Консультант - Джон Макнейл

Она допила последние капли коктейля, принесённого Веббом, встала и начала разглаживать пальто.

— Вам не трудно будет отвезти меня домой?

— Напротив!

— Я живу недалеко. Это в Путни.

— Об этом можно было догадаться, — сказал Вебб. — Район как раз для вас. От города недалеко, спокойно — типичный район преуспевающего мещанства. — Ему, непонятно почему, вдруг захотелось уколоть её.

— Вы у нас настоящий пророк, — спокойно ответила она.

Вебб попытался приспособиться к густому сумраку спальни.

— Я была совсем плоха. Наверное, я перенервничала…

— Я этого не заметил. — Конечно, он это почувствовал, но сейчас его это как-то не волновало. Его ладонь медленно блуждала по её груди.

— Здесь у меня тоже не слишком много, правда?

— Вполне достаточно.

— Брось, я знаю, что все мужчины любят большую грудь, так что можешь меня не щадить.

— Я специализируюсь главным образом по мордашкам, — сказал Вебб. — И по глазкам.

Внезапно она села.

— Я хочу пить. Тебе тоже принести?

— Если у тебя есть жидкая энергия, — ответил Вебб, — то я бы готов был выпить хоть литр!

Она пересекла комнату и на минуту вдруг застыла в дверях, как будто что-то забыла. Её миниатюрный силуэт в рамке двери, казалось, принадлежит куда более юной девушке. Её тело нельзя было назвать особенно волнующим, но смотреть на него было приятно. Вебб откинулся навзничь и закрыл глаза, чтобы запомнить этот образ.

Она вернулась с двумя стаканами виски со льдом и села на кровать. Её стакан был, к удивлению Вебба, налит почти до краёв.

— Ты даже не можешь себе представить, — сказала она так тихо, что он еле услышал, — как одинок может быть человек в этом вычислительном центре. Ты этого, наверное, не замечаешь — вроде бы так много столов, один подле другого. Но от этого одиночество только хуже.

— Я почувствовал это, — ответил Вебб и тихо погладил её кончиками пальцев по нежной коже спины.

— Но ты пришелец. А попробуй себе представить, что значит осесть среди этих столов навсегда. Особенно, когда ты женщина! — она замолкла и сделала нервный глоток из своего стакана.

— Но у тебя же там хорошо идут дела!

— А что мне ещё остаётся? У меня хорошее положение, я первая после Мартина. Но я не могу позволить, чтобы окружающие заметили, будто я кому-то отдаю предпочтение, к кому-то отношусь лучше, чем к остальным. Мужчине бы это простили, мне — никогда.

По улице проехал автомобиль, и от света его фар в комнате на мгновенье стало чуть светлее. Он увидел её глаза, распахнутые широко-широко и беззащитные, как у ночного зверька, внезапно попавшего в луч прожектора. Глаза её казались более влажными, мягкими, нежными, чем обычно. «Контактные линзы!» — ахнув про себя, вдруг понял Вебб. Синтетика. Он-то увлёкся этими глазами, а на самом деле это была проклятая синтетика! Но от такого открытия Дженнифер вдруг показалась ему особенно ранимой и от этого ещё более привлекательной.

Она заметила, что он её разглядывает и наклонилась к нему, неверно поняв его мысли.

— Только не думай, что я твоя добыча, Кристофер, пусть тебе даже мысль такая в голову не приходит! Если уж на то пошло, то всё обстоит как раз наоборот. Это я тебя пригласила, ты ещё это помнишь или нет?

— Скажем, что наши заслуги в этом деле равны, идёт?

Она легла рядом.

— Идёт.

Вебб прижал свой нос к её и начал водить им медленными движениями, маленькими кругами, одновременно прочерчивая кончиком языка такие же круги на её лице.

— Ты останешься на всю ночь? — спросила она у него.

— Я не должен возвращаться к законной супруге, если ты хотела спросить об этом.

— Возвращаться?..

— Я даже и не знаю точно, где сейчас Алисон находится. Алисон — это моя жена. Она настоящая стерва.

— Как правило, жёны — это стервы, — сказала Дженнифер философски. Потом наклонилась над ним и спросила: — Что ты хочешь на завтрак, Кристофер? Что-нибудь солидное или ограничишься гренками с джемом?

— На завтрак? — Вебб рассмеялся. Он понятия не имел, сколько сейчас времени, но, по его прикидкам, не миновала ещё и полночь.

17

Пятница. Изучая операционную систему, Вебб добрался до инструкции номер двадцать пять тысяч. Двадцать пять тысяч инструкций! Пройдена примерно треть пути и всё ещё ни малейшего следа какой-нибудь вставки.

«С „Кестрелл“ всё было по-другому», — с грустью вспомнил он. — «Не говоря уж об „Лондон Альянс“». Правда, у них вычислительные системы несравнимо проще. Но главное — там у него под рукой всегда был Харви. Харви глотал распечатки программ целыми страницами, читая их так, как немногие умеют читать книги. Как он был сейчас нужен Веббу! На худой конец сошёл бы и Кеннеди, но этот сопляк катается себе на лыжах. Красуется там, небось, перед такими же соплячками, а тут у Вебба работы непочатый край!

Вебб откинулся в кресле и закрыл глаза. Он думал об операции в «Лондон Альянс», снова переживая тот радостный миг в подземном складе, когда они вместе с Харви застукали этого парня прямо на месте преступления. Как же звали ихнего шефа службы безопасности? Вебб никак не мог вспомнить, хотя помнил, что фамилия была несложной.

Что-то его тревожило, какая-то мысль требовала выхода и скреблась в подсознании. Это было как-то связано с «Лондон Альянс», и это было что-то важное. Или, во всяком случае, подсознание сочло это важным. Что же это было? Он рылся в памяти, но никак не мог локализовать источник своего беспокойства. Он попытался забраться ещё глубже в недра памяти, но мысль-невидимка всё время ускользала, и только тень её свидетельствовала, что она ещё не исчезла совсем. У компьютера такой бы проблемы не возникло. Пусть он нем, но зато ничего не забывает.

Вебб предпринял ещё одну попытку. Мысленно он начал снова слово за словом перебирать ночную сцену в подземелье под Ломбард-стрит. С удивлением он обнаружил, что в его памяти застряли такие детали той ночи, на которые он тогда, казалось бы, и не обратил внимания, и, в то же время, какие-то моменты полностью выпали из сценария. Картина событий прерывалась многоминутными пробелами. Чамберс была фамилия этого парня из безопасности! Чамберс! А то, что он сейчас так тщетно пытается вспомнить, как-то связано с тем, что тогда говорил этот Чамберс. Нет, пожалуй, это связано с тем, о чём он спрашивал, когда они пытались ему объяснить, что, собственно, происходит в компьютере. Точно! Теперь он знал это уже точно. Это касалось вставок в программы. Да, это было оно. Вебб ему тогда объяснил, что это такое — жульническая вставка.

«Что это за чертовщина, эта ваша вставка?» — кажется, спросил тогда Чамберс.

«Это изменение в программе, осуществлённое уже после того, как программа была записана и отлажена», — ответил ему тогда Вебб. — «Если кто-нибудь будет потом изучать запись программы, он не найдёт ни следа такой вставки».

И тогда Чамберс сказал: «Но ведь это значило бы…»

«Да», — понял вдруг со всей остротой Вебб, — «ведь это значило бы…» — ошеломлённый собственной тупостью, он уставился на кипу бумаг перед собой. — «Если кто-нибудь будет потом изучать запись программы, он не найдёт ни следа такой вставки».

Жестом капитуляции он отодвинул все распечатки в сторону, потом очень медленно встал и двинулся к выходу. Ему казалось, что глаза всех присутствующих обращены на него и это ощущение помогло ему сохранить спокойствие до тех пор, пока двери зала не закрылись за ним. И только в коридоре он дал волю своим истинным чувствам. Изо всей силы он ударил кулаком по кабине лифта, ударил так, что ему стало больно. Но именно этого он и хотел.

«Ах ты, засранец!», — покрыл он сам себя. — «Ты, болван пустоголовый! И ты ещё смеешь называть себя профессионалом!»

Сьюзен Фолкнер наверняка услышала, когда он с визгом тормозов припарковался у противоположного тротуара, двумя колёсами заехав на поребрик. Когда он вошёл в приёмную, на подносике рядом с её машинкой уже дымился свежий кофе.

— Бывают минуты… — начал он, но передумал и сказал что-то совсем иное. — Сегодня я понял, что порою бываю полным идиотом.

— Это как-то связано с «Уотерманом»? — спросила она его участливо. — Что-то случилось?

— Об «Уотермане» я больше не желаю слышать ни слова, — резко сказал Вебб.

— «Уотерман»? — спросила она его, широко открыв глаза. — В жизни не слыхала этой фамилии.

Вебб попытался хотя бы внешне сохранить спокойствие и спросил у неё:

— Когда должен вернуться Джек?

— Если считать с будущего понедельника, то через неделю.

— Я подожду до той поры. Одну неделю я уже впустую потратил, так что ещё одна неделя погоды не сделает.

— Эндрью Шалтон, кажется, доверил ему какую-то самостоятельную работу, Крис…