Алиенора Аквитанская - Режин Перну

XIII

Томас-мученик

Бога молю, и мученика, которому я

много дней служил,

Чтобы царствование было мирным,

и жили в любви

Отец, и сын, и супруга.

Душная августовская ночь 1165 г. В тесной студенческой каморке, где он поселился в Париже, в Латинском квартале, рядом с «Clos Garlande», превратившимся к нашему времени в улицу Галанд, некий молодой англичанин по имени Гирольд де Барри только что задул свечу. Он допоздна читал и мгновенно заснул, едва улегся; но сквозь сон ему слышался гул, и этот гул все нарастал и нарастал. До чего же шумный народ эти французы! Гул продолжал расти, вливаясь в распахнутые настежь окна, до тех пор, пока не заполнил собой всю комнату, где спал школяр. Мигом проснувшись, он прислушивался к звону колоколов и, заметив мелькавшие огоньки, подумал, что начался пожар — величайшее бедствие того времени. Эта мысль окончательно его разбудила, он подбежал к окну и выглянул наружу: улица была полна народу, и колокола всех двенадцати приходов Сите, — да и старого собора, который тогда как раз начали восстанавливать, — ударили разом. Но это был не набат, а веселый перезвон.

— Что случилось, отчего такой шум? — крикнул Гирольдде Барри двум старушкам, семенившим по тротуару напротив его дома, оберегая в ладонях пламя свечей, которыми они освещали себе дорогу.

— Смотри-ка, англичанин! — заметила одна, а вторая, злорадствуя, крикнула в ответ: — А то, что у нас родился король. Бог послал королевству наследника, и вашему королю от этого будет только позор и убыток!

Продолжение ее речи потонуло в радостных криках и топоте ног.

В самом деле, за несколько часов до того Людовика VII разбудил один из его придворных, явившийся сообщить радостную новость: королева, которая в это время находилась в Гонессе, только что произвела на свет сына. Едва не помешавшись от радости, король Франции немедленно отдал распоряжение оповещать об этом событии на улицах Парижа; он продиктовал грамоту, согласно которой гонец, принесший радостную весть, должен был за свои труды ежегодно получать по три мюи[15] зерна из королевских амбаров, а затем поспешил в Гонесс, чтобы собственными глазами увидеть наследника, на появление которого уже и не надеялся, Филиппа «Богоданного».

Задолго до того, как осуществилось на самом деле зловещее предсказание, сделанное неведомой старухой Гирольду де Барри, именно это событие разрушило надежду, которую могли в то время лелеять Генрих и Алиенора. Надежду на то, что в один прекрасный день обе короны, французская и английская, увенчают чело их старшего сына. Они, должно быть, уже некоторое время назад начали опасаться, что это событие произойдет: с тех пор, как Людовик женился еще раз — на Адели Шампанской. В 1160 г. злополучный французский король похоронил вторую свою жену, Констанцию, сразу после того, как она родила девочку. Но две недели спустя разнеслась ошеломляющая весть: король решил жениться в третий раз, и на этот раз выбор его пал на Адель Шампанскую. Этот выбор довольно забавным образом запутал родственные связи французской королевской семьи, поскольку Адель доводилась сестрой тем самым двум графам, Генриху Шампанскому и Тибо де Блуа, которых Людовик намеревался сделать своими зятьями. Но королевская женитьба имела и более серьезные последствия, чем эта деталь, которая в будущем должна была заметно осложнить задачу специалистов по генеалогии: новый королевский брак стал прямым ударом по анжуйскому дому, французское королевство было буквально отдано в руки шампанцев.

Генрих с Алиенорой тотчас сделали ответный выпад, отпраздновав в Руане свадьбу маленького принца Генриха (пяти лет) с маленькой принцессой Маргаритой (двух лет). Благодаря этому они вступили во владение приданым, обещанным королевским детям: тем самым нормандским Вексеном, защищенным Жизорской крепостью, который оставался яблоком раздора между Францией и Нормандией и который за десять лет до того Генрих Плантагенет добровольно отдал королю Франции, желая доказать тем самым свое стремление к миру. Охрана Жизорской крепости на время помолвки Генриха и Маргариты была поручена тамплиерам; после того, как детей обвенчали, им незачем было сохранять ее за собой, и они вернули ключи от крепости английскому королю. Людовик VII почувствовал себя одураченным и для начала выгнал тамплиеров из их парижского жилища. Затем на границах Вексена произошло несколько стычек, но Людовику, как всегда, пришлось смириться и признать свершившийся факт.

И вот теперь его третья по счету супруга подарила ему, наконец, долгожданного наследника. И произошло это именно тогда, когда Генрих Плантагенет распространил свои честолюбивые замыслы за пределы французского королевства и начал поглядывать в сторону Империи. В самом деле, весной 1165 г. состоялась помолвка его старшей дочери Матильды с саксонским герцогом Генрихом Львом, и должно быть, этому браку особенно радовалась его мать, экс-императрица Матильда, которая по-прежнему жила в Руане и продолжала выпускать от своего имени документы, где, правду сказать, чаще всего в качестве свидетеля называла врача Гуго.

К моменту рождения Филиппа Французского, который вошел в историю под именем Филиппа Августа, Алиенора снова была беременна. В сентябре она произвела на свет девочку, Жанну, третью, которая родилась у нее от Генриха, потому что раньше, в 1161 г., у нее уже родилась вторая дочка, и Алиенора назвала ее своим именем. Последний ребенок родился у нее еще год спустя, это был мальчик, назвали его Иоанном, и в Истории он остался под именем Иоанна Безземельного.

Но уже к этому времени в отношениях супругов появилась непоправимая трещина: между ними встала «прекрасная Розамунда», которую Генрих сделал своей любовницей. Отныне было покончено с той общностью надежд и устремлений, которая до сих пор заставляла их действовать совместно. Предав Алиенору, изменив ей, Генрих превратил ту, что была его союзницей в лучшем и худшем, в заклятого врага, стремящегося навредить ему с такой же страстью, с какой прежде Алиенора ему помогала.

Прекрасную Розамунду в Англии воспевали в бесчисленных балладах и стихотворных драмах. Одно ее имя приводит на память множество легенд, в которых Алиеноре неизменно отводится самая неблагодарная роль: не только отвергнутой и осмеянной жены, но и злобной, мстительной королевы, которая в конце концов убивает соперницу. Поэты и драматурги с самого начала выбрали Вудсток фоном для любовных приключений Генриха с прекрасной Розамундой, «Fair Rosamund»: они встречаются то на лоне природы, под сводом зеленых ветвей, то в завешанных драпировками комнатах, а для того, чтобы уберечь возлюбленную от мести королевы, Генрих приказывает построить лабиринт, секрет которого известен только ему самому, да еще одному верному слуге. Однако, пока Генрих пребывал на континенте, где его удерживали мятежные сыновья, Алиенора, подстегиваемая неукротимой ревностью, якобы проникла в тайну лабиринта, добралась до убежища Розамунды и заставила ее немедленно покончить жизнь самоубийством, предоставив выбор между кинжалом и ядом. Прекрасная Розамунда выпила яд и умерла, и тело ее было погребено плачущими от жалости монашками в монастыре Годстоу…

Ученым не так уж трудно было отыскать историческую канву под вышитыми по ней легендами, и как всегда, реальность оказалась намного драматичнее вымысла. Розамунда, дочь нормандского рыцаря Готье де Клиффорда, появилась в Истории и в жизни Генриха Плантагенета в том самом 1166 г., когда родился Иоанн, будущий Иоанн Безземельный. Возможно, Алиенора узнала о супружеской неверности короля, когда вернулась в Англию, чтобы отпраздновать там Рождество и чтобы родить. До сих пор, что бы там ни говорили, Генрих оставался относительно верным мужем. Похоже, слухи о его распутстве сильно преувеличены, и, по крайней мере, в этот период своей жизни Генрих, если и позволил себе несколько мимолетных приключений, все же вел себя вполне пристойно. Единственная история, на которую опираются те, кто утверждает обратное, намекает на любовницу, которая была у короля в Стаффорде, даму по имени Авуаза (нельзя ли предположить, что она была матерью двух бастардов, Жоффруа и Гильома, родившихся у него до брака?), которая ему наскучила и которая в один прекрасный день, когда канцлер Томас Бекет проездом оказался в Стаффорде, послала ему различные подарки. Это возбудило подозрения у хозяина дома, в котором остановился канцлер, и он стал подслушивать у дверей спальни гостя, надеясь застать там Томаса с той, что была возлюбленной короля. Не слыша из комнаты никаких звуков, он открыл дверь и нашел там одного Томаса, лежащего прямо на полу: он уснул, пока читал свои молитвы.

Как бы там ни было, у самой Алиеноры, похоже, было не так уж много поводов пожаловаться на мужа за четырнадцать лет их брака. Но все изменилось, как только в жизни короля появилась пресловутая Розамунда, которую Гирольдде Барри, беспощадный сатирик, прозвал, играя с ее именем, «Поганой Розой»: «Rosemonde — Rose Immonde». Именно с появлением Розамунды разрыв между супругами обозначился явственно. И, конечно, не случайно Алиенора с тех пор лишь один раз, в 1167 г., и ненадолго приедет в Англию, — во всяком случае, до того момента, когда ей придется вернуться в эту страну не по своей воле.