Восход Паргелия. Аделина - Лия Готверд

Слишком влажно стало там, внизу. Эраис сделал еще движение вперед. Наконец, сквозь ту боль я почувствовала его тело в себе. Шум в ушах, чьи-то голоса и дикий рев чудовища надвигались откуда-то из глубины сознания.

— Эраис, — прошептала я и дала ему знак остановиться. Слишком шумно было внутри нас и снаружи. Его глаза загорелись пламенем, а кожа начала трескаться, как сухая земля. Но мое тело наоборот вцепилось мертвой хваткой, не позволяя ему высвободиться из меня и моих объятий. Кожа загорелась пламенем и я горящей рукой притянула его губы к своим. Этот зверь внутри него медленно сгорал от мощи моего бога покровителя. Эраис сделал еще несколько глубоких движений и прижал меня сильнее, вздрагивая от наслаждения.

Голоса, шум и рев спутали сознание… Боковым зрением я увидела как кто-то резко убрал в сторону штору балдахина.

— Забивай! — закричал мужчина в красной рясе и второй громила резким движением вставил металлический кол прямо в спину Эраиса. Второй мужчина тут же ударил его тяжелым молотом.

Эраис выгнулся и взревел от боли. Ужас, смятение и страх читались на его лице. В комнате было уже несколько человек.

— Бей еще! — орал мужчина, тому, который добивал Эраиса молотком, — не порань ее!

Они угадали место в позвоночнике, ибо Эраис от одного лишь удара упал обездвиженный и придавил меня всем весом. Я видела и чувствовала как его сознание покидает разум, а силы — тело. Он умирал.

— Вытягивай девчонку! Он здох? — сквозь боль и ужас происходящего, послышался тот же голос.

— Нет! Эраис! Нет! Что вы делаете! — кричала я в ужасе. От веса тяжелого обездвиженного колдуна на моей груди, я начала задыхаться.

Мертвое тело Эраиса отбросили в сторону. Меня подняли и прислонили к носу какой-то едко пахнущий лоскут.

— Забей ему в сердце еще один, так, чтоб наверняка. И помойте ее перед отъездом, — скомандовал голос.

Это был голос того костлявого хранителя, который тогда говорил со мной. Оставшиеся капли сознания растворились в небытии.

Глава 19

— Хлод, — приходя в себя после долгого сна, в тусклом свете окна я узнал силуэт слуги. Лежа на животе, я не чувствовал ни ног, ни рук.

— Я вернулся, Хлод, — прошептал я сухими потрескавшимися губами.

Старый лорд подошел ближе, поставил флакон на столик и стал поливать спину водой. — Открытых ран уже почти нет. Много крови ушло, хозяин.

Лицо милой, доверчивой и любящей женщины озарило мою память.

— Где она?

— Хранители предали тебя, хозяин. И увезли ее.

Вспоминая реальность, ту, что осталась далеко позади, я начал собирать пазлы в голове и составил картину той последней ночи после венчания с Аделиной. Как я мог быть таким легкомысленным?! Ведь я слышал, что хранители произносят не те слова, не то заклинание. Но был так увлечен чувствами женщины, что не заметил надвигающейся катастрофы. Я потерял бдительность рядом с ней, я стал слабым и уязвимыми. Хранители знали об этом.

Много раз меня пытались уничтожить, убить мое тело, десятки лет держали узником, но только дурак мог думать, что от потомка Князя Тьмы вообще возможно избавиться. Хранители знали и об этом. Но все же выковали колья из лавы подземных садов, чтобы надолго лишить меня возможности колдовать.

— Сколько времени прошло?

— Десять дней как уж нет ее. Жива ли, не знаю.

— Я не чувствую больше присутствия Хташа. Сработало, Хлод. Аделина спасла меня.

Хлод нахмурился, не разделяя мимолетной радости о том, что я наконец избавился от паразита.

— Ворон принес весть, что они держали ее в пещере на цепях. Но это было пять дней назад.

Слова будто стрелами вонзились в сердце и разорвали его на куски. Аделина была мне дорога, она стала моей женой по всем традициям и обычаям всех миров и времен. Теперь она была неотъемлемой частью меня и моей жизни. Я не мог поверить в то, что меня, потомка самого Князя Тьмы, кто-то попытался предать и убить. Эти люди точно не боялись смерти, но что ими двигало, какую цель они преследовали…

— Хлод, я должен встать.

— Еще рано, хозяин. Два дня.

— У меня нет столько времени.

— Не тужи, хозяин. Кроме тебя, ее никто не брал. Она колдунья пуще твоего. И все, кто подходит к ней, сгорают заживо. И… — старик сделал паузу, виновато опуская взгляд.

— Что “И”, Хлод?

— Хташ переселился в нее. А может, хранители переселили его.

— Нет, Хлод! Не может быть! — зарычал я и всеми силами тьмы смог сжать кулаки так сильно, что хруст костей отозвался эхом в комнате.

Та метка на ее теле, это была не метка избранной. Это был намеренно сотворенный заклинанием знак для перемещения демона, дабы занять тело потомка четырех стихий и стать самым могущественным существом во вселенной. Я был слеп, слишком долго доверял Хранителям, перед глазами не замечал очевидного.

— Хозяин, твое тело еще не здорово, — заявил Хлод.

Его мнение меня мало волновало. На фоне всего того, что произошло с Аделиной, временная боль от выздоровления казалась пустяком.

— Что произошло сразу после того, как они убили меня?

— Они действовали сообща и мало говорили меж собой. Никто не встал против старого Теодана. Я слышал, как он велел Зареку пробить тебе сердце, однако тот не стал… Видел, как госпожу несли на плече без чувств, нагую, испачканную девственной кровью… Мне жаль, хозяин.

Гнев раздирал грудь изнутри. Я убью их всех, но сначала я буду пытать их до конца их ничтожных жизней, забивая металлические колья один за другим! Я уничтожу всех тех, кто участвовал в заговоре против меня, всех, кто забрал мою женщину, бессовестно унижая ее достоинство. Они все поплатятся своими жизнями и жизнями потомков! Я должен набраться сил.

— Хлод, позови сюда Короля Демонов Ночи. Мне нужны силы и его совет.

— Зачем тебе этот напыщенный осел? — поинтересовался Хлод.

— Лучше всего разбирается в кровавой мести тот, кто пьет кровь.

— А хозяйка?

— Почему ты так о ней печешься, Хлод?

— Она совсем еще дитя, хозяин. Жаль мне.

Хлод привязался к девушке. Он с охотой помогал мне, носил ей одежду, сам выбирал ароматы для ванн и всегда просил быть с ней помягче, не пугать её… У Хлода когда-то была дочь, любимая маленькая леди Холодной Горы. Аделина стала напоминанием о навеки похороненной отцовской любви, и я понимал его привязанность и горечь.

— Я не знаю, смогу ли спасти ее. Хташ легко не отступит. Я сам столько лет искал лекарство от одержимости и теперь…