На поверхности (ЛП) - Акероид Серена

Из него вырвался резкий вздох.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда.

— Нет? Что ж, в этом-то вся ирония, Адам. Каждый проклятый день ты причиняешь мне больше боли, чем Каин. А теперь убирайся.

Мое сердце колотилось так громко, что я не слышала звука шагов, когда Адам уходил по коридору. Глаза наполнились непролитыми слезами, и я, отшатнувшись от двери, рухнула на кровать Лори и закрыла лицо руками.

Я знала, что значит быть одной. Я была такой с тех пор, как Адам сказал «да» другой женщине. Я была такой с тех пор, как он выбрал Марию Лопес вместо меня. И я буду такой всю оставшуюся жизнь, потому что если я не могла доверять Адаму, то кому бы я смогла доверять?

Если я по собственному выбору не могла иметь Адама, то зачем беспокоиться о том, кто никогда не смог бы с ним соревноваться?

Часть меня хотела плакать, чтобы выпустить свои эмоции, но не могла. Адам был одновременно источником моей боли и лекарством.

Я надавила пальцами на глаза, желая почувствовать боль, нуждаясь в ней. Что-то в Адаме всегда заставляло меня чувствовать себя так, поэтому я знала, что вместе мы токсичны — проклятие в действии, несмотря на то, что я изо всех сил старалась держаться от него подальше.

Услышав слабый шорох, я вздрогнула и, посмотрев в сторону входа, увидела, как открывается входная дверь.

Разинув рот, я уставилась на Адама, стоящего в дверном проеме, а он, стиснув зубы, смотрел на меня.

Я не испугалась, я даже не рассердилась на это вторжение.

Честно говоря, я не знала, что чувствовала.

Шок? Конечно. Раздражение? Определенно.

Я вскочила на ноги, отказываясь лежать на кровати, и так выглядя униженной, словно пряталась.

Я не была такой.

Все в этом мужчине причиняло боль, но почему-то нам было легче дышать, когда мы были вместе.

— Где ты взял ключ-карту? — спросила я, вонзив ногти в ладони.

— Лори.

Я стиснула зубы. Черт, подруга создавала неудобства. Лори прожужжала мне все уши об этой вирусной фотографии после того, как та стала набирать популярность, поэтому я точно знала, почему она дала ему ключ-карту.

— Тебя не должно быть здесь, — прошептала я, проведя рукой по лицу.

— Почему? Кто сказал, что меня не должно здесь быть?

— Я. Мир.

— Я позабочусь о первом. И мне плевать на последнее.

Когда я смотрела на Адама, на его чисто мужскую красоту, мое сердце и что-то еще начало биться.

Блядь.

Просто блядь.

Затем, после первоначального всплеска, я почувствовала, как биение моего сердца начало замедляться, словно кровь в жилах каким-то образом загустилась желанием. Господи, может ли страсть вызвать сердечный приступ?

Я так не думала, но если бы это было возможно, то при нашем невезении это, вероятно, случилось бы прямо здесь. Прямо сейчас.

Я сильно закусила нижнюю губу, желая причинить себе боль, потому что это был единственный способ бороться с этим.

Бороться с ним.

Мне нужно было напоминание.

Нужно было помнить, почему это не может сработать.

Адам не первый раз приходил ко мне, и я знала, чего он хотел, стоя у входа, как сейчас. Словно владел гребаной землей под своими ногами.

Мне нужно было прогнать его, Боже, я знала, что должна, но это было словно…

Почему я должна отказывать себе?

Почему я не заслуживаю того удовольствия, которое мог доставить мне только он?

Я вздрогнула при одной мысли о том, что Адам вызвал во мне, и он увидел это.

Конечно.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — прохрипел он.

— Ты не имеешь права.

— Ты моя, — неумолимо продолжил он, заставляя меня поверить в то, что он просто будет стоять там и объяснять, почему это должно происходить, пока я не соглашусь.

Я всегда это делала.

Хотя знала, что не должна.

Вот так, мысль о запрете, о том, насколько глупо, безумно происходящее, заставила мою киску пылать от нужды.

Я дернулась, сжав свои бедра, и, поскольку на мне были только пара алых штанов для йоги и кремовая майка на тонких бретельках, Адам увидел это.

Ублюдок.

И он ухмыльнулся.

Подонок.

— Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя, — пробормотал он, опустив руку вниз и сжав свой член.

Это был тот Адам, которого я знала. Не тот, кто стоял за запертой дверью и шептал о своих чувствах.

Он брал.

Он утверждал.

И иногда я ненавидела его за это.

В остальное время за это я любила его. Блядь, я просто любила его.

Этот мужчина есть и всегда был моим.

Только в такие моменты мне разрешалось заявлять свои права. Чтобы забыть о его жене, моем проклятии и правилах игры.

Игры, которую он всегда доводил до ума.

Когда Адам потянул молнию на ширинке вниз, я с силой вдавила язык в нёбо. Адам был самонадеянным болваном, но он правильно меня понял. Мне хотелось стонать при виде его длинного толстого члена, а не бить коленом по яйцам, как он того заслуживал. Господи, я хотела больше, чем просто стонать от картинки передо мной. Я хотела, чтобы этот красивый член был в моих руках, во рту. Его вкус на моем языке, ощущение на моей коже.

Я хотела, чтобы он был внутри меня. Горячий, обжигающий, толстый. Клеймо, которое будет напоминать мне о нашей связи.

— Я не пойду к тебе, — сказала я, когда он провел пару раз рукой вверх и вниз по своему члену, и я увидела на головке каплю предсемени.

— Но ты ведь кончишь вместе со мной, правда?

— Забавная игра слов. Как оригинально, — прищурилась я, глядя на него.

Адам ухмыльнулся и, выглядя, как ни странно, величественно, стал подходить ко мне.

Он не остановился до тех пор, пока мы не оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и, держа одной рукой свой член, резко поднял вверх другую, и я знала, что произойдет.

Он всегда так делал.

Протянув руку ко мне, Адам схватил меня за шею и притянул к себе. Я позволила это, потому что хотела, чтобы он это сделал, потому что мне нравилось, что он должен сделать ход. Адам знал, что я не подойду к нему, поэтому всегда делал первый шаг, и только тогда я позволяла ему взять меня. Это был глупый вопрос чести, но я должна была иметь хоть какое-то достоинство, не так ли?

И, черт, если в наши дни это считалось достоинством, то мир действительно сошел с ума.

Его рот приблизился к моему, горячие губы нежно прижались к моим мягким губам. Затем он провел языком по нежным изгибам, поглаживая их до тех пор, пока я не приоткрыла губы, ахнув от нервных импульсов, которые оживил во мне. Потом, как я и думала, он ворвался в мой рот, и я растворилась в нем.

Будучи во мне, потираясь своим языком о мой, Адам крал мое дыхание, отнимал у меня каждую каплю воздуха.

Дрожа, я позволила своим рукам подняться, чтобы обхватить его плечи, и нежно сжала его. Не для успокоения, а для собственного удовольствия. Просто чтобы прикоснуться. Чувствовать его физически.

У меня было разрешение, полная свобода действий обнимать его и ласкать, как никогда в моей жизни, и это было хорошо.

Черт, это было так хорошо…

— Неужели это помешает твоему настрою на завтра? — прошептал он мне в рот.

Внезапность вопроса заставила меня заморгать.

— Ч-что? — прошептала я в ответ, заикаясь, потому что не была уверена, что понимаю, о чем, черт возьми, он говорит.

Это было похоже на предложение рая, и я остановилась, не дойдя до него.

Я подавила стон, когда Адам легко поцеловал мои губы и прижался к моему лбу своим.

— Скажи мне остановиться, и я остановлюсь. Я не хочу забивать тебе голову, когда ты должна оставаться сконцентрированной для завтрашнего заплыва

— Если тебя это так волнует, то зачем ты вообще приехал? — прохрипела я.

— Меня волнует, меня это так сильно волнует, что ты мне не поверишь, если я озвучу это тебе, — сказал он. — Но я эгоистичный ублюдок. Я должен был увидеть тебя перед отъездом.

Мои глаза расширились.

— Ты уезжаешь?

— Да. Иного выбора нет.

Мое сердце заколотилось в груди, и я ненавидела то, что не имела права спрашивать, почему. Сказать ему остаться. Что Адам должен был остаться на мое последнее соревнование. У меня вообще не было прав.