Восход Паргелия. Аделина - Лия Готверд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дем кивнул, а я взял девушку в руки. Вход в тронный зал уже охраняли сотня воинов демонов ночи, выстроившись коридором и не подпуская подошедшую императорскую армию к нам.
— Эта женщина не ваша императрица! — крикнул я так, чтоб услышали как можно больше воинов. Ваш император — Альберт, освободите его и служите ему верой и правдой! А мы возвращаемся домой.
Как только мы покинули здание, тьма снова заполнила меня и напоила силами. Черный туман шел вслед моим шагам, закрывая наготу женщины от посторонних глаз. Я кинул кроткий взгляд на тело Аделины, которое бережно положил на землю, чтобы освободить руки для открытия портала. Теперь она выглядела собой, человеком без сознания. Но раненой и измученной болью.
Выжженное клеймо было тем самым знаком заклинания защиты от проявления паразита. Именно этот знак многое множество раз Хлод вырезал ножом на моей спине, чтобы я мог находиться рядом с ней, чтобы она смогла полюбить меня. Ведь это было условием осуществления задуманного. Тогда Лайго мне четко дал понять, что Аделина наполнится дарами своих Богов лишь тогда, когда полюбит. Я сделал все, что было в моих силах и даже меньше, чем хотел. Потому что девушка и без моих усилий влюбилась с первого взгляда. Я ощущал ее неподдельный интерес с первой встречи, а потом он разрастался как ветви столетнего дуба, уходя корнями глубоко в сердце. Ее любовь подарила мне надежду на жизнь, которой у меня не было, а любящее сердце стало моим собственным Островом забвения, комнатой желаний из поместья Хлода, где я мог любить и быть любимым. Но существовал один нюанс. Я хотел эту женщину и время с ней лишь когда находился в ее светлой власти, рядом с ее телом и разумом. Но по-прежнему не чувствовал раскаяния от содеянного или сожалений. Вдали от ее мыслей я снова становился собой — темным магом, чернокнижником, потомком Князя Тьмы… И буду им всегда.
Глава 21
Теперь, когда Хташ освободил мое тело, я мог беспрепятственно находиться на Острове. Покинув портал на руках с Аделиной, я прямиком направился в эту комнату, где защиты от пребывания Хташа хватит на всех нас. Заклинания, нарисованные и выгравированные на дверях, стенах и на полу не давали паразиту и шанса покинуть это место или, наоборот, попасть туда извне. Лишь отворив дверь, барьер образовывал прореху в защите. Но Хлод всегда был осторожен со мной, и вот теперь настала моя очередь опекать Аделину.
Я аккуратно положил девушку на кровать и укрыл. Она выглядела немощной и истерзанной временем, заметно похудела и на правой стороне у лица появилась прядь седых волос. Тяжело было представить, что пережила эта хрупкая женщина за время моего отсутствия. Когда она проснется, я смогу прочитать эту жестокую историю ее памяти, от начала до конца написанную собственной рукой. Но позже. А пока нужно подумать, как освободить ее тело от демона.
Живая вода помогла залечить раны, еще совсем недавно нанесенные Хташем. Но я знал, какую боль доставляет выжженное заклинание на ее спине, однако, лечить кожу на его месте было нельзя. Я попробовал перевернуть ее на живот.
— Эраис, — неслышно промямлила Аделина, приходя в себя.
Одна слеза выкатилась прямо из-под закрытого века. Я поцеловал ее в лоб и потер обессиленную ладонь между своими.
— Я здесь, рядом, — успокаивал я, но она, как обычно, не слушала и пускала слезы, едва открыв глаза.
— Ты жив, — плакать она начала еще сильнее.
Нежно касаясь ладонями скул, я едва коснулся губами ее солоноватых губ.
— Меня не так уж и легко убить, детка, — прошептал я. — Главное, что ты пришла в себя и императорский дворец остался далеко позади.
— Я чувствую, что Хташ не ушел, он во мне, — Аделина всхлипнула.
— Здесь он тебя не будет беспокоить. Но Остров не спасение, Аделина. Я обязательно найду способ вытащить демона из тебя.
— Твой прошлый вариант мне понравился, — она чуть потянула уголок рта, погружаясь в воспоминания нашей первой брачной ночи, когда единственным вариантом уничтожить Хташа было наше соитие. А теперь варианты исчерпаны и я должен искать способ сам, если он вообще существует.
— Прости. Меня предал Ковен, которому я служил и был верен. Мое личное дело оказалось делом всей империи. Они будут искать тебя, — я опустил глаза, потупившись взглядом в пол, не зная как и когда лучше подготовить ее к тому, что опасность не миновала.
— Потому, что я дочь императора? Так все думают?
— Да. Когда твоя мама забеременела, твой отец Арнольд был императором. Вернее, выдавал себя за Альберта. Ему было легко это сделать, ведь они близнецы. Но мир так и не узнал о подмене и все теперь считают тебя дочерью Альберта.
— Мы должны рассказать! — все еще слабая, но уже довольно уверенная, Аделина приподнялась на кровати, натягивая простыню на грудь, застенчиво пряча наготу от меня.
— У Альберта нет детей, и потомки его братьев в равной степени имеют право на трон. Так что, даже если ты не являешься его кровной дочерью, ты остаешься наследницей престола.
— Мне страшно, Эраис. Ты ведь защитишь меня? — нервно сжимая простыню, она придавила кулаки к груди.
— До самой смерти.
Я по-прежнему сидел на кровати, когда чувство голода, очень разнообразного, вдруг зажглось яркой вспышкой и разошлось по телу. Она была голодна.
Хлод оставил свежую еду на подносе, кусочки вишневого пирога и корзину с фруктами.
— Съешь что-нибудь, Хлод очень ждал тебя и принес твой любимый пирог.
— Спасибо, — Аделина расплылась в улыбке и мигом проглотила два кусочка пирога.
— Он и ванну приготовил, хочешь, я отнесу тебя?
— Да, отнеси.
Я перенес бледное и слабое тело Аделины и погрузил ее в теплую воду. Старался не смотреть на плавные изгибы ее тела, ибо мой столетний голод по женскому телу был громче, чем понимание и сочувствие в этот час. С каждым вдохом желание обладать ею становилось наваждением.
— Я не помню, откуда у меня эти раны на животе… И что там на спине так сильно болит? Посмотри, Эраис.
— Прости и за это, Аделина. Но иначе нельзя. Это знак заклинания сдерживания паразита. Когда-то Хлод каждый день вырезал мне такой же. Но тебе не понадобится часто, твое тело восстанавливается гораздо медленнее, чем мое, и знак достаточно обновлять раз в несколько дней.
Аделина нахмурилась. Лицо исказила гримаса боли и гнева. Я понимал ее реакцию.
— Я так и буду жить? Я не могу,
