Cлово президента - Том Клэнси

– У нас не больше разведданных по этому вопросу, чем у вас, – ответил Головко. – К сожалению, вся наша агентурная сеть в регионе уничтожена, большинство людей, снабжавших нас информацией, расстреляны, а иракские генералы, с которыми мы поддерживали дружеские отношения в годы предыдущего режима, покинули страну.

– Высшее командование армии состоит из иранских генералов, многие закончили военные училища и академии в Англии и США, когда были младшими офицерами при шахе, и сумели уцелеть во время чисток, – заметил Бондаренко. – На них у нас есть досье, и эти материалы передаются сейчас в Пентагон.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Можете не сомневаться, – произнес Динг, – если им удастся разделаться с нами, затем они повернут на север.

– Военные и политические союзы, молодой человек, заключаются не по любви, а исходя из взаимных интересов, – согласился Головко.

– Если вы не справитесь с этим маньяком сегодня, тогда нам придется заняться им через три года, – серьезно произнес Бондаренко. – Думаю, для всех нас лучше, если это произойдет сейчас.

– Мы предложили Фолеевой нашу помощь. Она согласилась. Когда вам станет ясно, в чем заключается ваша операция, сообщите нам, и мы постараемся сделать все, что в наших силах.

Одни сумели выжить дольше других. Первый смертельный исход был зарегистрирован в Техасе – представитель фирмы, продающей снаряжение для гольфа, скончался из-за сердечных осложнений через трое суток после того, как попал в больницу. За сутки до его смерти в больнице с теми же симптомами оказалась его жена. Врачи, расспросив ее, пришли к заключению, что она заразилась, убирая за мужем, которого стошнило в туалете, так как всякие интимные контакты между ними были исключены. После возвращения из Финикса он чувствовал себя так плохо, что даже не поцеловал ее. Каким бы малозначащим это ни казалось, данные передали по факсу в Атланту, поскольку Центр по борьбе с инфекционными болезнями просил информировать обо всем. Первая смерть для далласских врачей явилась одновременно облегчением и ужасом. Облегчением потому, что состояние больного перед смертью было безнадежным и пугающим, а ужасом – потому что они знали, что за первой смертью последуют другие, такие же страшные, только агония продлится несколько дольше.

Следующая жертва умерла через шесть часов в Балтиморе, при схожих обстоятельствах. Торговец дачами-прицепами при жизни страдал пепсической язвой желудка – болезнью, распространенной среди армейских ветеранов, которая, хотя и поддавалась лечению простыми средствами, продающимися в аптеках без рецепта, сделала его легкой добычей для вируса Эбола. Пациент умер от потери крови, не приходя в сознание после большой дозы обезболивающего. Эта смерть тоже удивила лечащего врача и медсестру. Скоро начали поступать сообщения о смертельных исходах по всей стране. Средства массовой информации сообщали о них, и страна цепенела от ужаса. В ряде случаев сначала умирал муж, а вскоре за ним – жена. Иногда следом умирали и дети.

Опасность для всех сделалась гораздо реальней. Ведь первоначально большинству американцев кризис казался чем-то отдаленным и маловероятным. Предприятия и школы были закрыты, поездки ограничены, но в остальном все походило на телевизионный сериал. Эпидемия казалась происходящей на голубом экране, она была чем-то одновременно реальным и воображаемым. Но теперь все чаще повторялось слово «смерть». Нередко вслед за снятыми в домашних условиях кадрами, где здоровые и веселые люди наслаждались жизнью, на экранах появлялись фотографии жертв, сопровождаемые комментариями репортеров, лица которых стали такими же привычными, как и членов семьи. Все это оседало в сознании людей, как нечто необычное, и вызывало безмерный ужас. Это уже не было кошмаром, от которого можно проснуться, нет, этот кошмар продолжался, становясь все более пугающим, как во сне ребенка, когда в комнату вползает черное облако, которое растет и ширится, тщетны все попытки скрыться от него, и вы знаете, что, как только оно коснется вас, вы погибли.

Раздражение, которое вызывал запрет на переезды из штата в штат, исчезло, как только умер продавец снаряжения для игры в гольф в Техасе и дилер, торгующий передвижными дачами-прицепами в Мэриленде. Контакты между людьми, первоначально резко уменьшившиеся, а затем снова возросшие, теперь ограничились семейным кругом. Люди общались главным образом по телефону. Междугородние линии оказались перегружены звонками в такой степени, что телефонным компаниям пришлось обратиться к абонентам с просьбой максимально ограничить продолжительность разговоров. Были выделены специальные линии для правительства и медицинских служб. В стране царила настоящая паника, хотя она была тихой, на личном уровне. Нигде не было публичных демонстраций. В крупных городах практически остановился общественный транспорт. Люди старались не ходить даже в продовольственные магазины, питаясь консервами и тем, что еще оставалось в морозильниках.

Телерепортеры, вооруженные портативными камерами, рассказывали о происходящем, что увеличивало напряженность, хотя их информация помогала в решении возникающих проблем.

– Появились положительные результаты, – сообщил генерал Пикетт своему бывшему подчиненному в Балтиморе.

– Ты где сейчас, Джон? – спросил Александер.

– В Далласе. Повторяю, получены многообещающие результаты. Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что.

– Что именно?

– Перестань играть в лечащего врача, полковник. Этим займутся другие. У меня создана рабочая группа в военном госпитале Уолтера Рида. Переезжай туда. Ты слишком знающий ученый, Алекс, чтобы ходить от одного пациента к другому в ракаловом костюме со шприцем в руках, черт побери.

– Джон, это мое отделение, и мне нужно руководить своими людьми. – Александер постиг этот урок еще в то время, когда был младшим офицером.

– Отлично, полковник. Твои люди уже поняли, что ты беспокоишься о них. А теперь положи винтовку – из нее будут стрелять другие – и снова прими на себя роль командира. Эту битву нельзя выиграть в больницах, ты понимаешь это? – Пикетт уже говорил спокойно, стараясь убедить Александера. – Я послал за тобой машину. Внизу тебя должен ждать «хаммер». Он доставит тебя в госпиталь Рида. Ты что, хочешь, чтобы я вернул тебя на военную службу приказом?

Он может сделать это, подумал Александер.

– Дай мне полчаса на подготовку. – Профессор положил трубку и выглянул в коридор. Из одной палаты санитары в пластиковых защитных костюмах выносили мешок с мертвым телом. Александер гордился, что работает в больнице, хотя ежедневно терял пациентов. Хотя бы здесь он находился на переднем крае, как и подобает врачу, делал все, что в его силах, показывал своему персоналу, что он один из них и рискует жизнью наравне с ними, выполняя клятву, данную им, когда ему было двадцать шесть лет. Когда все это кончится, его команда не утратит чувства солидарности. Какой бы ужасной ни была эпидемия, они выполнили свой долг…

– Проклятье, – выругался Александер. Джон Пикетт прав. Хотя битва ведется здесь, ее нельзя выиграть в больнице. Он сказал своему заместителю, что переходит на следующий этаж, где распоряжался декан Джеймс.

Там был любопытный пациент. Женщина тридцати девяти лет, принятая в больницу два дня назад. Ее муж, с которым она жила в гражданском браке, умирал, и она была расстроена этим. У нее в крови были обнаружены антитела Эболы, проявились все классические симптомы гриппа, однако течение болезни замедлилось. Более того, создавалось впечатление, что болезнь остановилась.

– Что с ней происходит? – недоуменно спросила Кэти у Джеймса.

– Смотри не сглазь, Кэт, – устало отозвался декан.

– Нет, Дейв, я просто хочу понять причину. Я сама беседовала с ней. Она спала в одной постели с ним две ночи перед тем, как привезла его сюда…

– Они занимались любовью? – спросил Алекс, входя в кабинет.

– Нет, Алекс. Я спросила ее об этом. Он слишком плохо чувствовал себя. Мне кажется, что она выживет. – Если такое произойдет, это будет первый случай в Балтиморе, подумала Кэти.

– Мы оставим ее в больнице по крайней мере еще на неделю.

– Я знаю, Дейв, но ведь это будет первый случай выздоровления человека, больного лихорадкой Эбола, – напомнила «Хирург». – Здесь что-то другое. Но что? Нам нужно выяснить это!

– Покажите мне историю болезни. – Александер взял папку и начал читать. Температура упала до 37,9, состав крови…, нет, еще не нормальный, но… – Что она говорит тебе, Кэти? – Он перелистал страницы, чтобы посмотреть более ранние показания.

– Ты имеешь в виду, как она описала свое самочувствие? Испытывает панический страх, сильную головную боль, спазмы желудка – думаю, что многое объясняется просто стрессом. Тут ее не упрекнешь, правда?