Записки сумасшедшего менеджера - Александр Панин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да уже ищу параллельно нынешней работе. Пока не довели до резких решений, но как знать, как знать… – Виталя машинально почесал свой щетинистый подбородок – Макс прав, сложно стало в коллективе. Та мысль, что дурные суждения других людей о нас, не столько относятся к нашим характеристикам, сколько к проявлению какой-то досады или личной обиды конкретно отдельного человека, особо не успокаивает, как не успокаивает нахождение в яме, полной насекомых, пусть даже они при этом и не способны жалить, но дискомфорт всё-таки присутствует. И тут вроде и посетит мысль – а не передавить ли их всех? – но тут же задумываешься, насколько это верно. Ты же всё равно останешься в той же яме, но уже с дохлыми насекомыми. Поэтому, лучше попытаться выбраться оттуда, дабы не мешать своим влиянием на привычную для обитателей ямы жизнь и не омрачать свою карму напрасными жертвами.
– А, хорошо сидим – мечтательно произнёс Семён – почаще бы встречать таких, как вы, людей. Тех, что на одной струе в этом потоке жизни. Право слово – приятно общаться.
А я навряд ли уже по доброй воле вернусь в работу по найму, слишком уж привык зависеть от себя, а не от прихотей руководства. И за свои решения, как и за свои ошибки, отчитываюсь я только перед собой. Разве что, только если рассматривать работу в чужой организации, как некий проект, в котором есть чёткие задачи и чёткие критерии оценки выполнения этих задач, и при всём этом – в дело не лезут никакие профаны со своим видением. Всегда задавал вопрос работодателям, работая на них в качестве специалиста: «Вы не понимаете в задачах, для решения которых меня пригласили, вы даже не можете определить чётких критериев эффективности этих задач. Но при этом, вы зачем то пытаетесь мне давать советы, оценивая то, чего Вы не понимаете. Так зачем я Вам со своей квалификацией? Наймите выпускника колледжа, он будет рад». – после чего я конечно же прощался с таким руководством. Поэтому, несколько раз наступив на одни и те же грабли, я задумался, что, пожалуй, пора завести собственный огород и уже на него тратить свои силы. Я конечно же про свой бизнес, а не про грядки с кабачками, это позже – Семён улыбнулся, вероятно представив себя нежно обхаживающим лоснящиеся от солнца кабачки на ухоженных грядках.
Максим поднялся со своего чурбачка у костра, подлил себе дымящегося напитка приготовленного Петровичем, и прошёл на веранду, туда, где открывался вид на окружавший базу пейзаж. Ему нужно было собраться с мыслями, разложить их по полочкам и структурировать.
Макс смотрел в сгущающиеся сумерки и думал нал словами Петровича и Семёна. Вот – люди нашли свой путь, не просто скучное зарабатывание денег, а путь – тот, который наполняет их жизнь смыслом. А что он? Макс просто проживал и проедал жизнь. Да, в относительном достатке, да, как все, а то и лучше некоторых. Но это было всё не то, чего-то не хватало для полноты жизни, пусто было ему от такой жизни. Возможно, Петрович был прав, когда утверждал, что человеку лишь тогда интересно жить, когда он наполняет ведомым лишь ему самому смыслом, окружающее его пространство. В общем – время бессмысленно уходило, утекая подобно этой реке, на которую сейчас смотрел Максим. Вглядываясь в эти быстро текущие воды, он поймал себя на мысли – а может и теория Петровича действительно что-то имеет под собой. Вот, к примеру – его родной край, пусть и с не столь высокими, но всё ж таки горами, с которых текут быстрые, холодные даже жарким летом реки, бешенные по весне в своём темпераменте и спящие холодной зимой, укутанные снегами и хвойными шубами лесов словно тёплым пуховым одеялом. В этом краю и люди точно такие же – с быстрыми движениями, быстрой речью и своей скрытой мощью – спящей обычно где-то в глубинах сознания, словно бурый медведь зимой, и вырывающейся наружу подобно потоку прорвавшему старую плотину, мощным, но кратковременным безудержным буйством, когда чем-то сильно припечёт. Таковы же по темпераменту и все жители прочих горных местечек и провинций, видимо с детства околдованные журчанием своих рек. И напротив – жители равнин: такие же, как и их реки – спокойные, размеренные, что в движениях, что в местном говоре, может даже излишне медлительные при взгляде с «горской колокольни», но со своей тихой напористостью, медленно, но верно сдвигающей в своё русло глинистые и песчаные берега, мешающие их течению.
Размышления Макса потревожил вечный обитатель русских лугов и лесов – коростель. Он опять о чём-то там важно крякал на своём непонятном наречии, словно Замполит на очередной своей презентации. Максим вспомнил свои недавние видения связанные с работой и коллегами, они конечно же казались ему странными и нелепыми, но ведь что-то их породило, что то такое, что сформировало такие картины в его мозгу. А может он потихоньку сходит с ума? Ведь никто из его друзей, коллег, знакомых не рассказывал ни когда о таких красочных, содержательных и фантасмагоричных видениях, происходивших с их участием. Может просто стеснялись? А с другой стороны – может это просто богатство воображения и способность мозга создавать образы на основе странным образом обработанных впечатлений? Макс не знал. Навряд ли кто-то вообще в этом мире может дать чёткие критерии нормальности сознания, все эти новомодные психологи и эксперты, оперируют лишь общепринятыми нормами, заложенными в них со страниц учебников и прочей литературы, пытающейся описать поведенческие мотивы личности. Психиатры же, по его мнению, были больше ориентированы на изучение и лечение патологий психики человека, деструктивных изменений в мозгу личности, тех, что ведут в итоге к физическому разрушению человеческого организма. Сознание же определённого индивидуума и точные причины различных проявлений этого сознания, для них точно так же до сих пор являются тайной, ведь сознание – это в своём роде конструктор из интеллекта, образования и окружения отдельного человека и не является стандартизированным механизмом, который можно оценить по одной, общей
