убивать своих соплеменников и губить невинных детей. Есть только один истинный Бог, и Ему подвластны земля, небо, ты, я и все мы.

– Если мы отречемся от своих богов и пойдем за твоим, – поинтересовался еще один из собравшихся, – кто защитит нас от гнева наших отринутых богов и предков?

– Ваши боги не живые и не могут причинить вам вреда, – ответил белый человек. – Они – всего лишь куски дерева и камня.

Услышав перевод, мужчины Мбанты разразились презрительным смехом. Эти пришельцы, должно быть, сумасшедшие, говорили они друг другу, иначе им не пришло бы в голову сказать, что Ани и Амадиора безобидны. Может, Идемили и Огвугву тоже безобидны? И люди начали понемногу расходиться.

Но тут миссионеры запели. Это был один из тех веселых и бесшабашных евангелических гимнов, которые обладают необоримой властью затрагивать затаившиеся, молчащие до поры струны в сердцах ибо. Переводчик объяснял слушателям каждый стих, и некоторые из собравшихся было уходить замерли, как зачарованные. В гимне рассказывалось о братьях, которые жили во тьме и страхе, не ведая Божией любви. И об овце, которая паслась в горах, вдали от Божиих врат, лишенная ласковой заботы пастуха.

После того как пение закончилось, переводчик завел речь о Сыне Божьем по имени Иезу Кристи. Оконкво, который не уходил только потому, что надеялся – вот-вот этих людей выгонят из деревни или выпорют, теперь громко произнес:

– Ты же сам сказал, что есть только один бог. А теперь плетешь о каком-то его сыне. Тогда у него должна быть и жена.

Послышались возгласы одобрения.

– Я не говорил, что у Него есть жена, – неубедительно пробормотал переводчик.

– Твой зад сказал, что у него есть сын, – напомнил тот самый шутник. – А значит, должна быть и жена, и у всех у них должны быть зады.

Миссионер проигнорировал его и продолжил свой рассказ, перейдя к Святой Троице. К концу его речи Оконкво уже не сомневался, что этот человек сумасшедший. Пожав плечами, он отправился делать надрезы на пальме, чтобы нацедить дневное вино.

Но был среди присутствовавших юноша, которого речь миссионера заворожила. Его звали Нвойе. Это был старший сын Оконкво. Его пленила не безумная логика Троицы, он ее и не понял. Его до мозга костей проняла поэзия новой религии. Гимн о братьях, живших во тьме и страхе, казалось, отвечал на вопросы, которые смутно, но постоянно терзали его юную душу: о брошенных близнецах, плачущих в буше; об Икемефуне, убитом неведомо за что. По мере того как слова и мелодия гимна вливались в его жаждущую ответов душу, он испытывал невероятное облегчение. Эти слова были как капли замерзшего дождя, тающие на сухом нёбе задыхающейся от засухи земли. Неискушенный ум Нвойе был сильно озадачен.

Глава семнадцатая

Первые четыре-пять ночей миссионеры проводили на базарной площади, утром они отправлялись в деревню проповедовать Евангелие.

– А кто у вас главный вождь? – спросили они у жителей, и те сообщили им, что главного вождя у них нет.

– У нас есть мужчины, обладающие высокими титулами, главные жрецы и старейшины.

Собрать вместе титулованную знать и старейшин деревни после того волнения, которое миссионеры посеяли среди них в первый день, было непросто. Но они не сдавались и в конце концов были приняты теми, кто правил Мбантой. Они попросили у них участок земли, чтобы построить на нем свою церковь.

Каждое племя, каждая деревня имели свой «поганый лес». Там были похоронены все те, кто умер от дурных болезней вроде проказы или оспы. Там же закапывали могущественные амулеты умерших великих колдунов. Поэтому любой «поганый лес» всегда кишел зловещими духами и силами тьмы. Именно один из таких лесов и выделили правители Мбанты миссионерам. Им очень не хотелось, чтобы те остались жить рядом с их племенем, поэтому они и сделали им предложение, которого, находясь в здравом уме, не принял бы никто.

– Им нужен кусок земли, чтобы построить свое святилище, – сказал Ученду товарищам, когда деревенские правители собрались на совет. – Мы дадим им кусок земли. – Он помолчал, дав улечься ропоту недовольства и несогласия. – Давайте выделим им часть Поганого леса. Они хвастаются, будто могут победить смерть. Так давайте предоставим им поле битвы, чтобы они могли продемонстрировать свою победу. – Все засмеялись, согласились и послали за миссионерами, которых попросили отойти подальше, пока они будут «шептаться». Когда те вернулись, им сказали, что они могут взять сколько угодно земли в Поганом лесу, и к их величайшему удивлению миссионеры поблагодарили и разразились радостными песнопениями.

– Они не понимают, – сказал один из старейшин, – но поймут завтра утром, когда отправятся на свой участок. – И совет деревни разошелся.

На следующее утро эти сумасшедшие и впрямь начали расчищать участок леса и строить на нем свой дом. Жители Мбанты ожидали, что всех их настигнет смерть в течение ближайших четырех дней. Но прошел первый день, и второй, и третий, и четвертый – и ни один из них не умер. Все были озадачены. А потом потянулись слухи, будто идол белого человека обладает невероятной силой. Говорили, что очки, которые носит белый человек, позволяют ему видеть злых духов и разговаривать с ними. Прошло совсем немного времени, и он одержал первую победу, заполучив трех новообращенных.

Хотя Нвойе с первого дня привлекала новая вера, он держал это в секрете. Из страха перед отцом он даже не приближался к миссионерам. Но каждый раз, когда они приходили на базарную площадь или на площадь общих собраний, чтобы обратиться к жителям с проповедью, Нвойе был там. И он уже начинал понимать некоторые простые истории, которые те рассказывали.

– Вот мы и построили церковь, – сказал мистер Киага, переводчик, которому был вверен новый крохотный приход. Белый человек вернулся в Умуофию, где основал для себя штаб-квартиру и откуда регулярно наведывался к мистеру Киаге в Мбанту, посмотреть, как идут дела в его приходе.

– Вот мы и построили свою церковь, – сказал мистер Киага, – и приглашаем всех приходить в нее каждый седьмой день, чтобы помолиться истинному Богу.

В следующее воскресенье Нвойе сто раз прошел туда-сюда мимо глинобитной, крытой тростником церквушки, не находя в себе храбрости войти. Изнутри доносилось пение, и хотя в церкви находилось совсем мало народу, голоса звучали громко и уверенно. Их церковь стояла на круглой расчищенной от деревьев площадке, которая напоминала разверстый зев Поганого леса. Может, она только и ждала, чтобы сомкнуть челюсти? Походив еще немного вокруг церкви, Нвойе вернулся домой.

Людям племени Мбанта было хорошо известно, что их боги и предки порой намеренно демонстрируют долготерпение, давая человеку время зайти подальше в своем кощунстве. Но