Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот когда ты, зечка со стажем, врешь напропалую, так тебе все верят, – пробормотала цыганка, неприязненно глядя на Веру.
– Потому что я вру правдоподобно. Не то что некоторые.
В палате опять раздался смех.
– Так, седьмая палата, чего ржете как кобылы? – в освещенном проеме двери стояла злющая Ольга Васильевна Старовойтова. – Терпеть ваши выходки я не намерена. Здесь больница, а не санаторий. Вы хотите все отделение перебаламутить? А может быть вы хотите, чтобы этой ночью у вас Фенечка погуляла? А?
– Нет, нет, Васильевна. Мы все… – проговорила Вера.
– А ты, Нина, марш в свою палату! – приказала Старовойтова. – А то за нарушение режима вычту штраф из твоей зарплаты.
Артемьева молча поднялась, пробуравила глазами холеной лицо сестры и быстро вышла.
Глава 23.
Этот новый день начался как обычно: подъем в шесть, утренний туалет, завтрак, прием таблеток. Но два события несколько омрачили спокойный и размеренный ритм отделения. Во-первых, в отделение привезли еще одну резаную, молодую высокую женщину с длинными вьющимися волосами по имени Таня. Ее руки были забинтованы от запястий до самых плеч. Женщина даже говорить не могла, а лишь что-то бормотала себе под нос. Во-вторых, Наташка опять грохнулась в обморок прямо перед постом медсестер. А хорошим было то, что из палаты, наконец, убрали Алиску Нетребскую. Оказалось, что накануне вечером она умудрилась в очередной раз сломать телевизор, когда искала какую-то программу: то ли концерт хотела посмотреть, то ли сериал про ментов. Более того к ней заглянула подружка Ефимова и они на пару сочиняли новые религиозные гимны, громко обсуждая каждое слово. На этих фанатичных дур не могла повлиять даже Философиня, которая подхватив очередной роман, как ошпаренная выскочила в коридор. Видимо не хотела тратить свои силы и нервы на ругню с непробиваемыми набожными дурами.
Кристина безучастно наблюдала за всем происходящим. Ее уже ничто здесь не пугало и не удивляло. Когда лжемонашку переводили в шестую палату, она кричала, плевалась, возмущалась и сопротивлялась, но сочувствия у Кристины, как и у других обитательниц седьмой палаты не вызвала. Когда эта мерзкая сцена закончилась и Алиску увели, Кристина с облегчением выдохнула. Она тоже была рада избавиться от неугомонной соседки, которая уже изрядно достала всех своими молитвами и тряпочками. Единственная женщина, которая провожала Нетребскую жалостливым взглядом была Полина, которая частенько молилась с Алиской на иконку. Но для Лаврентьевой было совсем не важно, кто займет освободившееся место в палате. Любая другая женщина будет лучше лжемонашки. Заточенная в шестой палате, Алиска теперь не скоро выйдет на волю. Это Лаврентьева хорошо понимала, как понимали и ее соседки. Иногда проходя мимо страшной палаты, Кристина заглядывала туда и замечала, что Нетребская ведет себя как загнанная в стойло лошадь. Порой пленница взбрыкивала и босиком металась взад-вперед по узкому проходу между кроватей. А потом устало укладывалась на свое место и ее лицо принимало совершенно бессмысленное выражение, такое же, как и у старух, лежащих на соседних кроватях.
Сейчас Кристина поймала себя на мысли, что ее пребывание в седьмой палате больше напоминает лежание в отделении какой-нибудь больнички типа терапии или гинекологии, но никак не дурки. С постоялицами этой палаты было интересно и весело. Особенно ее повеселила история о страшном приведении и Розе с ее черной магией, поведанной цыганкой Машей несколько дней тому назад.
Комиссия санстанции, к которой все так старательно и тщательно готовились, буквально пробежала по палатам и на какое-то время осела в столовой. Так что примерно сидеть на кроватях, сложив руки им долго не пришлось.
Лаврентьева решила записать в блокнот враки Маши, потому как общаться ни с кем не хотелось. Оксанка лежала на боку и делала вид, что спит. Лялька болтала с цыганкой о мужиках. Верка Нежина где-то шаталась. Наверное, нашла новые уши для своих бесконечных историй. Философиня читала Булгакова, а Анька вихрастая, как всегда, жевала корочку от мандарина, выпрошенного у Власовой. Лариса лежала на спине по обыкновению уставившись в потолок. Правда к ней заходила Жанна, посидела несколько минут на краю кровати и опять пошла исполнять свои нехитрые санитарские обязанности.
Да и за окном смотреть было нечего. Шел сильный дождь, беззастенчиво заливая крыши соседних корпусов.
Кристина уже выудила из тумбочки блокнот, намереваясь записать историю о подвешенном привидении, как напротив нее возникла вихрастая Аня.
– Можно, Кристинка, мне с тобой поговорить?
– О чем?
– О моем деле, – тихо пояснила Аня.
– Знаешь, я немного занята сейчас, да и про твои сложности я уже знаю, но совета дать не могу никакого. Я в этом ничего не понимаю. Поговори с Нежиной или с Анной Яковлевной. Она женщина умная, может чего и присоветует тебе. Только причеши свой вихор. Помнишь, когда ты шла на свидание к своему парню, так она заставила тебя расчесаться.
– Он все равно появляется, – удрученно проговорила Аня, проведя рукой по волосам.
И в который раз Кристина отметила про себя, что взгляд Ани не меняется день ото дня. Ее постоянно встревоженные глаза наводят на грустные мысли. Страх, постоянный страх постоянно изводит и так не совсем здоровую девушку. И вот, интересно, почему Аньке не помогают лекарства? А еще Кристина подумала о том, что ей, собственно, нет никакого дела до проблем Аньки и в очередной раз успокаивать ее совсем не хочется, потому что это бесполезно. Шизанутая Анька все равно останется на своей волне и будет по-прежнему глушить свой страх мандариновыми корочками, которыми чистила зубы с каким-то ожесточенным упорством. И так она могла сидеть часами, никак не реагируя на происходящее вокруг нее.
– Так намочи водой и пригладь его. А то ходишь, как растрепа. Вот бери пример с Полины. Она всегда прилизанная ходит. У нее ни один волосок не торчит.
– Ладно, – смирилась с неизбежным Аня и обратилась к Власовой: – Анна Яковлевна можно с вами посоветоваться?
– Я, милая, советов не даю. Но если тебе нужно что-то обсудить, то милости прошу, – Власова присела на кровати и поманила Аню к себе.
Аня еще раз пригладила вихор рукой и уселась рядом с Философиней.
– Слушаю, Анечка, что случилось?
– Понимаете, я очень боюсь…
– Расскажи, чего ты боишься?
– Что меня посадят в тюрьму.
Глава 24.
«История об украденных сапогах за 25 талеров и мандариновых корочках».
– Понимаете, я родилась в деревне. Отца своего я не помню, а мама от безысходности и тяжелого труда начала попивать. Я с трудом закончила школу, но все же поступила в профтехучилище. Я учусь
