Тренировочный день 4 - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доброе утро, Вить. — говорит Марина: — уже встал.
— Я-то да. А вы куда? — удивляется Виктор: — у вас же выходной сегодня.
— А мы в город. — говорит Марина: — решили пораньше встать, чтобы времени не терять, говорят сегодня в ЦУМе сапоги выбросят, попробуем очередь занять пораньше, глядишь и получится что урвать, мне сапоги нужны. И Светке тоже. Любовь приходит и уходит, а обувь классная нужна.
— Это не моя идея. — тут же открещивается Светлана и зевает: — я бы еще массу подавила, минут так шестьсот. Это все Маринка, она у нас бодрая как Феррум Кнопка.
— Кстати, вы же с Лилей знакомые еще по школе? Подруги детства? — кивает Виктор, становясь рядом со Светой и выкладывая свои принадлежности на фанерную полочку. Когда-то эта полка была стеклянной, но хрупкие вещи в коммунальной квартире живут недолго. Так что теперь вместо стеклянной полочки под зеркалом была фанерная плашечка, покрытая разводами от мыльной воды. На нее он и выложил коробку с зубным порошком, помазок, мыло в синей пластиковой мыльнице и наконец опасную бритву.
— Ну я бы не сказала, что мы с Бергштейн прямо подруги-подруги. Ее порой слишком много бывает, если ты понимаешь, что я имею в виду. — говорит Светлана, заканчивая изучать свое лицо в зеркале: — но иногда с ней весело время провести. Учились мы в разных классах, просто школа одна была.
— А мне Лилька нравится. — выдает Марина: — тебе Витька повезло с ней. Не вздумай ей изменять, слышишь!
— Началось. — говорит Виктор, становясь к раковине: — она, кстати, на кухне сейчас. Если хотите поздороваться…
— Кто на кухне? — не понимает Светлана.
— Лиля. Она за мной зашла с утра, потому что выезд у школы. Все вместе собираемся и…
— Гдэ этот джигит⁈ Гдэ этот красавчик? Гдэ этот орел⁈ — в умывальную врывается Гоги и обнимает ошалевшего Виктора за плечи, отстраняется, смотрит на него и снова прижимает к груди: — вах, красавчик! Орел! Джигит!
— Мы вам не мешаем? Можем выйти. — поднимает бровь Светлана, Марина кивает и добавляет, что она тоже может выйти, чтобы не мешать проявлениям мужской любви и всему такому.
— Да вы не понимаэтэ! — от волнения в голосе у Гоги прорезается сильный грузинский акцент: — Батор же с утра к нэму в комнату зашел, а там… вах, картина маслом! Наконец Комбинат все-таки трахнул Железного Кайзера! У меня слезы, клянусь! Кайзер в постели у Витьки! Вах, красавчик, одолел немецкую военную машину! Прямо грудью под танк! Герой!
— У меня не комната, а проходная… — бормочет Виктор, высвобождаясь от крепких объятий Гоги Барамовича и твердо решив все же взять с собой этот чертов пистолет, потому что его комната давно уже не является приватной территорией. И потом, он же дубликат ключа Марине дал, а она со Светой собирается на танцы, парней искать, а вдруг найдет кого и в комнату приведет? В смысле — если найдет, то уж обязательно в комнату приведет.
— Погоди! Тпру! Стой! Гоги Барамович, я не поняла… — поднимает руку Марина как примерная ученица на уроке: — то что Батор с утра пойдет к Витьке плакаться, это мне сразу ясно стало. Но насчет какого-то фашиста в постели у Витьки…
— Не было никакого фашиста. — вздыхает Светлана, и вешает полотенце на плечо: — Гоги говорит, что Лилька у Витьки в постели с утра проснулась, а Витька нам тут горбатого лепит, что она якобы «с утра за ним зашла» и на кухне кофе пьет.
— Ей кофе нельзя, врач запретил. — говорит Виктор, набирая холодную воду в подставленные ладони: — а Батор — трепло. И когда он все успел растрепать?
— Рано или поздно все тайное становится явным. От коллектива ничего не утаишь. — говорит Гоги Барамович: — и… Вах, а чего скрывать-то? Это дурные поступки скрывают, а подвигами нужно гордиться! Это же победа всего Комбината! Все болельщики «Металлурга» тебе теперь выпивку поставят, Вить!
— Мужики. — качает головой Марина: — вот как вы можете так рассуждать? Это любовь, интимное чувство между двумя людьми… а если бы Лилька вас услышала? Вы бы ее чувства ранили… Светка скажи им!
— А чего Светка сразу? — пожимает плечами Светлана: — это ж Лилька. Ей всегда было на общественное мнение плевать. Знаешь как она в школу ходила? Половину головы выбрила и ходила. Юбку срезала почти под попу, уши под серьги первая проколола, причем на левом ухе сразу три дырки сделала. У Лильки принципы простые — стыд глаза не выест, брань на воротах не виснет и это как его… безумству храбрых поем мы песню. Она ж буревестник как в том стихотворении. А ты, Марина — глупый пингвин, который робко прячет…
— Обзываться с утра будешь⁈
— Витька! Ты чего так долго? — в дверях появляется Лиля, уже одетая. В руке у нее белая фарфоровая чашка, а за спиной маячит Батор с обалдевшим лицом.
— Привет, Кнопка. — Светлана поворачивается к ней и демонстративно игнорирует Батора. Батор — сдувается. Марина — закатывает глаза. Гоги фыркает так, словно подавился, но тут же делает спокойное и серьезное лицо.
— Давайте общие собрания на кухне проводить, а? Там и места побольше. — предлагает Виктор, намыливая помазок: — а то понабились в умывальную, а никто не умывается кроме меня. Отвлекаете.
— В самом дэле. — говорит Гоги: — этот придурошный опасной бритвой бреется, еще отрэжет себе что лишнее. А ведь только за ум взялся. Мадмуазель… — он галантно берет руку Лили и целует ей кончики пальцев: — вы неотразимы сегодня. И что вы нашли в нашем Витьке — ума не приложу, но всем сердцем одобряю. Ему такая красавица на пользу, а то болтается как… цветок в проруби, если простите мнэ такую мэтафору.
— А я вас знаю! — веселится Лиля: — вы же в отделении в тот раз были! Советовали куда в следующий раз бить хулиганов чтобы те сразу обделались! Вы же за Комбинат болеете?
— Мои личные предпочтэния в командах никоим образом нэ отражаются на восхищении такой красавицей и спортсменкой как вы, уважаемая Лиля!
— Комсомолкой. Она еще и
