Тренировочный день 4 - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя опять дома бардак? — хмурится Светлана: — полы тебе снова мыть я не буду. Свинюшка ты Бернгштейн. У Витьки в комнате и то не так засрано, как у тебя.
— Светка, соглашайся! — встревает Марина: — на выходные в отдельной квартире зависнем!
— Лиля, они у тебя там бардак устроят, ты что! — всплескивает руками тетя Глаша: — ни в коем случае! Еще и приведут кого…
— А пускай приводят. — легкомысленно машет рукой Лиля: — после Светы дома всегда порядок, она даже полы моет. В прошлый раз ковер выбила, правда вместе с хомяком…
— Я сказала, что полы мыть не буду. — складывает руки на груди Светлана: — ключи давай. И с тебя коробка шоколадных конфет, поняла?
— Поняла-поняла. — кивает Лиля: — там, на schrank… на шкафу есть несколько, возьмешь сколько нужно.
— Здравствуйте. — раздается голос, и все затихают. Поворачиваются к двери в коммунальную кухню. В дверях стоит высокая девушка в летнем плаще и темных очках на пол-лица, ее голова покрыта платком и вначале кажется, что это какая-то Грета Гарбо или там Брижит Бардо и Орнелла Мути — настолько такой вот наряд чужд атмосфере коммунальной кухни. Стоящий у окна Батор громко сглатывает. Девушка снимает темные очки, и Виктор наконец узнает Юлю Синицыну.
— Бергштейн, я тебя долго ждать внизу буду? — говорит она: — договорились же в шесть двадцать. А сейчас уже… шесть двадцать пять.
— Юля пришла! — ликует Лиля Бергштейн: — мы уже опаздываем, да?
— Безнадежно. — опускает руку с темными очками Юля и окидывает всех взглядом: — чай пьете? Собирайтесь, оба, ну! Пять минут, время пошло.
— … эээ, доброе утро, девушка… — начинает было Батор, но Юля смеривает его взглядом с головы до пят и качает головой.
— Нет. — говорит она.
— Что? А я еще ничего и не предложил…
— Нет. Вероятность ноль целых и ноль десятитысячных. — говорит Юля и поворачивается к Виктору с Лилей: — жду вас в машине, поторопитесь.
Она уходит. Виктор поспешно допивает свой чай и встает, ему нужно спешить. За спиной Батор спрашивает у Гоги Барамовича, что «вероятность ноль целых и ноль десятитысячных» — это же не совсем отказ, верно? Значит за пределами десятитысячных процента есть вероятность скажем в девять стотысячных, а вот какова вероятность что скажем пуля в пулю точно попадет в бою? Еще меньше! А он, Батор в музее лично вот такую пулю видел, которая в пулю врезалась! Значит есть вероятность! Светлана нарочито громко фыркает и уходит из кухни, потащив Марину за руку.
— Света! Куда! А ключ! — торопится за ней Лиля: — погоди! Ключ возьми!
— Дурак ты Батор. — веско говорит Гоги Барамович: — за десятью зайцами погонишься — по голове от всех получишь.
— Странная у тебя поговорка, Гоги. — обижается Батор: — это ж математика. Чем больше попыток, тем больше вероятностей. Не спросишь — не узнаешь.
— Это не математика, а жизнь. — поднимает палец сосед-грузин: — так, все я на работу. Вечером поговорим. Вот нет у тебя, Батор, житейской сметки и в бабах ты не разбираешься. — он говорил что-то еще, но Виктор уже не услышал продолжения.
Собрав свои нехитрые пожитки он заспешил вниз по лестнице. Во дворе, недалеко от подъезда стояла бежевая «шестерка», с характерными сдвоенными фарами и металлической решеткой радиатора. За рулем сидела Юля Синицына, она коротко нажала на клаксон два раза, привлекая внимание. На переднем сиденье уже устроилась Лиля, потому Виктор уселся назад, предварительно закинув свой рюкзак.
— Ну, с богом. — сказал он: — поехали.
— Лиля, пристегнись. — сказала Юля и Лиля на переднем сиденье завозилась, потянула ремень на себя, наконец защелкнула его и удовлетворенная — откинулась назад.
— У меня тоже очередь на машину подошла. — говорит она: — по льготной очереди стояла, как лучшая доярка, передовик производства твердых сыров и активист. Но у меня прав нет. Наверное уступлю.
— Покупай. — коротко роняет Юля: — потом продашь кому-нибудь. Купишь за пять тысяч, продашь за двадцать пять. Двадцать себе оставишь.
— Зачем мне деньги? — пожимает плечами Лиля: — у меня и так все есть.
— Дура ты, Бергштейн.
Автомобиль трогается с места, и Виктор устраивается поудобней на заднем сиденье. Думает о том, что еще немного и в этой стране совсем не останется таких людей, которые смогут сказать «зачем мне деньги, у меня и так все есть». И наверное Юля Синицына права, можно назвать таких людей дураками, но все же… все же приятно встречать тех, кто не измеряет счастье и свою жизненную миссию в денежных знаках.
Глава 14
Глава 14
По пути они конечно же сделали еще небольшой крюк, чтобы по настоянию Лили забрать Машу Волокитину. Капитан команды «Металлурга» жила в обычной «хрущевке», пятиэтажке выстроенной еще в те времена, когда Никита Сергеевич считал что советские люди в своей квартире будут только спать, потому что все остальные потребности советских людей будут удовлетворятся в других местах. После работы на советском предприятии советские люди пойдут в советские кинотеатры или Дома Культуры, советские библиотеки, кружки и секции. Обедать советские люди будут в советских же столовых на предприятиях, а ужинать — в советских кафе и ресторанах рядом с домом. Вся жизнь советского человека будет не личной, индивидуальной и мелкомещанской, а общественной, коллективной и конечно же советской! Потому то и стали строить «хрущевки», стандартные пятиэтажные здания без лифта и мусоропровода, дешевые и быстровозводимые. На кухне квартиры в такой «хрущевке» можно было вытянуть руки в стороны и упереться кончиками пальцев в противоположные стороны, а разойтись в коридоре для двух полных людей было бы проблемой, впрочем, зачем советскому человеку отдельная кухня?
Однако этим грандиозным планам удалось сбыться только наполовину — урезать жилплощадь советскому человеку уже успели, а вот обеспечить доступные кафе и Дома Культуры с кинотеатрами в шаговой доступности — пока нет. Хотя дешевизна и скорость возведения стандартных пятиэтажек все же позволила огромному количеству советских людей переехать в свою собственную жилплощадь, пусть и
