Душа змея - Екатерина В. Коробова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты! – рявкнул Кориандр, указывая на Николу. – Это все-таки ты!
Никола непонимающе стал оглядываться. Лавр молча подошел и встал рядом.
– Что «он»?
– А ты – молчать! – от Кориандра исходила такая злоба, что даже воздух вокруг как будто накалился. – Если бы не твое и Вяза покровительство, все бы открылось гораздо раньше. Ты! – Кориандр вновь ткнул в Николу пальцем. – В твоей комнате нашлись чернила.
Никола окончательно перестал что-либо понимать. Конечно, нашлись. Те самые, которые ему дал Вяз. Но ведь Кориандр должен был помогать Николе, почему же сейчас обвиняет?
– Да, это мои, – тихо согласился Никола. – Они были нужны мне, чтобы восстановить записи.
– Восстановить? Ты за дураков нас держишь? – Никола не сомневался: не стой Лавр сейчас рядом, Кориандр бы его ударил. – Сначала тебя находят рядом с испорченными книгами, а потом у тебя в комнате обнаруживают вот это, – Кориандр достал пузырек с чернилами. – Точно такие же по цвету.
– Да другими почти никто и не пишет! – возразил Лавр. – Может, это вообще не из комнаты Николы?
– Замолчи! – Кориандра трясло. – Я нашел их там при всех этих свидетелях!
Лавр зло прищурился и хотел было что-то еще спросить, но Никола заговорил первый:
– Мне дал эти чернила Вяз вчера вечером. Они понадобились мне, чтобы записать кое-что очень важное. А что вы делали в моей комнате?
– Я не обязан перед тобой отчитываться!
– А передо мной? – послышался спокойный голос Вяза где-то за спинами вошедших.
Никола облегченно выдохнул. Теперь все будет хорошо.
– Вяз, я… – Никола чуть шагнул вперед из-за спины Лавра. – Вы ведь подтвердите, что давали мне вчера чернила, правда? Именно вчера, именно эту баночку. Только не для того, о чем я говорил. У меня есть очень важные записи о… – Он замялся. Стоит ли рассказывать о воровстве листьев из теплицы Кедра перед разъяренными иномирцами? – Лавр, покажи, пожалуйста.
Никола рассудил, что восстановленные записи должны смягчить их проступок.
– Ну же, Лавр, – повторил Никола. Тот почему-то медлил. – Покажи.
– Извини, – наконец виновато ответил Лавр, хлопая себя по карманам. – Я понятия не имею, о чем ты. Может, ты мне что-то давал, а я потерял? Не помню.
Мир покачнулся. Никола отказывался верить в происходящее. Лавр – собранный, безупречный, всегда успешный во всем Лавр – умудрился потерять записи? Именно сейчас? Но как? Неужели это все из-за их дурацкой ссоры?
Лавр предал его – вот и весь ответ. Николе совсем расхотелось сопротивляться. Раз уж предстоит прожить жизнь вот так вот, нечего за нее и цепляться.
– Как же так? – упавшим голосом переспросил Никола. – Мы же…
– Вы тратите наше время, – взревел Кориандр. – Если ты считаешь, что кто-то вам поверит, то твоей наивностью можно только восхищаться. Вяз слишком долго покрывал тебя. Почему бы ему и сейчас не солгать про чернила? Где доказательства?
– Кориандр, ты забываешься, – Вяз вышел вперед и встал напротив Николы. За видимым равнодушием угадывалась надвигавшаяся буря. – Не верить человеческому мальчику – это одно. Обвинять во лжи иномирского правителя – совсем другое.
Щеки Кориандра раздулись. Видно было, каких трудов ему стоило сдержаться и промолчать.
– Вяз, мы имеем право требовать справедливости, – подала голос Ива. – Слишком много совпадений, разве нет? А твой воспитанник, – она произнесла это слово с такой брезгливостью, словно речь шла о блохастом щенке, – по-прежнему разгуливает как ни в чем не бывало. И неизвестно, что еще успел бы натворить с этими чернилами.
Вяз на миг склонил голову.
– Чего ты хочешь, Ива? – со спокойной улыбкой спросил он. – Раз уж моего слова тебе недостаточно?
– Запри его где-нибудь, пока все не выяснится, – Ива обожгла Николу ненавидящим взглядом. – Хотя бы так. Я хочу быть уверена, что мои книги в безопасности.
Ничего лучше маленького темного склада, в котором хранили запасы иномирских тканей, для заключения Николы не нашлось. Комната закрывалась снаружи, и, когда замок щелкнул, наступили тишина и темнота. Можно было попытаться встать и найти, где включается свет, но не хватало ни сил, ни желания.
Никола опустился на пол и уткнулся лбом в согнутые колени. Впервые в жизни в нем болело предательство, и это было так несправедливо, мучительно, обидно и горько, что временами даже дыхание перехватывало.
Он ждал чего угодно, но Лавр! Лавр, еще позавчера заявившийся к нему с фруктами и дурацкими разговорами до утра; Лавр, укравший для него твердолюб, – этот же самый Лавр вдруг в самый нужный момент солгал, что потерял нужные записи? И ведь Никола сам отдал их ему, пытаясь сберечь. Вот уж сберег так сберег… Когда Николу уводили, Лавр попытался что-то крикнуть ему в спину, но Никола не стал прислушиваться и не обернулся.
Он вообще ни разу за всю дорогу сюда не поднял головы, просто молча плелся за Вязом в окружении остальных иномирцев, затылком чувствуя тяжелый взгляд Кориандра.
Кориандр. Еще одно предательство. Никола сжал руками виски, будто пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Зачем он так поступил, если Никола еще мог успеть выполнить договор? Зачем уничтожил его, если обещал помочь? Откуда он мог знать, что чернила в комнате Николы?
Никола протянул руку и нащупал справа от себя высокую стопку, составленную из обрезков ткани. Первым же порывом было ударить посильнее, чтобы хоть как-то выместить всю обиду и ярость, и Никола не стал ему противиться. У иномирцев впереди вечность, чтобы прибраться, они справятся.
Конечно, после того, как придумают для него какую-нибудь казнь поизощреннее.
Никола содрогнулся, вспомнив те обещания и угрозы, которыми сыпали в его сторону иномирцы все прошедшие годы. Может, хотя бы в этом Вяз за него вступится и все пройдет быстро?
В то, что для него найдется оправдание, Никола уже не верил.
А значит, никогда – даже совсем дряхлым стариком – не увидеть, как проснется Лючия. И все, что у него останется, – память о том долгом последнем вечере, когда они вдвоем засиделись в Куполе. Лючия тихо рассказывала о Подводном Царстве, а Никола почти не слушал ее, только смотрел, как крошечные звезды отражаются в серых глазах. Почему-то это казалось невероятно красивым, и смотреть в них можно было вечно. Так звезды становились чем-то очень близким, согревающим даже. А потом… Потом она не проснулась, и с этой мыслью ему тоже теперь доживать последние часы. Никола зажмурился и впился ногтями себе в ладони, чтобы поскорее подумать о чем-то еще.
Очутиться бы на прощание последний раз в Лесу! Никола и сам не понимал, откуда взялось это внезапное желание: раньше Лес скорее пугал его, чем манил. Но сейчас мысль о желтой листве и звонком смолистом аромате казалась настолько чарующей и притягательной, что Никола уже готов был встать и попытаться выломать дверь, если бы только не понимал прекрасно всю безуспешность этой затеи.
Безуспешность всех
