Улан. Трилогия - Василий Панфилов

   Посланник едва не писал кипятком от восторга - кони были кирасирские.

  - Не интересовался? - с удивлением спросил он у парня. К стыду своему, тот и в самом деле плавал порой в элементарных вопросах. Вот не укладывалось у него в голове вся важность лошадей, не привык он, что здесь они - единственное транспортное средство. Пахать, перевозить грузы, атаковать врага - везде лошади нужны...

  - Хреново в России с породистыми лошадьми, - просвещал его Герман, - татарских лошадок полно, а толковых мало. Ни в плуг, ни в повозку, ни под седло... Вроде как в Смутное время перевели, а потом соседи восстановить не давали****, так что твой табун - хороший подарок. Самое же главное, что "Героя битвы на мосту" вряд ли потревожат таможни.

  - А что, армия мало коней затрофеила? - заинтересовался князь.

  - Да немало, но скажем так - довести их до России будет непросто. Были уже случаи..., - нехотя сказал немец, - всякие...

   Время от времени к герою приходили прежние знакомцы - представители австрийской знати и офицеры. По просьбе посланника (улан потом узнал), серьёзных разговоров они не вели - так, байки. Впрочем, попаданец достаточно прилично ориентировался в светских хитросплетениях, чтобы вылавливать из забавных историй полезную информацию. Неполную, разумеется, но он снова стал понимать - что и как происходит при дворе блистательной Вены.

   Как только он окреп в достаточной мере, чтобы передвигаться без трости, начались светские визиты - исключительно в карете. Восторженные горожанки норовили поиграть в обнимашки или швырнуть букетик. Учитывая бегающих по прекрасным дамам "зверушек", несанкционированных обнимашек попаданец избегал. Да и букетики некоторые дамы составляли такие, что они могли вышибить глаз...

   В декабре князя предупредили, что в его часть собираются дать бал. Расплывшись в "правильной" улыбке, Владимир поблагодарил посланника и Марию-Терезию в его лице. Когда же тот ушёл, парень тяжело упал в кресло и простонал:

  - Да когда ж всё это закончится!

  Скромником он не был, да и светской жизни не боялся. Однако и находиться в центре внимания было крайне неуютно. Возможно, когда-нибудь потом он искренне будет считать балы и приёмы праздниками, но пока - нет.

   Приём улану не слишком понравился - жарко, душно, всеобщее внимание, не до конца оправился от ран... Однако все неприятности искупались простым фактом - ему вручили ордена.

   Мария-Терезия - рыцарский крест своего имени, лично. А Август III Саксонец - король Польши и Саксонский курфюрст, вручил (через посланника) военный орден Святого Генриха. Приятно? А если учесть, что ордена нынче давали крайне скупо и мало кто из заслуженных царедворцев высокого ранга имел хотя бы один... То награждённый сразу двумя орденами человек становился известен всей Европе.

  Какой-то мужчина в сюртуке* - белые халаты и прочее появилось (или появится?) очень нескоро.

  Поры открываются и человек становится беззащитен перед болезнями** В Европе и правда считали тогда, что мыться вредно. Дошло в итоге до того, что уже в конце 19-го и даже начале 20-го (!) века выходили брощюры, где описывалась польза мытья - хотя бы один раз в неделю.

  Принц*** Последний правитель Померании имел несколько титулов, один из которых - принца Рюгенского.

  Перевели, а потом соседи восстановить не давали**** То, что породистых лошадей перевели в Смутное время - одна из версий. Однако то, что соседи не давали привозить взамен нормальных лошадей - факт. Что Польша, что Швеция, что другие страны, принимали в своё время массу мер, чтобы рослые породы не попадали к нам. Восстановление поголовья нормальных лошадей в России началось с Бирона. Говорить о нём можно много и всякого (вообще-то - человека сильно оболгали), но именно он завёл нормальные конезаводы и ухитрился завезти едва ли не первых рослых лошадей в достаточных для разведения количестве.

Глава десятая

   Рождественские праздники пролетели в балах и приёмах. Однако пришлось несколько раз, навестить католические храмы - редкое событие в жизни попаданца. За все эти годы Владимир посещал мессы и приходил на исповедь от силы раз тридцать - да и то, выяснив предварительно, какие священники не слишком лезут в в душу. Вот и сейчас:

  - Грешен, отче.

  - Убивал?

  - Да, отче.

  - Во время боя или разбойным путём?

  - Во время боя.

  - Отпускаю тебе грехи твои.

  - Прелюбодействовал?

  - Да, отче.

  - Силком кого принуждал или угрозами?

  - Нет, отче - всё по согласию.

  - Отпускаю тебе грехи твои...

   Остальная исповедь прошла в том же духе - без лишних подробностей. Выйдя из исповедальни с явным облегчением, он перекрестился. Забавно, но его облегчение после исповеди все считали поведением искренне верующего человека - пусть и небрежного к церковной службе. На деле же - экстремал чувствовал себя как во время прыжков по крышам - "Штирлиц никогда не был так близко к провалу". Попросту говоря - священникам и монахам он не слишком доверял, скептически относясь к тайне исповеди*. При это в душе те могли залезть так, что куда там дипломированным психологам...

   Не так давно супруг Марии-Терезии, а по совместительству - Император Священной Римской Империи Германской Нации**, преподнёс князю подарок - вернул часть владений. Часть эта была достаточно символической и по словам людей знающих - настолько разорена войной, что в ближайшие годы дохода от владений ожидать бессмысленно, да и потом не зажируешь.

   Однако - статус. Дело в том, что Грифичи являлись рейхфюрстами - то есть имперскими князьями, имеющими право голоса в Рейхстаге. После отстранения от власти и потери владений (в основном - не совсем законными и откровенно незаконными методами), их звание подвисло.

   То есть князьями Грифичи оставались, но имперскими - как бы не совсем. С одной стороны - они принадлежали к старейшим, исконным князьям и лишить их этого права не мог никто. С другой - рейхсфюрсты обязаны были иметь хотя бы символические ленные владения в Германской Империи.

   Ну а после подарка "непоняток" больше не было. Кстати - подарок был одним из "выморочных" поместий, на которое не нашлось достаточно близких законных наследников, так что императору возврат поместья законному владельцу не стоил ни единого талера.

   Почесав в затылке, имперский князь посоветовался с Кейзерлингом...

  - Сколько таких выморочных владений? - Переспросил посланник, задумавшись, - да много, пожалуй. Они там как пауки в банке - добрая половина владельцев сидит в поместьях не совсем законно, да и войны... Документы и в самом деле могут быть утрачены.

  Герман с уважением взглянул на Владимира:

  - Сработает. Не сразу - на годы растянется, но сработает.

   А решение улана было простым - из трофейных талеров он отсыпал три тысячи одной из самых уважаемых адвокатских контор и поручил заняться возвратом поместий. Обстановка сейчас достаточно благоприятная с политической точки зрения - Мария-Терезия и император Германский непременно поддержат его, ведь владения эти в большинстве своём находятся в Пруссии - исконном враге Австрии. Ну а оторвать их - сам бог велел...

   Другая часть владений принадлежала союзной Швеции, но там помнили, что некогда представители Померанской династии правили страной - и достаточно успешно. Так что явного отторжения идея возвращения Грифичей в Большую Политику у шведской аристократии не вызывала. То есть противников хватало, но так - в меру.

   Забавно, но после этого попаданец стал формальным главой государства, если верить юристам. Имперский князь? Да! Земля есть? Тоже да. Ну и всё - согласно неким замшелым (но действующим) законам, теперь он мог отправлять посольства, содержать двор или армию и награждать орденами и титулами. Но лучше не увлекаться, ибо глава-то он глава, но всё-таки формальный, а точнее даже - условный.

   Императору пришлось делать ответный подарок - сроком на один год делегировать ему свой голос в Рейхстаге. Будет сотрудничество и дальнейшая помощь - будет голосование в нужном ключе...

   Во время Рождественских праздников уланский полк наконец-то прибыл на зимние квартиры - в тот самый дворец, где они останавливались в прошлом году.

  - Да сам хозяин и предложил, - довольно сказал Лисьин, выросший до сержанта. Бесцеремонно и даже несколько вызывающе развалившись в кресле, он поедал один апельсин за другим и рассказывал новости.

  - Ну ты ж помнишь как мы стояли - ничего не порушили, разве что в нескольких залах сделали печки да деревянные перегородки. А так - чистенько и даже кое-что подремонтировано.

  Сержант вгрызся в сочный, но откровенно кисловатый (по мнению попаданца - здесь селекция только начиналась) апельсин и несколько невнятно продолжил: