Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК - Вадим Владимирович Чинцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задумавшись, я взял чистый лист и карандаш, решив подготовить приказ о немедленном освобождении из лагерей всех женщин и детей, взятых в заложники. Надеюсь, Дзержинский не совсем очерствел и не будет настаивать на удержании за колючкой самых беззащитных и невиновных.
Интерлюдия.Дзержинский только вернулся из Кремля с очередного совещания и знакомился с документами, которые накопились в течении дня. Быстро просматривая бумаги, он подписывал или накладывал резолюции, когда в его руках оказался проект приказа о проверке благонадежности сотрудников ЧК, подготовленный Сорокиным. Интересное предложение, но от него так и пахнет провокациями, которые устраивал департамент жандармерии. Сорокин предлагал использовать секретных оперативников в качестве подставных, выдавая тех за сотрудников иностранных разведок или отечественного криминала, пытающихся соблазнить проверяемого деньгами или продвижением по службе. — "Интересно!" — Дзержинский курил, пуская кольца дыма. Ему вдруг стало страшно — "А что, если Сорокин прав! И его детище, карающий меч революции, действительно оказалось в руках подонков и случайных людей!" — подумав, Дзержинский размашисто расписался под приказом, написав в верхнем левом углу — Совершенно секретно. Ознакомлению подлежат: Председатель ВЧК Дзержинский, Начальник УСБ ВЧК Сорокин, особоуполномоченный Менжинский.
Вячеслав Рудольфович только что был отозван с Украины, где работал наркомом Рабоче-крестьянской инспекции Украины и Дзержинский готовил его в свои заместители. Именно его Феликс Эдмундович планировал привлечь к провокациям сотрудников ВЧК — Менжинский за долгое время знакомства вызывал доверие и кому, если не ему контролировать проверки?
Приказ о немедленном освобождении женщин и детей, не имеющих ничего общего с врагами революции, Феликс Эдмундович подписал не задумавшись — "Действительно, не с теми мы воюем, не с теми!".
Глава 13
Интерлюдия.Генрих Григорьевич Ягода (имя при рождении — Енох Гершенович Ягода) Енох Ягода родился в Рыбинске в семье ювелира. Затем его родители, пять сестер, два брата и он переехали сперва в Симбирск, а после в Нижний Новгород, где юный Енох познакомился с семьей своих дальних родственников, Свердловыми. Возможно, именно это подтолкнуло молодого человека к участию в революционном движении: попав под влияние Якова Свердлова, в будущем одного из лидеров большевиков, Енох стал работать в подпольной типографии, находившейся у него дома.
В седьмом году Ягода присоединился к анархо-коммунистам, которые направили его на подпольную работу в Москву, где его задержали с поддельным паспортом и как еврея, покинувшего черту оседлости, приговорили к ссылке на два года в Симбирск. В честь трехсотлетия дома Романовых ссылку сократили до года, и с тринадцатого года, уже крестившись, Ягода перебирается в Санкт-Петербург, где устраивается рабочим на Путиловский завод. После начала Первой мировой войны Ягоду призвали в действующую армию, где он дослужился до ефрейтора, а после ранения, полученного в шестнадцатом году, был демобилизован. После Февральской революции он работал в редакциях газет, участвовал в Октябрьском перевороте, с восемнадцатого года работал в Петроградской ЧК. В восемнадцатом-девятнадцатом годах — сотрудник Высшей военной инспекции РККА. В девятнадцатом году его заметили Свердлов и Дзержинский и перевели в Москву.
На службе у него проявился талант определённого рода. Он прекрасно освоил интриги, способствующие карьерному росту, подсиживание начальства, сталкивание лбами конкурентов и тому подобные практики. Ещё будучи членом Высшей военной инспекции РККА, он выезжал на фронт, познакомился почти со всеми видными большевиками и благодаря своей угодливости добился их расположения. Он хотел хорошо пожить, широко покутить и был весьма "слаб по женской линии". Но такую жизнь он мог получить только поднявшись на уровень хотя бы заместителя наркома, не ниже.
Погруженный в мысли о карьерном росте поздно вечером Ягода возвращался с работы в свою квартиру, когда рядом с ним остановилась бричка с поднятым верхом и после удара по шее подошедшего сзади человека, одетого в красноармейскую форму, Генрих Григорьевич обмяк и потерял сознание, бесчувственное тело было заброшено в коляску и та устремилась подальше от центра Москвы.
Ягода пришел в себя от нажатия пальцем на точку на губе под носом. Он был подвешен за руки к потолочной балке в каком-то полуразвалившемся складе или бывшем цехе. Ужасно воняло дерьмом, как оказалось — от него, галифе оказались полные дерьма. Ягоде очень захотелось жить и он постарался в темноте разглядеть стоящего перед ним человека. Тот же, скривившись от вони, наконец перестал молчать — Я представляю интересы подпольной организации эсеров, и у нас есть для тебя предложение, от которого тебе трудно будет отказаться. — Ягода понял — ему оставят жизнь и успокоился.
— Наша организация имеет выход на англичан, поэтому при выборе правильного ответа у тебя всегда будет возможность уйти за кордон, получив английский паспорт. У нас есть свои люди везде, даже в Московской ГубЧК. Ты можешь стать одним из нас, за что мы будем помогать тебе продвигаться по службе и каждый месяц передавать тебе оплату золотыми червонцами. От тебя же потребуется совсем немного — информация. Ты поможешь нам убрать Дзержинского и у тебя появится шанс занять его место.
— Я согласен! — выдохнул Ягода ни минуты не раздумывая — развяжите меня, я согласен!
Менжинский, в своем черном кожаном плаще почти сливался с окружающей темнотой,
